Эдуард Владимирович СМУРАГО два месяца назад перешагнул 95-летний рубеж, но выглядит юбиляр намного моложе своих лет и ведёт себя не по годам молодцевато. А ведь кроме длинного, наполненного трудами житейского пути за его плечами ещё и столь нелёгкое испытание, как блокада Ленинграда.

Семья Смураго — папа, командир-политработник со шпалой в петлицах, мама и два брата — встретила войну в Ленинградской области. Папа, которому пришлось пройти Первую мировую, Гражданскую и войну с Финляндией, сразу оказался на передовой. Уже находясь на фронте, он передал жене и сыновьям, что надо уезжать в тыл, немец наступает.

25 августа 1941-го Эдуард Смураго вместе с мамой и братом приехали в город Ораниенбаум, откуда сели на поезд, двигавшийся на Восток. Родственники сказали, что Ленинград немцы не возьмут, поэтому сошли раньше запланированного. Видимо, это был «перст судьбы», так как тот самый поезд у станции Мга разбомбили.

В Ленинграде уже чувствовался голод. Город подвергался бомбардировкам и обстрелам. Эдуард уже не учился, с ребятами бегал на пристань, где стояли торпедные катера. Моряки после боёв были усталые, и ребята спрашивали: «Дяденьки, чем вам помочь?» Те отвечали: «Ну, палубу протрите». Пацаны брали вёдра воды, швабры, а моряки за это их кормили.

Как-то Эдуард увидел на станции Ораниенбаум бронепоезд. Стал прохаживаться вдоль него. Один военнослужащий спросил:
«Что ты, мальчик, тут делаешь?» Эдуард сказал, что его очень интересует бронепоезд, можно ли внутри его посмотреть? Тот посмотрел на мальчика и сжалился, провёл по отсекам, показал, как живёт команда бронепоезда, а в конце дал буханку хлеба, две банки консервов и немного сахара.

В сентябре Эдуард пошёл к военному комиссару, чтобы тот написал о выделении его семье необходимых благ — обеспечили жильём, дали карточки на питание. Во дворе этого заведения находились моряки, их переодевали, меняли им форму. Один матрос снял свою тельняшку и отдал мальчику: «Возьми, сынок, на память». Эдуард вначале застеснялся, куда, мол, мне такая здоровая тельняшка. Но моряк заставил её взять. И потом этот дар незнакомого человека много раз согревал его в блокаду. Он носил тельняшку, пока она не истлела.

Вскоре пришла тягостная весть с фронта — отца тяжело ранили. Разрывная пуля разбила ему левую руку так, что он после семи месяцев лечения в госпитале был комиссован.

Между тем жизнь в блокадном Ленинграде становилась всё тяжелее — не хватало продовольствия, была определена норма хлеба в 125 граммов. Остановился транспорт, воды не было, как и электричества.

К счастью, ходатайство о помощи было удовлетворено. Семье раненого командира Смураго выделили жильё на улице Рубинштейна. У Эдуарда появились санки, кастрюли, топор, керосин. Лежавший в госпитале отец не курил и передавал свои пайковые папиросы в семью — на чёрном рынке их удалось выменять на печку-буржуйку. В сарае нашлись доски — ими топили и согревались.

Какая-то уверенность появилась у всех, после того как в Москве на Красной площади прошёл парад в честь годовщины Великой Октябрьской социалистической революции, на котором выступил Иосиф Сталин. Он сказал: «Победа будет за нами».

Во имя этого праздника моряки Северного флота отказались от своего пайка и попросили накормить блокадных детей Ленинграда. Эдуард на всю жизнь запомнил вкус той сёмги, было её всего 50 граммов…

21 ноября открыли Дорогу жизни, у ленинградцев появилось устойчивое сообщение с Большой землёй. Это было настоящим счастьем для ленинградцев. В город начало поступать продовольствие, а оттуда стали вывозить людей. 11 февраля, как раз в день рождения Эдуарда, произошло чудо. Вдруг по радио, которое исправно работало всю блокаду, было объявлено: «Дорогие ленинградцы! С сегодняшнего дня норма хлеба 300 грамм». Он вскочил и побежал в магазин. Талоны у него были в специальном кошельке, который висел на шее и был спрятан на теле. Потерять талоны — значит умереть, поэтому их так прятали. В магазине он получил 900 граммов хлеба — почти целую буханку. Это был хоть и небольшой, но праздник!

В мае 1942 года открылись школы, и Эдуард пошёл в шестой класс. Сидели за партами в зимнем пальто — было очень холодно, но школьники уже сдали свои продовольственные карточки, их стали кормить три раза в день. В школе висела географическая карта, на которой отмечалось положение войск на фронте. Все радовались каждому нашему успеху.

В июле 1942-го Эдуард вместе с семьёй покинул город по Дороге жизни. Они отправились на Урал в Коми-Пермяцкий округ и оказались в селе Ленинское, которое для себя назвали осколком Ленинграда. Потом отец стал работать в райкоме партии в городе Кудымкаре. В 1944-м семья переехала туда, получив жильё.

Эдуард поступил в сельскохозяйственный техникум. Год проучился, как вдруг из военкомата пришла разнарядка — в военное училище, которое находилось в Баку. 2 сентября 1945 года он прибыл поездом в Москву. Как раз в тот день был произведён салют в честь Победы под Японией. Но в училище молодой человек опоздал.

Дальнейшая его судьба сложилась так: Эдуард Владимирович окончил Ленинградский горный институт и всю жизнь проработал инженером в организациях, которые занимались обогащением угля.

Сейчас он на пенсии, но не сидит сложа руки, а работает председателем Комиссии по патриотическому воспитанию молодёжи Московской общественной организации ветеранов войны и жителей блокадного Ленинграда. Часто встречается с молодёжью, рассказывает ей о тех временах. На вопрос, почему же нам удалось победить такого сильного врага, отвечает:

— Мы выстояли, потому что были едины, не жалели себя и верили в нашу Победу.

Со времён войны у Эдуарда Владимировича остался маленький мишка, которого ветеран носит с собой в память о том времени, когда, несмотря ни на что, в людях оставалась вера в Победу и сила духа.

Владимир ГАЛАЙКО,

фото Александра КУДРЯВЦЕВА