Император Павел I

(Продолжение. Начало в №№ 10—14)

Часть 6. «КАК ЗАКОНОМ ПРЕДПИСАНО»

«Устав Благочиния или Полицейской» содержал в себе артикул 215 — «Подтверждение запрещения о газардной игре». Видимо, Екатерина II посчитала нужным вновь вернуться к этой теме и сформулировать суть запретов.

Сим артикулом запрещалось: «Картами или иным чем играть игры, основанныя единственно на случае [,] или газардныя»; «дом свой или нанятой открыть днём или ночью игрокам и ради запрещенной игры, играть»; «от запрещенной игры иметь единственное пропитание»; «купцам или ремесленникам или маклерам быть или находиться тут при запрещенной игре или в той игре записывать, или щет держать, или замечать чем, или способствовать игре, или для той игры носить с собою, или посылать, или взаймы дать, или брать, или обещать, или инако прямо или стороною доставить для той игры золото или серебро монетою, или в деле или не в деле, или ассигнации, или медныя деньги, или драгоценныя каменья в деле или не в деле, или вещи, или иной товар, какого бы звания ни были, или вексель»; «в игре во всякой употребить воровство, мошенничество».

Учреждение Императорского Воспитательного дома

Воспитательный дом

Печать на бубновом тузе

Печать Императорского Воспитательного дома

Сирена. Древняя Греция

Сирена. Микены. Древняя Греция

По каждому из перечисленных пунктов полагались «взыскания». С игроков следовало взыскать «пеню» — «суточное содержание содержанного в смирительном доме и сажать его под стражу, дондеже заплатит». С владельцев игрового притона взималась «пеня» в размере шестисуточного содержания арестанта, с условием пребывания виновного в «смирительном доме» — до выплаты. Профессиональных игроков полагалось «за таковое постыдное ремесло отослать в смирительный дом на единой срок судебного места». С купцов, способствовавших запрещённой игре, взыскивалось «трисуточное содержание», а их самих ждало помещение в «смирительный дом» до оплаты. Тех, кто при игре позволил себе «воровство, мошенничество», надлежало «отослать к суду, и да накажется яко мошенник, как законом предписано». Жалобы и просьбы по карточным долгам и платежам по запрещённым играм полиции предписано было не принимать и иски уничтожать.

Более того, полиции полагалось строго бдить за любыми массовыми мероприятиями и играми, способными в той или иной форме воздействовать на сознание и настроение граждан: «…буде кто без дозволения Управы благочиния учинит в городе общенародныя игры или забавы, или феатральныя представления, того отдать под стражу, и да накажется яко ослушник тридневным содержанием на хлебе и воде».

Наравне с азартной карточной игрой преследовались полицией и незаконные лотереи: «…буде кто в городе учнет разыгрывать лотерею без дозволения /…/ того отослать к суду для наказания, как в законе написано». Наказывались и непосредственные исполнители — распространители билетов: «…буде кто в городе без дозволения управы благочиния раздаст, или разнесет, или продаст, или купит того города, или иногородныя, или иностранныя лотерейныя билеты, того отослать к суду и да накажется на ровне, как в законе написано о запрещенном товаре». Под контроль полиции попадали вообще любые незаконные розыгрыши каких бы то ни было предметов: «…буде кто в городе учнет без дозволения Управы благочиния разыгрывать вещь или книги, или товар, или лошадь, или иное что и для того раздаст нумеры или билеты под каким бы то ни было названием, того отослать к суду и да накажется на ровне, как в законе написано о запрещенной торговле».

Таким образом, «Устав Благочиния…» давал полиции весьма широкие права и полномочия в деле водворения «правил добронравия» в целом и в плане борьбы с финансово-экономическими преступлениями и азартными играми в частности. И всё же следует признать, что при всей своей грозности установленные меры наказания были значительно мягче, нежели в петровские времена.

Похоже, что и Екатерина II понимала, что отучить своих подданных от карточной игры она вряд ли сможет, — не приведут игроков в священный трепет обещанные за азартные игры строгие наказания. А потому она решила использовать пагубную страсть на благое дело.

