Недавно 90 лет исполнилось легендарному сотруднику Бутырского следственного изолятора Нине Сергеевне Черненко. Устроившись туда на работу после войны, она оставила службу только в возрасте 80 лет, в 2003 году. 

 

Нина Сергеевна родилась в Подмосковье, в деревне Старково. Семья была многодетной, и среди шестерых братьев и сестёр она была самой старшей. Перед войной окончила 8 классов, успела получить специальность слесаря-сборщика. Училась в Москве, а трудилась затем в городе Раменское, куда из Ленинграда эвакуировали один из военных заводов. В начале войны шила солдатскую одежду, помогая своей маме.

— В апреле 1942 года мне исполнилось 19 лет, а 1 мая мы уже впятером с девушками-односельчанками пошли в военкомат, — вспоминает Нина Сергеевна. — Смешанные чувства были тогда: Первомай — всюду, несмотря на войну, праздник, а нас провожают на фронт…

Из Раменского на поезде отправились в Москву, потом в селе Богородском два месяца проходила учёба в школе связи. Готовили широких специалистов: выпускники были и морзистами, и телеграфистами, и телефонистами, овладевая многими профессиями по направлению
связи. 

Начинался долгий боевой путь связиста Нины Прохоровой (её девичья фамилия) в составе Брянского фронта, прикрывавшего с юго-запада столицу. Была участницей Сталинградской битвы, воевала на Курской дуге в составе Юго-Западного фронта, освобождала Балканские страны в составе 3-го Украинского фронта.

Жизнь в землянках, под обстрелами, постоянная служба на передовой, где, прежде чем сталкивались танки и пехота, связисты тянули провода.

— Почему-то больше всего запомнились какие-то простые вещи. Помню землянку под Сталинградом, широкую степь, сладкие помидоры неподалёку. Помню, как в сапоги забрались две лягушки и пришлось схватиться с ними в штыковую. Мелочи, короткие бытовые эпизоды отпечатались ярче всего.

Однако далеко не только ими были наполнены те дни. Нина Сергеевна была на хорошем счету, и поэтому её отправляли неизменно на передовую. Здесь, прежде чем расположиться, всегда нужно было протянуть связь между всеми полками дивизии.  

— Мы приехали в одну деревню, остановились в каком-то сарае: две копны сена — вся обстановка. Непонятно ещё, где тут располагаться, а нас, связистов, уже послали тянуть провода. Пять человек: я, ещё одна девушка-телеграфистка Полина и трое ребят-радистов. Хотя противника поблизости не было, нам даже в такой ситуации не разрешали расставаться с винтовкой. А я сложения маленького, мне и одной катушки с проводом уже вполне хватало. Но порядок есть порядок, и я так к своей винтовочке привыкла, что даже номер её многие годы после войны помнила. На улицах тянуть легко было, — продолжает Нина Сергеевна. — Мы прятали провода под подоконником, за рамами, а вот когда вышли в чистое поле, на дорогу, пришлось класть провод просто в траву. Жара невыносимая! Прошли с полкилометра, мальчики решают идти вперёд: «Нина, оставайся, сядь здесь, а мы дойдём быстро до полка и вернёмся». Винтовки они сложили у меня. Ушли. Солнышко всё печёт, и в итоге я задремала. Как раз в тот момент начальник связи и решил проверить нашу работу. Дошёл до меня по проводу, видит, я лежу, а возле меня винтовки разложены. Он потихонечку одну взял, встал передо мной. Тут я и пробудилась, вскочила, да поздно, майор бдительность уже проверил и стоит с моей винтовкой. «Видишь, — говорит, — как провод идёт?» — «Вижу». — «А видеть не должна. Копай ямку и зарывай его, и пока не закроешь, не вернёшься». — «Да чем же?» Никакой лопатки при нас не было. «Ну, видимо, штыком придётся», — отвечает. Вернулись ребята, я копаю. Рассказала, в чём дело. Они уговаривают бросить это дело и с ними идти. «Не пойду», — сказала. Я виновата, мне приказ дали, пока не закончу — не вернусь. Когда стемнело, ко мне прибежал один рядовой. «Прохорова, срочно к командиру!» Ну всё, думаю. Пришла в тот сарай, все там, кто со мной был. Начальник сразу и говорит: «За твой поступок тебя следует расстрелять!» И вы знаете, я не испугалась. Хотите верьте, хотите нет: не боялась смерти. Поэтому я ему сразу и ответила: «А стреляйте!» Он меня тогда отпустил, но я всё время ждала, что меня вызовут на расстрел. Он был строгий, и мне казалось, настроен всерьёз. Но как раз в это время меня наградили медалью «За боевые заслуги».

