Ветераны-чернобыльцы и сотрудники столичной полиции почтили память ликвидаторов последствий аварии на Чернобыльской АЭС. Мероприятие было организовано ГУ МВД России по г. Москве при участии благотворительного фонда поддержки социальных программ «Петровка, 38».

36 лет назад взрыв уничтожил 4-й энергоблок атомной станции. Тысячи людей разных профессий отправились на место катастрофы, чтобы, рискуя жизнями, защитить мир от радиоактивной угрозы. В числе первых были направлены в зону аварии сотрудники органов внутренних дел, в том числе московские милиционеры.

Сегодня на учёте в Центре пенсионного обслуживания главка состоят 133 ликвидатора, 32 из которых являются инвалидами. Руководство московской полиции оказывает им всестороннюю помощь и поддержку.

От имени начальника ГУ МВД России по г. Москве генерал-лейтенанта полиции Олега Баранова к героям-чернобыльцам были обращены самые тёплые слова благодарности. «Ваши решительность, стойкость и мужество являются ярким примером преданности порученному делу, присяге и интересам Родины».

Юрию Томашеву вручают медаль к 300-летию образования Московской полиции

Начальник УРЛС ГУ МВД России по г. Москве полковник внутренней службы Руслан Ермаков подчеркнул: «Наш священный долг — сохранить и передать будущим поколениям память об этих людях».

На Митинском кладбище были возложены цветы к могилам 28 пожарных, которые первыми вступили в борьбу с атомным пламенем.

Генерал-майор внутренней службы Юрий Томашев, который прибыл в зону ликвидации аварии вскоре после взрыва, отметил, как много людей каждый год приходит почтить память погибших. Кавалер ордена Мужества Владимир Бунь считает, что в Чернобыле появилось братство, которое не делилось на отдельные службы: «Все трудились очень слаженно и активно. Каждый знал свою задачу. И вся страна помогала нам».

Гостьей памятного мероприятия стала Мария Максимчук, дочь Героя Российской Федерации Владимира Максимчука, руководившего в зоне аварии сводным отрядом пожарных. Она поблагодарила главк столичной полиции за заботу о чернобыльцах и усилия по сохранению памяти об их подвиге.

Директор благотворительного фонда «Петровка, 38» полковник милиции Александр Обойдихин отдаёт должное героям тех дней:

— Уже тридцать лет мы в главке вспоминаем те события. Мы рады, что ещё есть те, с кем можно встретиться, поговорить, вспомнить о пережитом. То, что они сделали — неоценимо. Мы, не принимавшие в этом участие, наверное, не сможем до конца понять, что эти люди, ликвидаторы, сделали для нас, для будущих поколений. Они спасли мир. Низкий им поклон.

В тиши аллеи памяти офицеры, прошедшие Чернобыль, вспоминают о сослуживцах и о том, что им всем пришлось пережить в 1986 году. Евгений Кирюханцев служил тогда в Главном управлении пожарной охраны МВД СССР.

— У нас было твёрдое понимание ответственности. Команда поступила, сбор два часа — и мы уже на месте, самолётом ли, поездом ли. Добровольцев было много, но была чёткая задача: постараться не потерять ни одного лишнего человека. Карт радиационной обстановки поначалу не было. Ты не видишь, что впереди, где опасность. Потом дозиметристы определили тропы, по которым можно было ходить. Учёт получения рентген вёлся у каждого человека. Всем выдавался дозиметр. Но, несмотря на предосторожности, некоторые сотрудники получали предельную дозу за два—три дня. Их немедленно выводили из отряда.

Все слабости здоровья человека проявлялись там в течение пары дней. Аритмия, давление. Значимость медицинской службы там была очень высокая. Каждый день осмотр личного состава и проверка: можно нести службу дальше или нет.

Я моментально пресекал, если кто-то намеревался подвергнуть себя лишней опасности. Здоровье подчинённых — это высокая ответственность.

В июне возникла новая угроза — загорелись торфяники в Белоруссии. Они примыкали к Чернобылю. Весь месяц мучились. Потушить надо было обязательно — на эти торфяники осела радиоактивная пыль, которая могла распространиться ещё дальше.

Михаил Хохлов в 1986 году был заместителем начальника отделения милиции в порту «Южный».