7 августа 1766 года был объявлен сенатский указ «О клеймении игорных карт и об учрежденном с оных сборе». Он отсылал к ранее принятому 17 декабря 1765 года указу, коим «на поднесенном от Комиссии о коммерции докладе /…/ повелено: для пресечения привоза в Россию иностранных карт, вместо положенных на оныя по Тарифу по 781/2 копеек с дюжины пошлин, наложить на каждую дюжину по 2 рубли»; дабы Россия не потерпела «ущерба в таможенных доходах», велено было «наложить же на каждую игру [колоду — А.Л.] карт, привозных по гривне, а Российских по 5 копеек за клеймо, которыя деньги отпускать в Воспитательный дом». Клейма полагалось «класть на одной которой нибудь карте во всякой игре», после чего колоды могли поступать в продажу «оптом и порознь во всем на прежнем основании».

Императорский Московский Воспитательный дом был основан в 1754 году как богоугодное заведение, в котором должны были содержаться и проходить обучение подкидыши и сироты. Поначалу в Воспитательном доме мальчиков обучали различным ремёслам, а также «аптекарской и хирургической науке». Позже стали давать гимназическое образование и готовить выпускников к поступлению в Университет и Медико-хирургическую академию, а девочек, окончивших «Французские классы», готовили к работе гувернантками. На содержание этого учреждения Екатерина II и направила средства, получаемые от изготовления и привоза (импорта) игральных карт.

Сенат утвердил образцы печатей (штемпелей): «для Российских представляющий Сирену [в данном контексте Сирена — древнегреческое мифическое существо, птица с женской головой и торсом, символ обольщения и коварства — А.Л.], а для иностранных удный крючек под радугою», — символы, надо признать, на редкость удачные и красноречивые. Печати предписывалось ставить «на червонном тузе красною краскою такою ж, какая бывает на картах». Ввозить карты в Россию разрешалась только через Санкт-Петербург, Архангельск и Ригу.

Наказание за уклонение от «заштемпелевания» карт было прописано весьма интересно и даже необычно для того времени: «Хотя Сенат и не надеется, чтоб кто похотел /…/ употребляя неклейменныя карты, обращать положенной с клеймов сбор в собственную свою корысть, и лишать тем бедных сирот определенного на воспитание их из матерняго Ея Императорского Величества милосердия дохода, почему на таковой случай особого штрафа /…/ и не полагает, оставляя сие каждому на собственную его честь и совесть; однако приличившиеся в том, сверх сопряженного с таковым преступлением стыда, не избегнут и подлежащего по законам штрафования, как превратители сиротского дохода в собственную свою корысть».

6 ноября 1796 года императрица Екатерина II отошла ко Господу. Русский трон занял её сын — 42-летний император Павел I. При нём на российских граждан обрушился поток указов и законов — и по сю пору Павел Петрович является в нашей стране абсолютным рекордсменом по количеству законодательных актов, принятых в пересчёте на один день правления, а править ему было суждено 4 года, 4 месяца и 4 дня. Среди прочих забот он обратил своё августейшее внимание и на пошлины, взимавшиеся с игральных карт, усилив ко всему прочему уже существовавшие протекционистские меры.

16 декабря 1797 года императором был подписан указ «О возвышении сбора за клеймение карт, установленного в пользу Воспитательного дома, и о запрещении привоза иностранных карт». Указом постановлялось: «…сбор за клеймение карт, по 60 копеек с дюжины, повелеваем удвоить, и чтоб отныне вносимо уже было по рублю 20 копеек». Столь резкое (двукратное!) повышение пошлины с производимых в России игральных карт должно было, по мнению Павла I, компенсироваться полным отсутствием на внутреннем рынке иностранных конкурентов: «…дабы существующие в России для делания карт фабрики не могли тем быть отягощены, привоз иностранных карт совершенно запретить». С этого момента карты в Российской империи стали исключительно отечественным товаром, что, однако, ничуть не способствовало исправлению нравов, — несмотря на повышение цен на колоду карт, подданные русской короны продолжали играть с неослабевающим азартом.

(Продолжение следует)

Александр ЛОМКИН,

кандидат экономических наук,
доцент экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова,
фото и иллюстрации из открытых источников