Это удивительное бесстрашие проявлялось в Нине Сергеевне много раз. Однажды их эшелон попал под обстрел, к которому никто не был готов. Случилось это ночью, люди спали в ближайшем посёлке. Целился противник по поезду, окна разрывались, осыпая осколками спавших на плащ-палатках людей, ломались хрупкие доски. Нину Прохорову ранило в руку — крови было немало. При этом, выбравшись из-под осколков, она раненой рукой вытерла себе лицо. Когда её увидели, всю в крови, задетую осколком, и указали ей, что ранена — сама она боли не чувствовала, успокаивать пришлось не её, а окружающих. Среди напуганных товарищей лишь окровавленная связистка осталась спокойной.

— Но вот интересно: один страх во мне всё-таки был. Появился он так. Я однажды едва не попала под поезд. В тот день, только мы успели встать на стоянку, была объявлена тревога. А мы с телеграфисткой Полиной успели уже слезть, чтобы отправиться за водой. Бросились обратно, вместе встали на одну ступеньку. Случайно она мне сбила на глаза шапку. Я шапку стянула, бросила в вагон, но равновесие потеряла. В итоге едва не попала под поезд, при падении ещё и больно изрезав лицо об уголь в куче. Поезд, уходя со станции, поворачивал за деревья, и люди только видели, что я упала, но что меня не переехало — это уже оказалось скрыто ветками. После этого я даже на полуторке не могла ездить, если та, ускоряясь, спускалась куда-то вниз. Даже стучала водителю, чтобы тормозил, и всегда садилась поближе к кабине. А если не тормозил, то сама готова была на ходу прыгать — и два раза прыгала, это было не страшно. Самое забавное, что после той тревоги никакого налёта не было, и поезд тем же утром вернулся на то же самое место, где я, вместо шапки перевязанная бинтами, ждала своих товарищей.

Победу Нина Сергеевна встретила в Австрии, под Веной, в должности старшего телеграфиста отдельной роты связи при 288-й Истребительной авиационной Павлоградско-Венской Краснознамённой ордена Суворова дивизии 17-й воздушной армии. Домой с фронта вернулась позже отца и брата, также уходивших на фронт. Для отца Великая Ответственная стала второй войной в жизни.

— Вернулась я только в ноябре, возвращалась уже из Румынии, где мы дислоцировались на тот момент в городе Крайова. Последними мы, москвичи, тянулись домой — сперва отпускали тех, кто дальше жил, и, помню, одной из первых мою подругу отправили домой — она была из Благовещенска.

Нина Сергеевна была награждена орденом Отечественной войны 2-й степени, медалями «За боевые заслуги», «За оборону Сталинграда», «За освобождение Белграда», «За взятие Будапешта», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

— Это была страшная война, но, знаете, вспоминаю и светлое, то, как мы, люди, бывшие в рядах Красной Армии, были добры друг к другу. Тогда никакой злобы друг на друга никогда не было. Татары, башкиры, русские, в конце войны соединялись с Красной Армией украинские партизаны — и всё это было огромное братство. Не ругались, не завидовали, все были равны, и, как сейчас, национальности мы не различали. Жаль, что сегодня всё перевернулось.

После войны Нина Сергеевна поступила на работу в Бутырскую тюрьму. Была назначена заведующей делопроизводством этого учреждения. Затем 12 лет работала инспектором спецчасти тюрьмы. Закончила службу в должности начальника отдела специального учёта следственного изолятора.

— Раньше всё секретно было. Настолько, что когда я, вернувшись с фронта, пришла в Бутырку, даже не знала, что это тюрьма. В записи о месте работы значилось: почтовый ящик 23-17. Потом-то узнала, что это тюрьма, но тогда слово «тюрьма» не произносили, и никто из близких не был в курсе, где я работаю — в органах, и всё тут. Одиннадцать начальников сменилось, пока я работала.

В аттестациях на Нину Сергеевну писали неизменно отличные отзывы — «работает без ошибок, чётко, авторитетна, служит примером». Её успехи на службе отмечены двенадцатью различными наградами, среди которых медали «За трудовое отличие», «За доблестный труд в ознаменование 100-летия со дня рождения В.И. Ленина», «Ветеран труда».

— Сегодня обо мне не забывают. Совет ветеранов сам пригласил меня для празднования 90-летнего юбилея. А непосредственно в день рождения из управы мне привезли в подарок чайный набор. Приходили даже ученики одной из школ, гурьба мальчишек и девчонок, принесли гостинцы и большую открытку с поздравлениями. Подарки были и 2 февраля, когда страна отмечала 70-летие Сталинградской битвы. Была я приглашена на встречу с начальником главка. И это внимание, конечно, для нас, ветеранов, очень ценно, за что всем большое спасибо.

Денис КРЮЧКОВ