В отделе их экипаж лучший. На счету ветеранов ППСП много раскрытых преступлений. Вместе они уже больше 10 лет. Старший наряда — прапорщик полиции Леонид ПАРШИН, полицейский­водитель — старшина полиции Алексей ЛОКТИОНОВ.

Мой экипаж

Леонид в полиции — четверть века, Алексей — чуть поменьше. На службу оба пришли сразу после армии. И тот, и другой — непосредственно в ОМВД России по району Северное Медведково, и с тех пор места службы не меняли.

В действительности связь Паршина со службой ещё теснее: в милиции работал его дед, отец и родной брат. Впрочем, династия заслуживает большего внимания, поэтому рассказываю подробнее. Придя на службу в милицию сразу после войны, дед Леонида (по материнской линии) Иван Николаевич Куликов долгое время работал участковым в 87­м отделении милиции (ныне — ОМВД России по району Свиблово), в звании майора вышел на пенсию, оставив о себе добрую память среди жителей района. Отец — Александр Николаевич Паршин, старший прапорщик милиции в отставке, нёс службу в ОВО при УВД СВАО, а выйдя на пенсию, продолжает трудиться в том же отделе на должности заведующего хозяйством. Есть у Леонида брат Сергей, они — двойняшки, хотя внешне и не похожи. Так вот, Сергей — капитан полиции в отставке — также работал в отделе по району Северное Медведково на должности оперативного дежурного. Поэтому вопрос, где же ещё работать Леониду, практически не стоял.

Решаю провести с экипажем часть его ночной смены. С 9 вечера до 9 утра он будет патрулировать привычный маршрут, охватывающий замкнутую цепь столичных улиц в пределах муниципального района (улицы Осташковская, Северодвинская, Грекова, проезды Студёный и Шокальского).

Стандартные действия сотрудников с момента их явки на службу и до получения оружия и средств защиты описывать не буду, поскольку раз от раза они разнообразием не отличаются.

Квартирные страсти

Выезжаем на заснеженную московскую окраину. Ожидаем вызова, потому что обычно патрулирование в свободном режиме 7—10 раз за смену прерывается адресными направлениями из «дежурки». И буквально в самом начале маршрута получаем сигнал: пожилая женщина жалуется на дочь и зятя — якобы те затеяли очередную разборку. Направляемся на вызов. По пути к дому на Студёном проезде мои собеседники говорят, что за последнее время уже бывали здесь пару раз и ситуация на месте представляется не вполне той, что описывает заявительница. Поднявшись в квартиру, в этом убеждаюсь и сам. Старушка, мягко говоря, преувеличивает. Собственное сознание отказывает немолодому человеку, всё представляется в изменённом виде. Зятя, «гоняющегося за ней» минуту назад, дома не оказывается вовсе — работает допоздна. Якобы «подменённый и изрисованный» дочерью паспорт в реальности тоже оказывается обычным, разве что оформленным в соответствии с новыми правилами документом, с красной окантовкой вокруг фото. Точно так же развеиваются и другие фантазии бабушки. Дочь заявительницы, встретившая нас с выражением бессилия перед обстоятельствами, претензии матери оспаривать даже не пытается. Она просто устало (далеко не впервые) отвечает на вопросы полицейских. «Старушка на учёте ПНД, в «02» звонит частенько, домочадцам тоже достаётся, но мы здесь бессильны», — комментирует Алексей.

На мой вопрос, что составляет основное наполнение ночного дежурства, Локтионов отвечает: «Если говорить о времени до полуночи, до часу ночи, то это квартирные дебоши. Позже — нарушение тишины».

И словно в подтверждение истинности его слов по рации нас зовут на адрес неподалёку — внутрисемейные разборки. Едем. Встречает дама со свежей ссадиной на лице, жалуется: муж пришёл по обыкновению пьяный. Она, также по обыкновению, высказала всё, что думает по этому поводу. Тот вспыхнул, пустил в ход кулаки. Теперь, в присутствии полицейских он предпочитает помалкивать, говорит больше жена. В ситуациях, если муж продолжает буйствовать, ему могут и наручники надеть. В нашем случае пьяный мужчина, видимо, знает об этом (а может, и опыт печальный имеет), поэтому ведёт себя относительно спокойно. Полицейские готовы забрать дебошира. Но вот готова ли женщина написать заявление? Оказывается, нет. А без письменного документа со стороны потерпевшей помочь ей ничем нельзя.

На нет и суда нет. Паршин проводит с мужчиной профилактическую беседу. Упирает на последствия административного делопроизводства с перспективой возбуждения уголовного дела в случае повторения рукоприкладства. Локтионов говорит с женщиной, убеждая её не рисковать и написать­таки бумагу, что в её случае было бы абсолютно логичным. Та — ни в какую. Вот и пойми женскую логику. Обычно в подобных случаях потерпевшая идёт на составление заявления. А если и начинает заступаться за сожителя, то лишь на третий­четвёртый день.

Когда выходим из квартиры, спрашиваю, как бы развивалась ситуация, согласись женщина на письменное свидетельство против мужа. Мне говорят, что в таком случае забрали бы обоих: в дежурную часть — женщину, чтобы выписать ей направление в травмпункт на освидетельствование, а мужчину — на наличие алкоголя в крови.  Интересуюсь, как эпопея с развозом супругов сказалась бы на рабочем графике? Оказывается, не очень сильно. Поскольку доставлением людей занимался бы уже другой транспорт, имеющийся при ДЧ, так называемая машина комендантской группы. Патрульные машины оборудованы навигационными системами ГЛОНАСС, если покинуть зону патрулирования, это не останется незамеченным в ДЧ, где видят все передвижения автомобиля. Даже остановка более чем на 15 минут, и та вызовет вопросы.

