Ещё со школьной скамьи я страшно полюбил стихи. И так полюбил, что зачитывался ими. А вот самому написать не удалось ни одного. Я завидовал тому, кто пишет их. Поэтов считал необыкновенными людьми. Но вот неожиданно встретил поэта.

Это было давно, а точнее 30 октября 1948 года. Служил я тогда в Москве в Таманской дивизии им. М.И. Калинина. В эту ночь наша дивизия стояла на улице Горького. Мы готовились к генеральной репетиции парада на Красной площади. Нам разрешалось сходить с автомашин, на которых находились. Недалеко от нашей шеренги я заметил толпу солдат и, подумав, что наверное какой-нибудь шутник рассказывает анекдоты, поспешил туда. Они тесным кольцом окружили двух мужчин в штатском. Один был в коричневом костюме, чёрной шляпе и в полуботинках с галошами. Рядом стоял его товарищ. Человек в коричневом костюме декламировал стихотворение «Учитель». Когда я слушал, то по моей спине пробежал холодок. Казалось, он рассказывал о моём учителе. Как точно был нарисован портрет учителя! Я легонько толкнул локтем солдата в бок и спросил:

— А кто это?

— Поэт, Марк Соболь, — ответил тот.

Я был потрясён и обрадован тем, что вижу настоящего поэта, и считал себя счастливым. Его товарищ шепнул нам: «Попросите его о молодёжи почитать. О ней он много пишет».

Эти слова услышал поэт и почему-то обиделся на него. Марк Соболь прочитал стихотворение «Королевский тигр». Но прежде чем начал читать, сказал:

— Я расскажу вам историю его создания. В дни Великой Отечественной войны мне пришлось воевать на Курской дуге. И вот в этом году я решил поехать и посмотреть те места, где приходилось сражаться с врагом, где мои товарищи проливали кровь, вспомнить бои и посмотреть, где расцветает окровавленная земля. Вижу, возле одной деревни стоит ржавый немецкий танк. Весь пробитый артиллерийскими снарядами. К танку подошла корова и начала чесать свои бока о бронь. Тут у меня и зародилась мысль — написать стихотворение об этом «грозном оружии». О том, какая судьба постигла фашистского «тигра»…

В это время к нам подошёл секретарь комсомольского бюро полка лейтенант Ишков. Он хотел отправить нас по машинам, но когда узнал, что слушаем поэта, изменил своё решение и присоединился к нам. Марк закончил читать своё стихотворение. Он посмотрел вокруг, вздохнул и сказал:

— Да, была когда-то и на моих плечах такая серая солдатская шинель. А теперь вот хожу в штатском. Но уже если придёт время, опять надену её, если прикажет Родина».

Было заполночь. Ему не хотелось уходить от нас, а нам тем более. Когда они пошли в сторону Моссовета, к ним подбежал коренастый солдат и обратился к Марку Соболю:

— Мне хотелось бы кое о чём посоветоваться с вами, но у меня нет времени. Нельзя ли попросить ваш телефон?

Поэт посмотрел внимательно на солдата и понял всё — это был начинающий поэт!

— Пожалуйста, — любезно согласился Соболь.

Солдат нервно рылся в своих карманах, но карандаша не находил. Он посмотрел на меня. Я понял его и протянул карандаш.

— Только прошу вас, эти два дня не тревожьте меня. Я буду занят вот так, — сказал поэт солдату и провёл указательным пальцем поперёк горла. — Я в эти дни выступаю со стихами в театрах, клубах и на площадях. Ведь мы отмечаем тридцатилетие ВЛКСМ.

Мы тепло распрощались. Я долго смотрел им вслед, пока они не дошли до гранитной плиты, где был заложен памятник Юрию Долгорукому. Так я впервые встретил поэта.

Фёдор БАРИЛОВ, участник Великой Отечественной войны, подполковник милиции, фото из архива редакции