Живой реликвией Московского Кремля начала ХХ века были гвардейцы легендарной «Золотой роты», созданной ещё в 1827 году именным указом императора Николая I.

Так за обилие золотого шитья на мундире, блеск и сияние золотых позументов взыскательная публика окрестила особую роту дворцовых гренадер, в состав которой вошли «цвет и гордость гвардейских полков» — ветераны боёв, которые, по свидетельству современников, «в пороховом дыму, под градом пуль и гибельной картечи отстаивали честь и славу своих полковых знамён».

Все зачисленные в роту лейб-гвардейцы, «красавцы и рослые молодцы» ростом не ниже 2 аршин, 9 и 5/8 вершка (184 см) имели знаки отличия военного ордена Святого Георгия или Святой Анны за подвиги в Бородинской битве, за битву под Лейпцигом или за сражение при Кульме. Общим требованием было блюсти усы и баки.

Пункт второй «Правил формирования Роты Дворцовых Гренадер», предусматривал личное монаршее одобрение каждого кандидата: «Никто в Роту не определяется без Высочайшего повеления». Обязанности гренадер были сформулированы царём весьма кратко: «Рота имеет только присмотр и полицейский надзор во Дворце, а в большие праздники даёт во Дворце почётный караул и посты на особо назначенных местах; кроме же сего никакой другой строевой службы не несёт».

Обрывочные сведения, записки, воспоминания, да ещё рисунки и картины помогают достаточно точно воссоздать внешний облик дворцовых гренадер. Литография  Жуковского, картины известного баталиста  Ладюрнера, Крендовского, Пояркова, Чернецова, парадные портреты Джорджа Доу в Военной галерее Государственного Эрмитажа — все они не только передают вид отдельных предметов снаряжения, но и воссоздают образы мужественных, бесстрашных, опытных воинов. По личному указанию императора на вазах и столовых сервизах, изготовленных для высочайших особ на императорском фарфоровом заводе, было изображено знамя дворцовых гренадер. Импозантные силуэты стражников гармонично вписались в интерьеры императорских дворцов.

Положение о роте дворцовых гренадер вменяло личному составу в обязанность содержание постоянных постов у памятников императорам и в «других местах по высшему назначению», дежурства в Зимнем дворце, Эрмитаже (в то время Зимний дворец — официальная резиденция русских императоров, а Эрмитаж — художественная галерея, собранная царями и царицами) и всех дворцовых зданиях, выставление почётных караулов и постов при праздничных торжествах и церемониях с участием императора. Гренадерам предписывалось присутствовать на панихидах «по усопшим государям в дни их кончины». Царь выразил пожелание, «чтобы нижние чины сверх того присматривали не только в комнатах, но и в коридорах за всеми неизвестными или подозрительными людьми, дабы не могло быть никакого воровства». Гренадеры должны были «зорко наблюдать за всеми приходящими». А все «мало мальски заподозреваемыя лица должны были быть немедленно передаваемы дежурному Дворцовому Гренадеру».

Проявлением особого монаршего доверия было воспринято в роте командирование в Варшаву капитана Лаврентьева 1-го и пяти гренадер с чрезвычайным поручением доставить на коронацию императора Николая I Царем Польским императорские регалии — корону, скипетр, державу, представлявшие не только огромную государственную, но и художественную ценность. Император, проявляя заботу о сохранности бесценных произведений искусства Эрмитажа, посчитал «единственно возможным поручить и доверить охрану всех предметов в залах музея исключительно испытанным в верности и честности гренадерам Дворцовой роты».

Со временем права и обязанности дворцовых гренадер расширялись. «Золотой роте» была поручена забота о целости и сохранности дворцового имущества и наблюдение за камер-лакеями и нижними служителями. В приказе министра Двора содержались прямые слова императора о том, что в случае, если гренадер заметит «в ком-либо неблагонадёжность, наводящую подозрение, обязан немедленно доводить о том до сведения». Дежурные гренадеры были обязаны также «наблюдать за топкою каминов, чтобы истопники держали умеренный огонь, и в свое время открывали и закрывали трубы каминов и душники пневматических печей».

