—Привет, Василий! Ты ещё там бока не отлежал на отдыхе? Забежал бы, если есть время, — давай прямо сейчас — очень интересный человек появился!

Майор милиции Василий Фирсов, слушатель 1-го факультета Академии МВД России, посмотрел на часы — было 9 часов утра. День выходной, неделю ждал его, чтобы отоспаться «до ломоты в костях», но, видимо, придётся вставать. Звонил его бывший руководитель — начальник отдела уголовного розыска ОМВД по району Щукино подполковник милиции Анатолий Потехо, сыщик от Бога. Василий Иванович считал его своим учителем, буквально боготворил и всегда, даже находясь на учёбе, старался выкроить минутку и «заскочить в свой отдел». Поэтому поспешно стал одеваться.

Анатолий Васильевич в кабинете был не один. В центре комнаты, у большого стола, на котором громоздились кипы важных и не очень бумаг, сидела женщина. Сидела как-то, как показалось Фирсову, очень неудобно. Она разместилась на стуле так, что в глаза слишком бросалась её беременность, судя по которой дама была на приличном сроке.

Женщина пила чай. На освободившемся от дел краю стола стоял пакет с баранками, литровая банка домашнего вишнёвого варенья и жёлтый тростниковый сахар в кусочках. Угощение свидетельствовало, что его начальник и кумир очень уважительно отнёсся к женщине — достал из шкафа и выставил всё самое вкусное. Кто же она такая?

— Василий, смотри какая история, — сказал, будто подслушал его вопрос, подполковник милиции. — Это Зоя, жена нашего коллеги-оперативника. Её муж погиб в автомобильной катастрофе вместе с сыном. Зоя очень бедствует. Мы тут с ребятами собрали немного денег для неё и решили: поскольку ей далеко ехать домой, пусть у нас в отделе пару дней поживёт.

— А вы откуда? — спросил Фирсов женщину.

— Из соседней области, — ответила она. И он сразу по особому говору определил, что из Рязанской. Но на всякий случай уточнил:

— Из есенинских мест?

Она утвердительно кивнула головой.

Фирсов во время этой непродолжительной беседы сумел заметить, что у Зои нет верхних передних зубов. «Действительно, бедствует», — подумал.

Впрочем, уже через секунду его мысли были заняты другим. Неестественно выпяченный «беременный» живот, беззубый рот, говор — всё это заставило его задуматься и, как он впоследствии выразился, «породило сомнения». Внешне Зоя была очень похожа на цыганок, которые занимались преступным промыслом (обманом, воровством, продажей наркотиков) на вокзалах, в электричках. Когда их брали, они вдруг все становились «беременными», умело надувая животы.

Неожиданно ужалила мысль: а вдруг он ошибается в своих подозрениях, вдруг Зоя — несчастная и бедная вдова? Фирсов на несколько минут покинул кабинет и позвонил своему сокурснику, который прибыл в академию из Рязанской области. Но тот сказал, что в их регионе не было такого случая, чтобы погиб оперативник с сыном. «Вася, — обижено сказал он, — если бы такое случилось, разве бы мы допустили, чтобы его жена побиралась?»

Так кто же эта Зоя? Решение созрело мгновенно. Василий вернулся в комнату, присел рядом с Зоей как бы угоститься чайком, а потом незаметно поменял ей чашку: ту, из которой она пила чай, положил в портфель, а ей подсунул чистую. Через несколько минут он направился на Петровку, 38. Расстояние до метро, а потом от метро преодолел лёгкой трусцой.

Дежурный следователь, не особенно вникая в его рассказ, направил в экспертно-криминалистическую группу. Там весёлые девчата, немного заскучавшие от безделья в выходной день, встретили Василия доброжелательно. Пока пили чай с розовым зефиром, который майор милиции запасливо приобрёл у метро, трудолюбивая электронная машина по отпечаткам пальцев нашла материалы на Зою — целых пять страниц.

Оказалось, что за этой дамой тянется огромный хвост. Причём уголовный. Она была, можно сказать, закоренелой мошенницей — уже трижды побывала в местах не столь отдалённых. Василий таким же скорым шагом добрался до станции «Пушкинская», нырнул в метро, уселся на свободное место и стал внимательно изучать полученную информацию. Пока майор милиции занят этим важным делом, мы совершим небольшой исторический экскурс.

«Узнаю брата Колю!» — именно с этой фразы для многих жителей СССР началось знакомство с таким явлением, как «дети лейтенанта Шмидта». Фраза вышла из-под пера авторов книги «Золотой телёнок» Евгения Петрова (урождённого Катаева) и Ильи Ильфа (Файнзильберга). Эти слова в романе произносит Шура Балаганов в тот момент, когда они с Остапом Бендером чуть было не «спалились», оба представившись председателю предисполкома города Арбатова сыновьями лейтенанта Шмидта. И этим ловким аферистам, увидевшим друг друга впервые, пришлось выходить из положения, разыгрывая сцену счастливой встречи давно не видевшихся родных братьев.

Кстати, в романе упоминаются «тридцать сыновей и четыре дочери лейтенанта Шмидта» — все мошенники-самозванцы, кочующие по глубинке и выпрашивающие материальную помощь у местных властей под именем своего знаменитого «отца». Тридцать пятым потомком лейтенанта Шмидта стал Остап Бендер — авантюрист, «великий комбинатор», «идейный борец за денежные знаки», знавший «четыреста сравнительно честных способов отъёма (увода) денег». Сам Бендер представляется как Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей…

И ещё одно пояснение для тех, кто мало читает книги: лейтенант Шмидт — это Пётр Петрович Шмидт, революционер, один из руководителей вооружённого выступления матросов Черноморского флота и солдат Севастопольского гарнизона во время Первой русской революции в ноябре 1905 года. В начале советского периода отечественной истории он был очень популярным персонажем.

