(Окончание. Начало в №№ 2, 3, 5)

Майор милиции Вячеслав Качалин

В последующие годы Кивелиди перешёл в систему общественного питания. Далее с партнёрами создал небольшое деревообрабатывающее производство, наладил мясной цех по производству колбасы в ближнем Подмосковье. Знаний не хватало — прошёл курс экономики Кембриджского университета.

Сохранились его воспоминания о том периоде жизни: «Чем мы только не занимались, пробовали всё, что казалось перспективным. Пушного зверька даже разводили. Всё было интересно и всё получалось! Впервые я по-настоящему поверил в свои силы. Вообще, было такое чувство, будто попутный ветер дует в паруса».

Потом открыл несколько кафе-закусочных, ресторан. Наступало время масштабных бизнес-проектов — банков, холдингов. Кивелиди стал издавать газету «Век» и журнал «Предприниматель». У него первым в Москве появился представительский «Кадиллак» — автомобиль, который являлся символом роскоши даже в Соединённых Штатах Америки.

При этом Иван Харлампиевич не потерял человеческих качеств. Один из его деловых партнёров вспоминал о Кивелиди как о человеке остроумном, обаятельном, душе любой компании, блестящем тамаде, — хотя сам бизнесмен пил только минеральную воду из-за больных почек. В отношениях с сотрудниками был ровен, уравновешен, доброжелателен. Когда водитель попал в аварию и нужно было возместить дорогой ремонт, Кивелиди выделил тому необходимую сумму. Или, узнав о том, что тяжело заболела дочь уборщицы, оплатил операцию.

Но чем полнее становился кошелёк, чем туже он был набит банкнотами, тем скучнее становилось банкиру. Кивелиди всё больше и больше времени стал уделять общественной жизни и стал, как говорят близкие к нему люди, подумывать о перемене деятельности, уходе в общественную жизнь, в политику.

В это время он близко сошёлся с такими известными людьми, как академик ВАСХНИЛ Владимир Тихонов, который являлся один из главных разработчиков закона о кооперации в СССР. С Артёмом Тарасовым, детство и юность которого прошли в столице Абхазии — городе Сухуми. Тарасов приобрёл известность и у нас, и за рубежом как легальный советский миллионер. На особом месте в списке друзей стоял создатель собственной ленинианы драматург Михаил Шатров. Настоящая фамилия его Маршак, он родственник детского писателя Самуила Маршака. Михаил Филиппович находился также в родстве с Алексеем Рыковым — первым народным комиссаром внутренних дел в первом советском правительстве, его тётя была замужем за наркомом НКВД, который, кстати, некоторое время возглавлял Правительство СССР и одновременно РСФСР.

Шатров написал свыше 30 пьес о Ленине и его соратниках, которые беспрестанно ставились во многих театрах Советского Союза, и так «оседлал» эту прибыльную тему, что острая на язык актриса Фаина Раневская высказалась о нём так: «Шатров — это Крупская сегодня». Но едва «власть сменилась» — сразу перекрасился: стал президентом и председателем Совета директоров ЗАО «Москва — Красные Холмы», пересел в «Кадиллак», и каждая его новая жена была всё моложе и моложе. Тот ещё «ленинец»!

В тени преуспевающего и успешного Кивелиди жил Хуцишвили. И как выяснилось, копил зависть, обиду и желание занять место «баловня судьбы». С виду между этими южанами всё было прекрасно: объятия, поцелуи, задушевные тосты и заверения в вечной дружбе. На самом деле ситуацию можно сравнить — конечно, с некоторой натяжкой — с отношениями композиторов Вольфганга Амадея Моцарта и Антонио Сальери.

Сальери, как общепринято считать, отравил Моцарта, потому что завидовал его таланту. К слову, учёные до сих пор спорят, что явилось причиной смерти 35-летнего Вольфганга, но мы будем придерживаться истории, изложенной в маленькой трагедии Александра Сергеевича Пушкина «Моцарт и Сальери».

Отравление, произошедшее 1 августа 1995 года, стало высшей, конечной точкой «дружбы» бизнесменов. Но вначале Хуцишвили попытался устранить Кивелиди от дел в бизнесе «мирными способами».

Приведём выдержку из хранящихся в материалах дела показаний сына Ивана Харлампиевича: «…со слов отца ему известно, что в 1991 году Хуцишвили хотел «сместить» отца с занимаемого поста. Зачем и почему — отец не рассказывал, говорил только, что Хуцишвили на коленях просил простить его и не выгонять, и отец простил его. <…> Аналогичная ситуация произошла примерно за полгода-год до смерти отца, когда его не пускали в банк. Тогда банком руководил «человек» Хуцишвили. <…> Дело дошло до того, что отец собирался расторгнуть все дела, которые он вёл с Хуцишвили. <…> Но из-за мягкости своего характера отец, когда Хуцишвили стал просить не выгонять его, т. к. его семья будет голодать, пообещал, что будет ему выплачивать по 1000 долларов в месяц. Отец также потребовал, чтобы Хуцишвили погасил все долги, которые имели перед фирмой все предприятия, созданные, возглавляемые или подчиняющиеся Хуцишвили, после чего они мирно «разойдутся» и останутся друзьями».