Дворцовым гренадерам выпала доля принять активное участие в одном из наиболее трагических событий России — в тушении пожара, практически уничтожившего Зимний дворец в Петербурге в декабре 1837 года. И хотя от огня удалось сохранить Эрмитаж, дворцовый комплекс выгорел полностью. Император Николай I лично руководил спасением обстановки дворца. Под его непосредственным руководством дворцовые гренадеры Семён Кушников, Иван Шевелев, Денис Иванов, Мартын Фёдоров, Лев Жихарев, поминутно рискуя жизнью, спасали от огненной стихии мебель, посуду, мраморные статуи, каменные и фарфоровые вазы, хрусталь, картины, ковры, книги и альбомы — роскошное и ценное имущество царского жилища. Неустрашимым гренадерам удалось спасти портреты генеральской гвардии 1812 года, ризницу и образа из дворцовой церкви, императорский трон из Георгиевского зала, трон императрицы Марии Фёдоровны, все императорские регалии и бриллианты (к слову сказать, ни один из которых не исчез бесследно в карманах гренадерского мундира)…

Пламя пожара унесло жизни трёх самоотверженных гренадер — унтер-офицеров Сидора Михайлова, Александра Иванова и гренадера 1-й статьи Савелия Павлухина. Специальным приказом министра Двора 18 унтер-офицерам, 2 барабанщикам и 104 гренадерам, принимавшим участие в тушении пожара и в спасении дворцового имущества, было пожаловано денежное вознаграждение и всем чинам за действия «посреди угрожавшей опасности с беспримерным самоотвержением» было объявлено Монаршее благоволение.

Беспредельно преданные и верные своему долгу перед Отчизной дворцовые гренадеры были высоконравственными гражданами, помнившими и свои сыновние обязанности по отношению к престарелым родителям и родственникам. Упоминавшийся Александр Иванов — герой, погибший при тушении пожара в Зимнем дворце, — всё время помогал отцу и братьям, оставшимся в помещичьем владении в Тульской губернии. Накопив необходимые средства, он выкупил у помещика Николая Вахрушева 12 душ близких родственников, для которых к тому же приобрёл одиннадцать десятин земли с домом, строениями, инвентарём и скотом. А вот гренадеру 1-й статьи Максиму Сидорову никак не удавалось скопить нужную сумму для выкупа на свободу из крепостной зависимости у помещицы Амачкиной своей единственной сестры Марины. Строптивая барыня всё время завышала цену «за свою девку». Сидоров обратился к командиру роты полковнику Качмареву с просьбой ходатайствовать перед министром Двора о выдаче ему пособия или заимообразно недостающей суммы. Доброе и сердечное намерение дворцового гренадера встретило отклик и полное сочувствие и по приказанию князя Волконского ему были выданы 200 недостающих рублей в качестве пособия  для выкупа сестры.

К повседневной службе дворцовых гренадер в августе 1839 года добавилось яркое и радостное событие — торжества в Москве по случаю открытия памятника в честь Бородинского сражения. К этому времени в роте числилось 45 уцелевших ветеранов памятной битвы. Но 2 штаб-офицера, 4 обер-офицера, 10 унтер-офицеров, 2 барабанщика и 27 гренадер тщетно льстили себя надеждой принять участие в этом замечательном празднестве. Оставить роту в Петербурге без офицеров и унтер-офицеров было невозможно. Поэтому в Бородино были командированы 9 гренадер и один унтер-офицер. В день открытия памятника у его постамента был поставлен почётный караул из прибывших гренадер, а вокруг разместилось 120-тысячное русское войско…

Следующая командировка в Москву состоялась через десять лет. В феврале 1849 году по случаю пребывания августейшей семьи в Москве последовало приказание откомандировать туда для содержания постов в Большом Кремлёвском дворце часть отряда. Вскоре, однако, стала очевидной желательность постоянного пребывания в Москве дворцовых гренадер для охраны царских покоев и парадных залов в Кремлёвском Дворце. Осенью этого же года созданный отряд роты в составе 30 гренадер, 1 поручика, 1 прапорщика, 3 унтер-офицеров, 1 барабанщика, 1 флейтщика под началом гвардейского подпоручика Григория Блинова приступил к несению постоянной службы в Кремле. Гренадеры заняли места в карауле в Оружейной палате, в Святых сенях Грановитой палаты, на парадной лестнице, в Георгиевском зале, в Тронном Андреевском зале и у царских апартаментов.