— Звонит руководство: «Михаил Фёдорович, 10 человек — срочно. К вечеру дайте список». За год до этого я прошёл курсы специальной подготовки по гражданской обороне и ЧС по должности замкомандира сводного отряда. Так что понимал, что происходит. Пригласил ребят, объяснил ситуацию. На следующий день — медкомиссия, оформление документов. В Киев — на самолёте, а оттуда в Чернобыль.

По маршруту Чернобыль-Киев ходили речные суда «Ракета», и первой моей задачей было обеспечение пропускного режима. Вторая задача — борьба с мародёрами. Город остался без жителей, а всё их добро было брошено в квартирах. И ушлые люди переправлялись на лодочках через реку Припять, чтобы поживиться. Ковры, хрусталь, одежда были в цене тогда. Мы проводили профилактику, были и задержания.

Поразило, как расцвела природа в зоне отчуждения. Нельзя было и наступить, чтобы не раздавить гриб!

Хоть и говорят, что радиация невидимая и неслышная, но она ощущалась. Когда очередной выброс происходил, а это случалось регулярно, горло сразу схватывало и начинало першить. Пробыл в зоне я 31 день. Как вернулся, полечился в санатории, а потом продолжил служить, как и служил.

Виктора Гущина весть о Чернобыле застала на строительстве Игналинской АЭС.

— Так как мы строили эти объекты, то нам многое было знакомо. Остаться в стороне не могли. Серьёзность вопроса понимали. Я отвечал за дезактивацию машинного зала 4-го энергоблока. После взрыва части реактора и кровли упали в этот зал. Кровля была сделана из металлического профиля. Здесь же обломки графита, конструкций. Нам приходилось заниматься удалением этого материала. Некоторые обломки размером всего-то с кирпич светили по 250 рентген. И такой обломок нужно убрать. Роботы, которых пытались для этого использовать, при высокой радиации переставали работать. Человек оказался надёжнее.

При помощи дозиметрической карты ориентировались и составляли план на работу. Надевали рукавицы, респираторы… Не скажу, что были сильно защищены — это будет лукавством.

После смены обязательный душ, чтобы смыть заразу. Что непривычно было: мыться приходилось под холодной водой. Это обусловлено тем, что от тёплой воды поры открываются, и вся эта радиоактивная нечисть глубже в организм заходит. Поэтому только холодной. Но ко всему привыкли.

Владимир Захаров служил в отделе, который занимался охраной, в том числе — атомных объектов.

— Я был на монтаже АЭС, технологию прекрасно понимал. У меня была вся информация, чертежи. Подняли ночью, в полчетвёртого, и вызвали в главк. Тут же на самолёт и в Киев. Оттуда помчались с начальником пожарной охраны Украины Филиппом Десятниковым на станцию. В час дня я уже был на ЧАЭС. В общей сложности я там пробыл 286 суток.

Припять был город новый, молодёжь сплошная. И вот пригнали 1100 автобусов и всех погрузили. Люди не знали, когда вернутся. Думали, ненадолго, а оказалось… Три дня мы жили в гостинице в Припяти, пока нас не перевели в дома санатория. Над станцией вечером можно было увидеть красивое жёлто-синее свечение. Зрелище завораживало.

Подобрали порошок, который нужно было сыпать с вертолёта, чтобы уменьшить последствия пожара. Представьте: дверь вертолёта открываешь, а под тобой кратер. Когда летишь над ним, туда как бы тянет. Адово место. Думаешь: «Никто же этого не увидит, кроме тебя». Ставишь мешок на попа, бросаешь. Попасть не всегда получается. Командуешь: «Давай ещё круг!» Не было страха. И боли-то от облучения в первый момент не ощущаешь. На секунду можно было забыться: шикарная погода, тёплая, природа расцветает. Но ощущение это было обманчивым.

За круглым столом были представители руководства Центра пенсионного обеспечения, Центра финансового обеспечения и медицинской службы столичного полицейского гарнизона, которые ответили на многие вопросы ветеранов-чернобыльцев.

С участием Культурного центра ГУ МВД России по г. Москве для участников памятных мероприятий была приготовлена концертная программа. В торжественной обстановке героям-ликвидаторам от руководства главка были вручены ценные подарки, а от Благотворительного фонда «Петровка, 38» — материальная помощь.

Денис КРЮЧКОВ,

фото Александра НЕСТЕРОВА