Иван Кивелиди

1 августа 1995 года на телефон неотложной помощи из Центрального офиса Росбизнесбанка по улице Мытной поступил звонок — плохо себя почувствовал председатель правления Иван Кивелиди. Тотчас приехала скорая помощь и доставила его в Центральную клиническую больницу Управления делами Президента — как говорят в народе, «Кремлёвку».

Иван Харлампиевич был человеком болезненным, страдал почечной недостаточностью, поэтому вначале никто не придал особого значения этому событию, дескать, подлечится и вернётся, — как обычно.

На следующий день неотложка понадобилась для его секретарши Зары Исмаиловой, которую доставили в Первую Градскую больницу. Она была намного моложе и здоровее Кивелиди, но умерла на следующий день. Перед смертью, испытывая страшные мучения, женщина сказала, что у неё те же симптомы, что и у её руководителя.

Сам же Кивелиди продолжал находиться между небом и землёй. Самые квалифицированные медики «Кремлёвки» старались его спасти. Ему стало немного легче, когда закапали глаза, чтобы измерить внутриглазное давление. Он открыл глаза, осмысленно оглядел всех, попытался что-то сказать. А через короткое время умер.

Кивелиди был в России человеком известным: кроме руководства банком он являлся председателем президиума объединения «Круглый стол бизнеса России» (КСБР), считался одним самых богатых людей страны. Его неожиданная гибель и смерть секретарши вызвали в обществе шок.

Бывший следователь управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры г. Москвы, а затем ГСУ СК по г. Москве Андрей Супруненко

Ивану Харлампиевичу были отданы почти государственные почести. Погибшего бизнесмена отпевали в здании московской мэрии (впервые в истории новой России!). Впервые у гроба банкира собралось такое количество крупных государственных чинов — сам премьер-министр Виктор Черномырдин, мэр столицы Юрий Лужков, бывший президент СССР Михаил Горбачев, помощники президента России Александр Лившиц и Георгий Сатаров.

Для выяснения обстоятельств произошедшего была создана следственно-оперативная группа, которую возглавил исполнявший обязанности начальника МУРа полковник милиции Виктор Голованов. Правоохранители приступили к раскрытию обоих убийств.

Почему сыщики сразу решили, что имеют дело с убийствами? Потому что они и сами пострадали — те из следователей, оперативников и экспертов, кто принимал участие в осмотре кабинета банкира, все вдруг почувствовали себя очень плохо. У большинства изменился цвет лица (произошла гиперемия кожи), расширились зрачки, у многих «прыгнуло» давление, они как-то мгновенно обессилили. К счастью, никто из сыщиков не умер, так как многие, вернувшись на рабочие места, приняли «допинг» в виде рюмки спиртного — это, как выяснилось впоследствии, и спасло их жизни.

Итак, стало ясно, что в офисе Росбизнесбанка произошло убийство. Кроме обычного в таких случаях вопроса: «Кто это сделал?» — повис ещё один вопрос: «Чем были убиты Иван Кивелиди, Зара Исмаилова и отравлены сотрудники правоохранительных органов?»

Эксперты со всеми возможными предосторожностями исследовали кабинет банкира. Тщательно осмотрели стол, сейф, комнату отдыха и нашли след вещества, которым предположительно отравили этих людей.

На трубке телефона фирмы «Сони» в её середине с внутренней стороны есть два винта, скрепляющие трубку. Они закрыты специальными пластиковыми шайбочками. Выяснилось, что преступник «отковырнул» одну из этих «заглушек» и капнул на винт отравляющее вещество, а потом поставил эту «заглушку» на место. При осмотре телефона были замечены следы какой-то густой и вязкой жидкости.

Кто мог попасть в святую святых банкира? Только очень близкий человек, которому тот безмерно доверял и которого секретарь, охранники, референты, которые в обычной обстановке как псы цепные кидаются на каждого, кто хочет попасть в апартаменты шефа, свободно пропустили.

Сыщики внимательно исследовали последние сутки жизни Ивана Кивелиди. Допрос свидетелей показал, что примерно за два часа до его появления в кабинете в нём побывал его близкий товарищ, коллега по бизнесу, член правления банка Владимир Хуцишвили. Он-то и мог капнуть смертельное вещество в телефонную трубку.

Уверенность в том, что Хуцишвили каким-то образом причастен к убийству Ивана Харлампиевича, утвердилась у сыщиков, после того как стало известно, что Владимир Георгиевич, оказывается, также был отравлен. Но он, в отличие от других пострадавших, никому и ничего не говорил, а обратился в частном порядке в Центр лечения острых отравлений НИИ имени Склифосовского.

Допрошенный оперативниками врач центра Михаил Поцхверия рассказал: «В начале августа 1995 года к ним обратился мужчина по фамилии Хуцишвили. На приём он пришёл вместе с женой. Непосредственный приём осуществлял врач Реваз Хонелидзе. Хуцишвили заявил, что находился в помещении, где работал Кивелиди, и пил кофе с его секретарём. До этого главный токсиколог Москвы Юрий Остапенко осматривал сотрудников правоохранительных органов, которые получили отравление в кабинете Кивелиди, поэтому его также пригласили для осмотра Хуцишвили. Тот чувствовал себя плохо, у него поднялось высокое давление, болела голова, его тошнило».

