(Продолжение. Начало в №№ 10—12)

Часть 4. ПРЕСТУПЛЕНИЯ ГАЛАНТНОГО ВЕКА

Анна Иоанновна

Императрица Анна Иоанновна не стяжала большой любви у отечественных историков. Пеняют ей за всё: дескать, и глупа, и некрасива, и государственным заботам должного внимания не уделяла, а окружила себя шутами и шутихами, карлами и карлицами и в их обществе коротала время в незатейливых забавах. Что ж, оно, конечно, так. Но проявляла себя Анна Иоанновна и как истинная государыня, заботящаяся о своих подданных.

Общее падение нравов в дворянской среде заставило её обратить августейший взор на рождаемые карточной игрой проблемы и напомнить игрокам, что указы Петра I не утратили своей силы.

23 января 1733 года был издан именной указ «О запрещении, по силе указа 1717 года, играть на деньги в карты и в кости, и о степенях наказания и штрафа изобличившимся в сем преступлении в первой, во второй и в третий раз».

В преамбуле Анна Иоанновна декларировала: «Нам известно учинилось, что не токмо /…/ такая богомерзкая игра не пресеклась, но многие компаниями и в партикулярных домах как в карты, так в кости и в другие игры проигрывают деньги и пожитки, людей и деревни свои, от чего не только в крайнее убожество и разорение приходят, но и в самый тяжкий грех впадают и души свои в конечную погибель приводят. А Наше, по ревности закона Божия, Всемилостивейшее намерение и соизволение в том состоит, дабы такие богомерзкие и вредительные игры, конечно, пресечены были».

Елизавета Петровна

Р.И. Воронцов

И.И. Шувалов

Здание Двенадцати коллегий, в котором в XVIII веке располагался Сенат

Исполненная материнской заботы о пропащих душах вверенных ей Господом соотечественников, государыня велеть соизволила, «чтобы никто из верных Наших подданных, съезжаяся в партикулярных и вольных домах как в деньги, так и на пожитки и дворы и деревни, и на людей ни в какую игру отнюдь не играли». Ослушникам императрица сулила грозные кары: «…а ежели кто и за сим Нашим Всемилостивейшим указом и запрещением такие богомерзкие продерзости чинить будет, таковых повелеваем жестоко штрафовать; а именно: за первое преступление по вышеозначенному 1717 года указу, тройным взятьем обретающихся денег и прочего в игре, из чего давать объявителю о сем треть, а две доли на гошпиталь; буде же кто в оном преступлении явится вторично, таковых, сверх оного взятья, офицеров и прочих знатных людей сажать в тюрьму на месяц, а подлых бить кнутом нещадно; а за третье преступление, сверх взятья денежного, оное наказание умножить вдвое; а кто уже за тем поиман будет, с таковыми поступать жесточае, смотря по важности дела, и того смотреть во всех Полициях и в городах Губернаторам и Воеводам, а в армии Нашей главным командирам, чтобы сей указ везде исполняем был неотменно».

«Работали» ли эти грозные распоряжения? Видимо, да. Несколькими годами позже владелец суконной фабрики купец Иван Полуярославцев обратился в Коммерц-коллегию (созданный Петром I государственный орган, после объединения с Мануфактур- и Берг-коллегиями ведавший вопросами промышленности и торговли) с жалобой на своих работников. Эти мастеровые, «по именам пятнадцать человек», были осуждены «за пьянство и за играние костью и карты» к ссылке в Сибирь. Грустной в целом истории долю комизма придаёт тот факт, что по данному делу в августе 1739 года Правительствующий Сенат приказал указанных «работных людей» сослать в Сибирь на его же, Полуярославцева, средства — «понеже оные посылаются по его доношению». Более того, Сенат распорядился «и впредь, ежели такие ж невоздержные осуждены будут в ссылки по прошениям же фабрикантов, оных отправлять на коште ж их фабричных содержателей». Сие во всех отношениях оригинальное решение Сената наверняка произвело впечатление в кругах тогдашних предпринимателей. Казус Полярославцева («его пример другим наука») должен был заставить фабрикантов призадуматься, а стоит ли вовлекать высокие государственные сферы в разбор внутренних заводских трудовых конфликтов. Пьют работяги, в карты дуются — и пусть, Господь с ними. Наказать их при случае можно келейно — это не так скандально, а главное, менее затратно для самого предпринимателя.

Как бы то ни было, но ситуация с азартными играми в стране с годами не менялась. Монархи сменяли друг друга, а проблемы оставались прежними.

Императрица Елизавета Петровна инициировала изданный 16 июня 1761 года указ Сената «О запрещении азардных игр и о дозволении играть в дворянских домах для препровождения времени и не на большие суммы в ломбер и прочие тому подобные игры».

