Направление издания определяет и круг его читателей. Наш читатель неплохо знаком со спецификой несения полицейской службы. Тем более такой популярной в общественном сознании, как служба участковых уполномоченных полиции. Но сегодня мы покажем новые её грани, неизвестные многим.

Для этого предоставим читателю возможность понаблюдать за работой участкового уполномоченного ОМВД России по району Аэропорт капитана полиции Александра КОРОБИЦЫНА. И послушать о вещах, в его каждодневной работе обычных, но для нас, посторонних, поистине удивительных.

Начнём с простого: первой задачей на сегодня у Александра было навестить пожилую женщину, которая настойчиво жаловалась на повреждение входной двери. К Коробицыну присоединяется его коллега, старший лейтенант полиции Виктор Дымов, и мы все вместе отправляемся по адресу заявительницы. И тут же первый необычный факт — огромная протяжённость участка обслуживания. От опорного пункта на Красноармейской, где мы встретились утром, до адреса на Петровско-Разумовской аллее на личной машине участкового добираемся добрых 10 минут.

По пути Александр рассказывает нам о частых вызовах от пенсионерки. Та постоянно жалуется на соседку, которая занимается вредительством — режет каким-то острым предметом входную дверь её квартиры. Когда останавливаемся у нужного дома и подходим к подъезду, с балкона третьего этажа нам приветственно машет рукой лучезарный старик. Он раздет и загорает в «потоке солнечного света».

— Бравый дедушка, — комментирует Коробицын. — ЗОЖник и йог, всегда одет по-пляжному, чаще всего — на роликовых коньках. Радует своим видом и поведением, добавляет в картину мира гармонии и позитива. Но нам — не к нему.

Да, в нужной квартире позитивом не пахнет. Тамара Александровна жалуется участковым на соседку и демонстрирует следы порезов на дерматине. Их, эти следы, заметить практически невозможно, тем более что находятся они на торцевой части двери, невидимой снаружи. Но такая логика пенсионерке недоступна, и потому Дымов добросовестно протоколирует её пояснения, пытаясь ограничивать поток эпитетов в адрес недоброжелательницы.

Если вы подумаете, что композиция на фото была как-то специально выстроена, то ошибётесь. Люди совершенно не позируют фотографу, они находятся в процессе делового общения и ревизии ущерба.

Коробицын строг и деловит, по его поведению совершенно непонятно, обоснован вызов фактическим ущербом или выдумками затуманенного разума. Игнорировать сигнал он права не имеет. Зато наша встреча с пенсионеркой становится поводом к разговору о типичном биче большинства участковых — осенне-весенней загруженности сигналами от пожилых людей, подверженных природным ритмам.

— Такие истории особенно актуальны в конце февраля и в марте, — говорит Коробицын. — Например, есть на участке бабушка, которая по весне борется со злыми духами, беспощадно их уничтожая. Для этого она со своего 12-го этажа бомбардирует всякую нечисть у себя под балконом. Различными предметами мебели. Перекидала уже половину интерьера.  Было бы не так страшно, если бы не наличие детской площадки в нескольких метрах сбоку от обиталища сказочных персонажей.

Очередная активность случилась ночью. Выехали на адрес. Выяснилось, что на этот раз в борьбе с духами изрядно пострадали двери соседских квартир. Как всегда, проблема в том, что от ответственности бабушка в очередной раз пыталась уйти, закрывшись в квартире, а проникать за запертую на ключ дверь мы не имеем возможности. Тогда пошли на хитрость — сказали ей, что поймали одного из злых духов, и его надо срочно опознавать.  Бабушка сразу вышла и попала в руки вызванной нами скорой психиатрической помощи. Пяти минут разговора с нею хватило медикам, чтобы понять: «Наш клиент».

Но у медиков, чтобы забрать пациента в больницу, тоже существует свой непростой протокол. Они должны зафиксировать, насколько больной нуждается в госпитализации без его собственного согласия. Потому что в определённой степени вменяемости человек не подлежит принудительной отправке в медучреждение. Главный фактор, принимаемый во внимание — представляет ли человек опасность для себя и для окружающих.  Потому что иной раз наиболее хитрые товарищи с отклонениями, смекнув, чем дело пахнет, тут же начинают имитировать перед врачами «правильное» поведение.