Собранная информация указывала на то, что Хуцишвили причастен к отравлению Кивелиди, — он был в кабинете и сам отравился при неосторожном применении яда. Мог? Мог!

Но Владимир Георгиевич выдвинул следующие резоны своей невиновности: в кабинет его пригласила сама Зара Исмаилова, чтобы показать ремонт, произведённый в помещении. Он дверь в кабинет не закрывал — постоянно находился в сфере её зрения. Пробыл там совсем недолго. Отравился же он так, как и оперативники, находясь в заражённом месте.

Правоохранители внимательно отнеслись к его возражениям и тщательно их проверили. Допрос практически всех лиц, присутствовавших в тот день в здании банка (секретари, телохранители, уборщица, пресс-секретарь, водители и даже случайные люди, оказавшиеся в тот момент здесь), позволил до мельчайших подробностей восстановить картину событий, предшествовавших отравлению Кивелиди. Оказалось, что Хуцишвили неискренен, обманывает следствие, вводит сыщиков в заблуждение.

Выяснилось, что после выхода из кабинета шефа, он сразу же убыл. Люди же, побывавшие в кабинете до него, не пострадали. Зато те, кто заходил позже него, отравились, из чего можно было сделать вывод: он причастен к распылению яда и при этом сам немного им отравился. Всё это заставило следствие действовать решительно — Хуцишвили был задержан.

Казалось бы, вот он успех: не прошло и недели, а преступник уже отправлен в камеру, — убийство, всколыхнувшее общество, раскрыто! Но Хуцишвили резко отверг подобные выводы, назвал их вымыслом, а в подтверждение своей невиновности сказал: «Зачем мне было убивать своего старого друга и благодетеля? Чтобы оказаться нищим?! Теперь у меня ничего нет!»

Действительно, такое положение вещей никак не коррелировалось с классическим принципом следствия «Cui bono?», сформулированным знаменитым римским юристом Кассианом Равиллой в далёком 127 году до нашей эры. Расследуя преступление, он рекомендовал судьям искать того, кому может быть выгодно данное преступление.

Хуцишвили принадлежал к известной грузинской семье, его родственники были богаты и влиятельны. Конечно, они предприняли меры к его освобождению из-под ареста, в СМИ появились публикации и сюжеты о несправедливом отношении к нему. Подтянулась мощная грузинская диаспора Москвы, которая также потребовала «освобождения невиновного» земляка.

Хуцишвили отсидел в камере время всё то время, которое было отведено законом (согласно президентскому указу о борьбе с оргпреступностью подозреваемого под стражей без предъявления обвинения можно было содержать месяц), ничего не признал и был отпущен на свободу.

Здесь необходимо сделать небольшое отступление и напомнить читателям, что следствие по этому делу шло 11 (!) лет. Срок огромный, первоклассники за это время сумели стать одиннадцатиклассниками и окончить школу. Естественно, за столь продолжительное время состав оперативно-следственной группы не раз обновлялся, люди уходили и приходили — но внимание к раскрытию преступления при этом не уменьшалось.

Все три следователя, которым пришлось заниматься этим делом, являлись сотрудниками Управления по расследованию бандитизма и убийств прокуратуры Москвы — знаменитого «бандитского управления», как они себя в шутку называли. Надо сказать, что мужики там подобрались крутые: именно они посадили за решётку главарей всех банд и киллеров ОПГ, терроризировавших Россию, — Бирюлёвских, Ореховских, Курганских и многих других. Все преступники, именами и кличками которых пугали в Москве бизнесменов, побывали в небольшом двухэтажном здании прокуратуры в районе Бауманской улицы — сюда их привозили в согнутом, удобном для конвоирования положении. На заключительной стадии дело об убийстве Кивелиди вёл следователь Андрей Супруненко.

А если взять МУР, то здесь ещё больше сотрудников участвовало в расследовании столь необычного преступления. Вначале оно было поручено сыщикам 12-го отдела, который специализировался на раскрытии убийств. Тогда его возглавлял ныне покойный полковник милиции Владимир Цхай, очень талантливый и сильный оперативный работник.

Затем в МУРе начались реформы, и дела об убийствах были переданы в 16-й отдел, но через некоторое время были возвращены к предыдущей организационной структуре. На завершающем этапе этим делом занимались в 12-м отделе, который тогда возглавлял признанный мастер розыскной работы полковник милиции Пётр Астафьев.

Среди самых активных участников расследования необходимо назвать майора милиции Вячеслава Качалина. Получилось так, что Вячеслав Вячеславович служил в уголовном розыске отдела милиции района Китай-город. Это необычный отдел внутренних дел, на его территории нет ни одного жилого дома, сплошь административные здания, да ещё какие — Кремль, Администрация Президента России! Здесь же размещалась штаб-квартира Росбизнесбанка.

Качалина только перевели в МУР, тогда и случилось отравление Кивелиди. Его сразу включили в следственно-оперативную группу, дескать, твой район, давай, старайся. И он старался…

(Продолжение следует)

Владимир ГАЛАЙКО,

фото из открытых источников