Ночные дворы

Колесим по заснеженным дворам. И без того узкие и запутанные проезды впритык заставлены разнообразным транспортом, но Локтионов знает здесь каждый метр, и темп движения мы не теряем.

Говорим о распределении рабочей нагрузки. Её пик приходится на вечер пятницы плюс выходные. Сам я за разговором мало что замечаю вокруг, но полицейские обладают куда лучшим периферическим зрением. Машина останавливается, и оба подходят к группе молодых людей, которые, несмотря на холод, кучкуются у трансформаторной будки, обставленной по периметру разнообразным транспортом. Сразу скажу, что и здесь задержаний не произошло, поскольку никаких эксцессов не выявили. Зато после поделились деталями из криминального быта спальных районов. Оказывается, привычным промыслом для подростков из числа неблагополучной молодёжи была и остаётся кража аккумуляторов – в основном из изделий отечественного автопрома. Марка машины здесь значения не имеет, чем проще и старше (в идеале — «заброшенней») она выглядит, тем лучше, проще открыть капот. Аккумуляторы сдают скупщикам по 500—1000 рублей, занимаются этим вне зависимости от сезона.

Продолжаем патрулировать и говорить о деталях службы. Ранее мы остановились на типичных ситуациях. Много вызовов поступает в отношении нарушения тишины. После полуночи люди, особенно дети, казалось бы, должны спать, ан нет — «соседи бегают, стучат, срочно приезжайте!» На месте полицейских встречают требованиями замерить «децибелы шума, как­то воздействовать на жильцов сверху». Однако механизмов воздействия у тех немного. Если чего­то ненормально громкого сиюминутно не прослушивается, то эти хлопоты достаются участковому, который может составить первичные документы для сбора административной комиссии из районной управы.

Режим работы полицейских — 12 часов, в 9 утра сменяются, потом опять заступают в ночь. И так — «два через два».

Днём картина вызовов иная. Локтионов рассказывает, на днях поступил вызов из продуктового супермаркета «BILLA». Там охранник задержал человека с рюкзаком, полным неоплаченного товара. На месте полицейские досмотрели злоумышленника. Житель одного из южных регионов работает таким же охранником в другом магазине. При понятых из его сумки было извлечено 26 (!) упаковок импортного шампуня. Оказывается, зная цену шампуня, быстро скалькулировал, чтобы в случае «провала» сумма краденого не превысила две с половиной тысячи рублей (без НДС). Посчитал верно, сумма была впритык. Отделывается штрафом. Для уголовного преследования остаётся ждать повторного хищения. Локтионов говорит, что подобная категория краж типична для молодых мужчин из ближнего зарубежья.

Спрашиваю, как люди реагируют на задержание, часты ли угрозы.

— «Увольняют» каждую смену, — смеётся Паршин. — А однажды один такой об меня руку сломал. Я разнимал дерущихся в маршрутке. Один оказался пьяный, да ещё и боксёр. Ударил меня кулаком в грудь. А я — в бронежилете…

Бабушек — под охрану

Выясняется ещё одна любопытная деталь. Под рубрикой «Как не стать потерпевшим» мы часто пишем о всяческих «рецептах» мошеннических действий. Казалось бы, пользуйся, а случилось — иди в ОБЭП. Нет, по большей части через «02» вызывают тот же экипаж. Вот и недавно был случай. К пожилой женщине пришли коммунальщики: «У вас протечка!». А у неё — протечка из трубы. Угадали. Правда, пожилая женщина никуда не обращалась. Начали чинить и заменили трубу. За 65 тысяч!

Бабушка в ценах не ориентировалась, работу приняла и попросила о замене мойки. Ей и копеечную мойку «Леруа Мерлен» установили за 15 тысяч. Мошенники? Ещё какие, но хотя бы работу сделали. Однако на следующий день пришли ещё двое – проверить, как сделала работу вчерашняя пара. И вот после ухода этих «проверяльщиков» бабушка недосчиталась ещё 160 тысяч. По наводке первых знали негодяи, из какой тумбочки хозяйка деньги доставала.

Подъезжаем к северному выходу метро «Медведково». На таких конечных станциях правонарушения — не редкость. Лёгкой добычей грабителей здесь становятся одинокие подвыпившие пассажиры. Выходят на поверхность, а у них уже — ни кошельков, ни документов. У подветренной стенки двое полуночников явно что­то совместно «соображают». Пытаются спрятать бутылку от подошедших сотрудников. Не получается, да ещё и с документами не всё в порядке. Обоих везут в отдел. По пути узнаю, что раз­два в год среди задержанных и доставленных в отдел попадаются ранее объявленные в розыск. Судьба «наших» задержанных — теперь в руках дежурного.

А Северное Медведково окончательно засыпает. Желаю своим сегодняшним напарникам спокойного дежурства, покидаю их и спешу домой. Рабочее время экипажа Паршина­Локтионова — в самом разгаре.

В заключение позволю себе смешение жанров (поскольку планировал этот материал не как репортаж, а как эпизод из жизни двух опытных полицейских) и приведу слова командира отдельной роты ППСП ОМВД России по району Северное Медведково майора полиции Алексея Львицина:

—Такие, как Паршин и Локтионов, — опора службы. Руководитель всегда может полагаться на них, не подведут. Ключевое слово для определения обоих — надёжность!

Артём КИРПИЧЁВ,

фото Александра КУДРЯВЦЕВА