Мать Кивелиди рассказала, что примерно за месяц до смерти у её сына состоялся неприятный разговор с Хуцишвили, после которого он очень расстроился, ему даже стало плохо. Со слов племянника, ей известно, что 1 августа 1995 года между сыном и Хуцишвили произошёл крупный конфликт. Сын собирался уволить его с работы в банке.

Отношения между ними были к тому времени так испорчены, что, как показал пресс-секретарь банкира, где-то в июле 1995 года Кивелиди, обычно человек сдержанный, услышав фамилию Хуцишвили, отмахнулся и сказал с раздражением, что больше не хочет с ним встречаться.

Подобных свидетельств в тексте обвинительного заключения встречается много.

Ситуация между бизнесменами обострилась тем, что Кивелиди потребовал от Хуцишвили возвратить два автомобиля фирмы «Кадиллак», которые были переданы во временное пользование в «Красные Холмы».

Итак, Сальери из Росбизнесбанка решил «восстановить справедливость», приговорив «баловня судьбы» к смерти. Почему для осуществления своего страшного плана он выбрал яд? Видимо, свою роль сыграло его знание химии. Это вообще характерно для выпускников Московского горного института, кем и являлся Хуцишвили.

Пушкинский Сальери, как известно из пьесы, восемнадцать лет носил с собой пузырёк с ядом, дожидаясь «нужного момента». А о том, как отравляющее вещество попало в руки Хуцишвили, читатели уже знают. «Удобный момент» для него настал 1 августа 1995 года.

Следствие пришло к выводу, что «испытывая личную неприязнь к Кивелиди И.Х., заключающуюся в чувстве соперничества на коммерческой почве и неудовлетворённых личных амбиций, Хуцишвили В.Г. принял решение о совершении убийства последнего». Владимир Хуцишвили обвинялся в совершении преступлений, предусмотренных ст. 103 Уголовного кодекса РСФСР (умышленное убийство), а также ч. 1 ст. 109 Уголовного кодекса РФ (причинение смерти по неосторожности), — ему грозило лишение свободы на срок от трёх до десяти лет.

Полагаю, на этом месте некоторые проницательные читатели задались вопросом: а не малый ли срок запросило следствие для убивца-отравителя? Ведь погибли два человека и был нанесён существенный урон здоровью многим правоохранителям, находившимся при выполнении служебных обязанностей. Вопрос вполне правомерный, тем более что вначале обвиняемому была предъявлена статья 102 Уголовного Кодекса РСФСР (умышленное убийство при отягчающих обстоятельствах) — пункты «д» (совершённое способом, опасным для жизни многих людей) и «з» (двух или более лиц), предусматривавшая лишение свободы на срок от восьми до пятнадцати лет или смертную казнь.

Но 5 декабря произошло перепредъявление обвинения с упомянутых ранее статей УК на более мягкие. По всей видимости, мы имеем дело со стратегией и тактикой следователей, строивших обвинение.

Надо припомнить обстановку, в которой проходил финал расследования: Хуцишвили по-прежнему не признавал своей вины, в помощь ему подключилась мощная грузинская диаспора России, богатый и влиятельный брат обвиняемого задействовал свои «рычаги» в высших эшелонах власти.

К тому же 16 апреля 1997 года Россия подписала Протокол № 6 к Конвенции о защите прав человека и основных свобод относительно отмены смертной казни (в мирное время). Он до сих пор, кстати, не ратифицирован Государственной Думой, но с этого момента в России существует мораторий на вынесение смертных приговоров.

В такой обстановке трудно и невозможно было добиться и пожизненного заключения, которого преступник, несомненно, заслуживал. Здесь своё важное слово должны были сказать присяжные заседатели, без них такой вопрос решить было невозможно. Могли эти люди, собранные жребием, с бору по сосенке, разобраться в перипетиях столь сложного дела? Вряд ли, тем более испытывая мощный психологический прессинг — телевидение, радио, газеты, интернет, настроенные на «правильную волну», могли сделать этот процесс нескончаемым и тем самым в конце концов помочь избежать преступнику любой кары.

По всей видимости, следствие решило идти более простым путём — решить вопрос в судебном порядке. В данном случае в Замоскворецком суде Москвы.  Как говорится, лучше меньше, да наверняка.

В декабре 2007 года после тщательного разбирательства, как сообщила столичная прокуратура, «суд признал экс-замглавы Росбизнесбанка Владимира Хуцишвили виновным в умышленном убийстве и причинении смерти по неосторожности». Его приговорили к девяти годам колонии.

Без сомнения, данное решение суда — выдающаяся победа столичных сыщиков: следователей, оперативных сотрудников, экспертов. Их работа навсегда вошла в золотой фонд наиболее успешных отечественных расследований и является примером для более поздних поколений правоохранителей.

Владимир ГАЛАЙКО,

фото из личного архива Вячеслава КАЧАЛИНА,
коллаж Николая РАЧКОВА