Надо сказать, что в двадцатые годы прошлого века по стране активно перемещались самозванцы, выдававшие себя за родственников известных людей. Связанные с ними криминальные сюжеты нашли отражение в литературе и журналистских расследованиях. Так, в фельетоне Михаила Булгакова «Лжедмитрий Луначарский» рассказывалось о мнимом брате наркома просвещения РСФСР, который, появившись в провинциальном учреждении, получил там одежду и деньги. Известный в те годы журналист Лев Сосновский опубликовал статью «Знатный путешественник», герой которой представлялся в исполкомах Ялты, Сочи, Новороссийска и других населённых пунктов Файзуллой Ходжаевым, первым главой Бухарской Народной Советской Республики. Писатель Илья Кремлёв (Шехтман) даже написал основанную на документальном материале повесть «Сын Чичерина» — о подобных мошенниках.

Справедливости ради надо уточнить, что корни этого постыдного явления имеют глубокую историю. Так, выдающийся журналист, историк Белокаменной Владимир Гиляровский в книге «Москва и москвичи» описывает корпорацию жуликов, действовавших ещё в позапрошлом веке. «Нищие-аристократы», чтобы не пересекаться во время «работы», брали атласы-календари и распределяли между собой улицы и дома города.

…Пока Василий Иванович спешил на Петровку, 38, в кабинете Анатолия Васильевича произошло следующее. «Вдова» рассказала, что через свою подружку Ольгу Жержёву она познакомилась с представителем, назовём так, этнической преступной группировки с Северного Кавказа. Тот, по её словам, бородатый и страшный человек, предложил ей «зарабатывать» — перевозить в Москву огнестрельное оружие, дескать, на беременную Зою никто из правоохранителей не обратит внимания. И вот сегодня в 19.00 должна произойти встреча с заказчиком в одном из торгово-развлекательных центров, где ей должны передать оружие. Подполковник милиции Потехо только приступил к анализу полученной информации, как на пороге появился майор полиции с пятью листами «биографии Зои». После ознакомления с её досье он понял, что мошенница со стажем что-то задумала, и решил, пока не станет известна её конечная цель, подыграть ей.

Сообщение о торговле оружием — это серьёзно. Офицеры милиции обратились к следователю прокуратуры, и тот после некоторых раздумий возбудил уголовное дело. А дальше Зою допросили под протокол, и она расписалась о том, что понимает и несёт уголовную ответственность по ст. 306 УК РФ за заведомо ложный донос. Расписалась и повторила свой рассказ…

Приближался час «свидания» с бандитом. Оперативники по всем правилам подготовились к встрече с «таинственным террористом». Пришли вовремя и, хотя понимали, что это выдумка, терпеливо сидели и ждали его. Ждали до тех пор, пока Зоя сама не сказала, что «уже его не будет» и пора уходить.

Вернулись назад, ещё раз напоили её чаем и показали документ, полученный на «Петровке, 38».

Даже многое видевшие офицеры уголовного розыска были потрясены той метаморфозой, которая произошла с «вдовою». В одну минуту исчезла её беременность, мгновенно она перешла на нецензурную брань, с помощью которой пожелала «всего самого наихудшего» всем «ментам-собакам» и в первую очередь тем, которые её целый день поили чаем.

Тем не менее удалось выяснить, что она в качестве «несчастной вдовы» уже обошла все отделения милиции (а было их тогда в Москве полторы сотни) и везде воспользовалась гостеприимством правоохранителей.

— В этом кабинете, — не без злорадства сообщила она, — я уже второй раз!

Подполковник милиции Потехо при этих словах Зои виновато потупился.

Её спросили, зачем она придумала историю про «бородатого кавказца», продающего с её помощью оружие? Оказалось, чтобы вызвать у правоохранителей больше внимания к себе и вообще получать от них регулярную финансовую помощь.

Но больше всего сотрудников милиции ошарашили её слова о том, что ей «ничего не будет», никакой суд не сможет её наказать за то, что она выдавала себя вдовой. Она, дескать, ничего у ментов не просила, они сами и еду, и деньги приносили. Да, нехорошо она поступала, но это не уголовная статья!

— Нет ещё такого прецедента, чтобы за такое в тюрьму сажали! — ввернула Зоя в свою речь мудрёное слово, усвоенное, видимо, во время очередной отсидки.

Все попытки оперативников достучаться до её совести и стыда она парировала известным жестом: вытягивала вперёд левую руку, а ребром правой била по ней в районе локтя. Так обычно одесские биндюжники отвечали на просьбу разгрузить повозку бесплатно.

Когда Зоя убыла в камеру, оперативник с ужасом осознал, что за эти многочисленные поборы с милицейских отделений ей действительно ничего не будет. Но…

Через несколько дней состоялся суд. Зоя величественно проследовала в «клетку», уселась на скамью подсудимых, а встретившись взглядом с Фирсовым, показала ему жест одесских биндюжников. В ответ он ей широко улыбнулся. Это была улыбка сродни пословице «Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним».

Судья после внимательного изучения всех обстоятельств дела за заведомо ложный донос приговорила её к трём годам заключения. Единственное послабление, которое сделали, — её, уроженку города Касимова, отправили отбывать наказание в город Рыбное Рязанской области.

…Потом, конечно, более высокие руководители стали выяснять, почему преступнице удалось пройти безнаказанно по всем отделениям милиции. Вызвали по этому случаю и подполковника Потехо. Анатолий Васильевич так объяснял свой промах:

— Нас, оперов, считают чёрствыми, жестокими, бездушными, а на самом деле мы мягкие, добрые и сентиментальные. Чем и воспользовалась преступница.

Владимир ГАЛАЙКО,

карикатура из открытых источников