Но в нашем случае врач-диагност оказался очень опытным. Он коварно подловил бабушку: «А этот… который… ну вон-вон побежал… Он тоже против вас замышляет?»  Бабушка обернулась: «Да, да, он самый! Ещё как замышляет!» Так что в клинику имени Ганнушкина её определили с полным на то основанием.

С той поры прошёл месяц. Бабушка всё ещё на лечении. И это при том, что держат там обычно не более двух недель. Если дольше, то случай — крайне тяжёлый.  Я специально связывался с лечащим врачом, тот сказал, что причиной наблюдения пациента свыше обычных сроков стало бурное прогрессирование расстройства, и, стало быть, доставили бабушку очень вовремя. Пока она не покусилась на кого-либо из окружающих.

Сразу и сами вспоминаем громкую московскую историю, когда подобная бабушка — божий одуванчик под воздействием внутренних голосов перерезала проходящую через её балкон страховочную верёвку промышленного альпиниста, и парень погиб.

Прежде чем перейти к историям другого рода, остановлюсь ещё на одном факте из служебной деятельности Коробицына. Пока на ту же тему. О том, как участковому уполномоченному удаётся купировать фобии жителей. Однажды похожая бабушка, Надежда Фёдоровна, пришла на приём к начальнику отдела и сообщила, что в подвале дома, где она живёт, находится организация, которая ведёт деятельность по уничтожению возрастных жителей дома. С помощью белых мух. Которых специально для этого разводит.

Говорит Коробицын:

— Начальник — новый (тогда им был полковник полиции Сергей Атасунц), во все нюансы не погружён. Надежду Фёдоровну пригласил, потому что ему поначалу доложили, якобы в подвале дома — притон. Поэтому он ещё и меня с Дымовым (Виктор тогда был стажёром) вызвал. В нашем присутствии Надежда Фёдоровна начинает было про притон. Сергей Мартунович обращается к нам за пояснениями. И я поясняю: всё верно, притон. Разводит белых мух, чтобы убивать пожилых людей. «Правильно, Надежда Фёдоровна?»

Та подтверждает: всё верно. Просто начальник для неё — человек новый, и пенсионерка не знала, насколько ему можно доверять. Поэтому начала издалека, чтобы все козыри сразу не выкладывать. Начальник удивлённо смотрит на меня, но хладнокровие сохраняет. Наконец всё понимает, и облегчённо вздохнув и, откинувшись на кресле, к удовольствию Надежды Фёдоровны демонстративно приказывает нам вникнуть во все подробности подозрительной деятельности подвальной конторы.

Идём к пенсионерке в дом. Находящиеся в квартире её сын со снохой реагируют примерно… никак. По всему видно: к выходкам Надежды Фёдоровны здесь привыкли. Поручаю Дымову сделать забор воздуха у пола и у потолка. С этой целью Надежда Фёдоровна приносит полиэтиленовые мешки. Забор произвели, ниточками пакеты перевязали и «повезли материал на исследование». Решение, как быть со зловещей организацией, отложили до получения заключения экспертиз. Надежда Фёдоровна была довольна, всё шло по её плану…

В архиве Коробицына есть также истории гораздо динамичней и куда более похожие на сценарии приключенческих боевиков. Одну из таких он рассказывает. Правда, вначале в объектив нашего фотографа попадает его общение с бородатым студентом Эмилем.  Участковый поинтересовался, что находится в его спортивной сумке, затем вручил парню свою визитку.

Итак, вновь слово Коробицыну:

— На одной «блат-хате» периодически появлялся молодой наркоман. Парень, ещё не утративший здоровья, даже наоборот — деятельный и очень спортивный. За ним числилось множество магазинных краж, в ходе которых он засветился на многочисленных камерах наблюдения. В итоге его отследили. Побывав в квартире, обработали одного жильца, установили с ним доверительные отношения и получили обещание, что сосед отзвонится в случае появления нужного нам объекта.

