С ростом городов и увеличением численности населения острее становился вопрос о безопасности движения городского транспорта. Ну какой там был городской транспорт в Москве в первой трети XVIII века? Гужевой, конечно. В указах 1730 и 1732 годов констатировалось, что, несмотря на предписания ездить на лошадях осторожно, на людей не наезжать, многие «ездят в санях резво и не смирно, и верховые их люди перед ними необыкновенно скачут на других наезжая, бьют плетьми и лошадьми топчут». Всем строго предписывалось соблюдать безопасность при езде на лошадях в городе. На полицию возлагалась обязанность следить за соблюдением правил езды, виновных задерживать и, если это было в Москве или в Петербурге, приводить в полицмейстерскую канцелярию, где лакеев бить кошками, а помещиков штрафовать, о чём рапортовать в Сенат. Физическое наказание всегда сопутствовало воспитательным мерам полиции. Полиция также следила, чтобы не ездили в санях с дышлом, а извозчики при езде по городу не сидели верхом на лошади.

Полиция осуществляла надзор за противопожарной безопасностью и требовала обязательной установки на крышах домов кадки с водой. Обязывала запечатывать на лето печи в домах и банях, принуждала домохозяев, живших далеко от водоёмов, копать колодцы. Полицейские, невзирая на протесты и вопли домохозяев, ломали любые пожароопасные строения, добивались переноса кузниц и складов с огнеопасными материалами. За неисправные печи в домах «подлые» домохозяева подлежали телесным наказаниям.

И всё же пожары случались. Да ещё какие! Так, самый крупный пожар в XVIII веке, который случился на праздник Троицы 29 мая 1737 года, начался от свечки, поставленной иконе Святой Троицы. Тогда огнём было уничтожено 12 тысяч построек, сгорел Кремль, огонь спалил вчистую Знаменку, Арбат, Тверскую улицу, более 90 москвичей погибли.

Этот пожар по масштабам мог быть сопоставим только с пожаром 1812 года, когда после поджога города отступающей русской армией из 9158 домов уцелело только 2600 строений.

И всё же пожар 1737 года, который породил поговорку «от копеечной свечи Москва сгорела», был страшен и по существу и по своим последствиям. Поэтому полицейские трубочисты (были такие) чистили трубы во всех питерских и московских домах, за что с домохозяев, естественно, взыскивались дополнительные поборы. При полицейских учреждениях хранился пожарный инструмент, в городе строились пожарные башни, на которых устанавливался круглосуточный караул.

После страшного пожара «от свечи» Сенат приказал коллегиям и канцеляриям иметь свои противопожарные инструменты, которыми должна была снабжать их Главная полицмейстерская канцелярия на средства, выделенные Штатс-конторой. В полиции велось следствие по пожарам.

Подготовил к печати Эдуард ПОПОВ

(с использованием «Истории московской милиции». М., 2006)