Однако и с созданием московского отряда «Золотой роты» командировки дворцовых гренадер из Петербурга продолжились. Например, дополнительного контингента потребовали коронационные торжества по случаю восшествия на престол императора Александра II. 

Тогда же было составлено новое расписание дежурств гренадер «в Большом Кремлёвском дворце и у врат Соборов в день Священного Коронования». Из этого расписания видно, что рота выставляла два внутренних караула в Андреевском зале, из которых один был со знаменем и имел 12 постов парных часовых. Всего в наряде было 4 офицера, 10 унтер-офицеров, 2 барабанщика, 2 флейтщика и 94 гренадера. В самый канун торжеств 25 августа 1856 года роте были Высочайше пожалованы 127 бронзовых медалей в память о войне 1853—1856 гг., «причём 91 медаль для чинов, имеющих пребывание в Петербурге на Андреевской ленте и 36 — для чинов Московского отряда на Владимирской ленте». При этом было повелено, «чтобы все чины 26 Августа, во время торжеств Коронования, имели уже эти медали на себе». Гренадеры стояли на постах всё время продолжительных церемоний. «Иностранные принцы и послы, и многочисленные массы народа», по свидетельству очевидцев, любовались «лихими молодцами». Император Александр II, чрезвычайно довольный службой и безупречной выправкой гвардейцев «Золотой роты», пожаловал «за отлично-усердную службу» в день коронационных торжеств командира роты полковника Горчакова орденом Св. Станислава 2-й степени, командира московского отряда Блинова — производством в штабс-капитаны, а всех чинов роты без исключения — денежными наградами…

Таким образом, на протяжении второй половины ХIХ и начала ХХ вв. караульная служба Кремля была в надёжных руках элитного подразделения лейб-гвардейских частей Вооружённых сил Российской империи — дворцовых гренадер, заложивших основы и формировавших традиции охраны Кремля. В коммунистические времена вековые традиции безжалостно отбрасывались и забывались. Их заменяли новыми, соответствующими духу революционных перемен.

Балтийский матрос, большевик Мальков, назначенный в 1918 году комендантом Кремля и в силу этого призванный заниматься его охраной, обнаружил на территории вверенного ему объекта «несколько десятков стариков» — бывших николаевских солдат, не только следивших за сохранностью имущества, но и тщательно убиравших эти помещения. «Жили старики в Кремле испокон веков, помнили не только Николая II, но и Александра III, — писал Мальков в своих мемуарах. — К обязанностям своим относились чрезвычайно ревностно. Не давали сесть и пылинке ни на одно кресло, ни на одно зеркало. Как занимались они своим делом в прежние времена, так занимались и теперь, после революции». И хотя к советской власти большинство старых солдат относилось с открытой неприязнью, рассказ о них Мальков закончил словами: «Занятные были старики!». Этой фразой и закончилась история московского отряда особой роты дворцовых гренадер.

На праздновании 200-летнего юбилея Бородинского сражения у памятника Героям вновь можно было увидеть почётный караул в мундирах несгибаемых дворцовых гренадер знаменитой «Золотой роты». Духовные потомки героических гвардейцев энтузиасты-волонтёры в рамках движения военно-исторической реконструкции сумели создать клуб «Рота Дворцовых гренадер». По крупицам члены клуба собирали сведения об амуниции и вооружении дворцовых гренадер, об их функциональных обязанностях и жизненном укладе. Сегодня, когда к нам возвращаются героические имена и названия соединений и частей русской армии, приходит черёд и роты дворцовых гренадер.

Владимир ГАЗЕТОВ, профессор Военного университета МО РФ, Денис ПАХОМОВ