Наконец тот делает звонок, мол, пришёл ваш клиент. Мы — срочно на адрес. Пишем нашему доверителю: «Тихонько открой дверь, а сам отходи вглубь квартиры».  Тот делает, как сказали. Мы влетаем в квартиру. В глазах у нашего наркомана секундная растерянность тут же сменяется решительностью ниндзя и он, как на пружинах, сигает в окно… четвёртого этажа. Пролетает с десяток метров, приземляется на газон, вскакивает и бежит по улице.

Хотя такого эквилибра мы не предполагали и поэтому под балконом его не страховали, на улице всё же оставался наш сотрудник. За рулём собственной, не оборудованной никакими сигналами машины. Картина: наркоман удирает по проезжей части, а коллега несётся за ним по встречке. Следует рывок во дворы. Не догнал…

Проходит некоторое время. Вор-прыгун залегает на дно.  Но затем «всплывает» на другом адресе, где его, наконец, задерживают. Коллеги везут его в отдел в наручниках. Один — за рулём, второй — с прыгуном на заднем сиденье. Но опять на своей машине, не оборудованной системой обязательной блокировки дверей изнутри. Один из полицейских допустил оплошность — не пристегнул задержанного наручниками к себе. В момент езды по Третьему кольцу в плотном потоке парень открывает дверь и на полном ходу вываливается из машины. Как в кино. Поднимается и, смертельно рискуя в лавировании между несущимися машинами, вновь убегает. Да что ты будешь делать!

А в этот раз у нас уже цейтнот: нет времени долго охотиться. На руках — бумаги о доставлении в суд. Срочно связываемся со своим доверенным лицом. Он — ровно такой же «доверенный» и у нашего беглеца. И тот короткими звонками периодически поручает ему доставлять что-то нужное (еду, например) в тот или иной район города, где скрывается. На этот раз наш доверитель отзванивается нам: ему сказали везти пакет с едой и курткой, но куда — пока точно не ясно. Наш едет на такси, мы за ним — на машине. Точка встречи раз за разом переносится. Наконец оговаривается железнодорожная платформа Лианозово. Приезжаем туда.

Нас, полицейских, трое. Все «по гражданке», но все в разное время на глаза беглецу попадались. Узнает, если присмотрится. Поэтому надвинули шапки, капюшоны. Один, наиболее физически подготовленный (и потому ему — задерживать в первую очередь), но одновременно и наиболее известный подозреваемому, там же, рядом с платформой, находит какой-то рваный грязный ватник. Ещё и лицо чем-то мажет. Изображая опустившегося пьяницу, он имитирует рвотные позывы и склоняется у ограждения платформы. В ухе у него наушник от телефона, телефон включён. Люди обходят стороной неопрятного типа. На сотрудника полиции эта рвань не тянет совершенно. И замечательно. Мы, двое других, фиксируем пути подхода-отхода. Тоже — до бровей прикрытые, тоже — погружённые в какие-то свои дела среди коробок и расписаний движения электричек. Наконец, есть «похожий, идёт в толпе к лестнице, я четвёртый». «Объект проходит мимо меня, за спиной», — дублирует другой. В ушах у всех идёт отсчёт шагов объекта до «бомжа» в ватнике: десять, пять, три, два… Можно! Когда объект равняется со скрюченным «бомжом», тот внезапно распрямляется, разворачивается и намертво обхватывает клиента. Мы подключаемся, народ — в панике. Объект задержан.

Сам Александр родом из Вологодской области. В полицию пришёл после срочной армейской службы, которая прошла у него в Софринской бригаде оперативного назначения. Часть положенного времени провёл в «горячей точке» в Северо-Кавказском регионе.

В завершение рассказа предлагаем читателю некоторые фотофрагменты из будней Александра, которые он периодически «выхватывает» на свой телефон.  Эти работы не судите строго, у их автора нет возможности выставлять свет и экспозицию, сделаны они «на лету», но в них — правда жизни и душевный нерв.  

Алим ДЖИГАНШИН,

фото Николая ГОРБИКОВА и Александра КОРОБИЦЫНА