Указ объявлял «во всенародное известие», в частности, следующее: «во всякие азардные в карты, то есть в фаро [фараон — А.Л.], в квинтич и тем подобные и в прочие всякого званья игры, на деньги и на вещи, никому и нигде (исключая во дворцах Ея Императорского Величества апартаменты) ни под каким видом и предлогом не играть; а только позволяется употреблять игры в знатных дворянских домах, только ж не на большие, но на самые малые суммы денег, не для выигрышу, но единственно для препровождения времени, яко то: в ломбер, в кадрилью, в пикет, в контру, в памфил».

За нарушение полагались строгие меры административного и финансового порядка: «…а ежели кто и за сим публикованным указом, явно или скрыто, под каким видом, в большие суммы на деньги и в долг, или же на какие вещи, в цену ставя, играть станет, также и с тех, кои игрокам ссудою денег, закладом или другими случаями на игры вспомогать будет, брать штрафу против рангов их учреждённого годового жалования вдвое, также и все в игре бывшие суммы денег и заклады, из коих одну часть на гошпиталь, другую на содержание Полиций, а две части доносителям отдавать с надлежащими письменными производствами». Подобные конфискационные меры предполагалось распространить и на купеческое сословие.

Весьма примечательно, что государыня-матушка и Правительствующий Сенат в своём указе прямо обращались к чинам полиции: «Во всем вышеописанном крепкое смотрение и наблюдательство иметь здесь Главной Полиции, а в Москве, сверх Полиции, и от Сенатской Конторы, а в городах и уездах Губернаторам и Воеводам с товарищи [заместителями — А.Л.] обще с полицейскими командами, а при прочих командах главным командирам». При этом, правда, указ предостерегал тогдашние компетентные органы от излишней рьяности: «...токмо в производстве оных дел осторожно поступать, дабы напрасных приклёпов, обид и беспокойства кому приключиться не могло».

Информацию о выявленных игроках полиция должна была сообщать по месту их службы, где любителей карточной игры ждало, пожалуй, самое страшное для чиновников и офицеров тех лет наказание — задержка в производстве в следующий чин: «Кто где в вышеписанных преступлениях обличен и штрафован будет, о всех таковых в Сенат, а еще особливо о военных в Военную и Адмиралтейскую Коллегии, а о Гвардии в их полковые Канцелярии присылать уведомления, дабы таких знать и в производстве и награждении в чины с воздержанными не равнять».

Таким образом, с 1761 года надзор за игроками вменялся в обязанность полиции. Увы, полиции были недоступны царские чертоги, для которых Елизавета Петровна сделала в своём указе исключение — в императорских покоях играть в азартные игры было можно.

И там играли, причём играли по-крупному. Это в тихих провинциальных поместьях играли, по словам поэта и сенатора Г.Р. Державина, «по грошу в долг и без отдачи», а в дворцовых помещениях игра шла на суммы по тем временам внушительные. В те годы, когда на рынке за цыплёнка просили 10 копеек, за индейку — 30, когда пуд соли стоил 35 копеек, баран или овца шли по 30—70 копеек, а за быка платили 3—4 рубля, придворные картёжники ставили на кон сотни рублей.

Видный государственный деятель описываемой эпохи Р.И. Воронцов (отец знаменитой Е.Р. Воронцовой-Дашковой; за богатство и неодолимую тягу к казнокрадству Екатерина II придумала ему прозвище «Роман — большой карман» и подарила собственноручно вышитый кошелёк — чтобы, как она сказала, было куда складывать взятки) оставил собственную «Ведомость» с итогами карточной игры за 1752 год, дающую некоторое представление об обращавшихся суммах: «В фаро выиграл я у Его Превосходительства [И.И. Шувалова, фаворита Елизаветы Петровны и сооснователя Московского университета — А.Л.] пятьсот рублев. /…/. В Царском Селе, как играл с Алексеем Андреевичем Хитровым, выиграл четыреста пятьдесят рублев. /…/. С князем Петром Ивановичем Репниным в два тура выиграл восемьсот девяноста рублев. /…/. В ломбер проиграл Его Превосходительству в июле месяце четыреста пятьдесят рублев. /…/. По записному туру с Ее Величеством двести тридцать рублев. /…/. В Москве получил я от Его Превосходительства триста рублев. /…/. Да червонными от Его Превосходительства забрано /…/ 720 рублев. Итого годовой баланс: проиграно 3270 рублей, выиграно — 7688». Впрочем, случалось, что ставки делались и на значительно большие суммы.

Прав был граф А.К.Толстой:

Весёлая царица

Была Елисавет:

Поёт и веселится,

Порядка только нет.

(Продолжение следует)

Александр ЛОМКИН,

кандидат экономических наук,
доцент экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова,
иллюстрации из открытых источников