Среди советских государственных деятелей в начале прошлого столетия было немало людей, которые оставили след в истории Москвы, достигнув значительных высот. В их числе начальник Московской милиции (октябрь 1922 — июль 1923), позже председатель Брянской и Самарской губернских ЧК, полномочный представитель ВЧК при СНК — ГПУ при НКВД РСФСР по Приволжскому военному округу, председатель Московского губернского суда. Его жизнь была наполнена верой в светлые идеалы, но судьба к нему была неблагожелательна.

С 26 февраля 1938 года сведений о нём не было даже в архивных материалах. Причина — прокатившаяся волна массовых репрессий с единственным неизбежным результатом — расстрелом. Речь идёт об Алексее Терентьевиче Стельмаховиче.

Факты Гражданской войны

Он родился в 1891 году в деревне Тимошково Могилёвской губернии. Трудовую деятельность начинал слесарем на Бежецком машиностроительном заводе. В 1913 году вступил в ряды РСДРП(б).

О профессиональном пути будущего государственного деятеля известно, что он уже во время Первой мировой войны вёл революционную работу.

В годы Гражданской войны с 1917 по 1922 год воевал в рядах Красной армии. В 1918 году он сотрудник ЧК Северо-Кавказской Советской Республики. 31 октября 1918 года в составе комиссии под председательством Г.А. Атарбекова поставил подпись под постановлением о смертной казни 47 человек — контрреволюционеров из числа заложников.

С 29 августа 1920 года по 8 октября 1921 года исполнял обязанности председателя Брянской губернской ЧК. В этот период организовывал и активно участвовал в ликвидации банды бывшего царского полковника Сенина, орудовавшей на Брянщине. Очевидец тех событий З.А. Дымов изложил подробно в своих мемуарах «Мои дорогие друзья» историю, как они с Стельмаховичем и другими товарищами участвовали в ликвидации белогвардейских банд. Читая публикацию, знакомимся с портретом Стельмаховича, так психологически тонко написанным образованным и знакомым с писательским трудом офицером-повествователем. Он замечает и благородный лоб, и породистую красоту, и холодность председателя губчека Стельмаховича. Вот что он пишет: «Ксенофонтов характеризовал мне Алексея Терентьевича как человека смелого, выдержанного, хорошо знающего свои края... Он высок, голубоглаз. Густые тёмные волосы падают на широкий лоб. Лицо интеллигентное, с твёрдым, чуть выпирающим вперёд подбородком... Я, собственно, только что познакомился со Стельмаховичем, но у меня возникло такое чувство, словно мы давным-давно знаем друг друга».

Среди прочих вопросов Алексей Стельмахович в ту пору занимался также прекращением стачки рабочих Мехартзавода.

С 15 ноября 1921 года по апрель 1922 года он полномочный представитель ВЧК при СНК — ГПУ при НКВД РСФСР по Приволжскому военному округу, председатель Самарской губернской ЧК, с 6 февраля 1922 — начальник Самарского губернского отдела ГПУ.

Борьба с преступностью за 9 месяцев в должности

Вскоре Стельмахович возглавил московскую милицию. Но работать в этой должности Алексею Терентьевичу довелось недолго, всего 9 месяцев — с октября 1922 по июль 1923 года. Это было очень непростое время для сотрудников милиции — особо яркая вспышка мелкого бандитизма в Москве пришлась на 1922 год. После окончания Гражданской войны этим промыслом занялись мародёры. Появились банды и шайки, большие и маленькие. Банды Глобы, Панаётова и другие насчитывали несколько десятков человек. Шайка «Чёрный ворон» состояла из шести человек. Совершала ограбления, но кровавый исход последнего ограбления естественным образом привёл к тому, что в районе Арбата, где действовали бандиты, стали курсировать усиленные наряды милиции. И шайку выследили. Всех взяли разом. Сопротивления никто не оказывал. Во время следствия каждый рассказывал свою версию создания «Чёрного ворона». Самое большое внимание на допросах уделялось Лидии Костроминой, как выяснилось, идейному организатору налётчиков. Суд продолжался недолго, все признали свою вину, но это обстоятельство не смягчило приговора. Все члены шайки в условиях того сурового времени были расстреляны.

Были в то время и такие бандиты, которые вежливо вели себя с дамами и любили эффектные сцены. Одна такая банда, ворвавшись в квартиру нэпмана, когда там шло застолье, заперла хозяев и гостей в ванной, а сама заняла место за столом. Распив шампанское и закусив, бандиты завладели ценностями и покинули «гостеприимный» дом. Всего, как было установлено, банда совершила весной 1923 года более двадцати вооружённых ограблений. Об этой банде писали даже парижские газеты. Было и такое: 5 июля 1923 года семь вооружённых бандитов вошли в ювелирный магазин Кроля, находившийся в доме 12 по Арбату. Бандиты назвали себя анархистами, угрожая револьверами, загнали хозяина и покупателей в отдельную комнату и там заперли, а сами забрали ценности на 500 миллиардов рублей и скрылись.

С какими преступлениями боролась в 1923 году Московская милиция под руководством Стельмаховича, мы узнаём из книги
М.И. Вострышева «Москва сталинская. Большая иллюстрированная летопись» и из архивов газет. Вот, например, газета «Рабочая Москва» от 26 января 1923 года сообщала: «С появлением в Москве китайцев число притонов значительно увеличилось. Особенно богат ими район Трубной площади. Здесь имеются тайные притоны на все вкусы: для курения опиума, нюханья кокаина, впрыскивания морфия. На всякий случай в притонах имеют и самогон». 

О подобных правонарушениях писали и «Известия» двумя неделями ранее: «Было замечено, что в тёмный грязный подвал дома 2, квартиры 3 по Пушкарёву переулку, занимаемый двумя китайцами Ли Фу и Лет Жо Жа, как только начинало темнеть, осторожно крадучись, пробирались какие-то посетители. В «N» часов ночи в этот подвал нагрянули сотрудники оперативной группы при комендатуре отдела управления Моссовета. В подвале оказалась весьма пёстрая компания из 26 человек. Здесь бывали врачи, артисты, дочь инженера и т. д. Одни из них курили опиум, другие нюхали кокаин, кое-кто пил самогонку. При обыске были обнаружены опиум и курительный прибор для него, кокаин, китайские игральные карты и пустые бутылки из-под самогона. Китайцы арестованы, а посетители после допроса и составления протокола были освобождены».

Алексей Терентьевич глубоко вникал в работу возглавляемого московского милицейского ведомства, грамотно её организовывал. Но июль 1923 года ознаменовался для столицы и уходом с должности начальника московской милиции Алексея Стельмаховича, и разыгравшейся в столице непогодой. 25 июля 1923 года Михаил Булгаков пишет: «Лето 1923 года в Москве исключительное. Дня не проходит без того, чтобы не лил дождь, и иногда по несколько раз. В июне было два знаменитых ливня, когда на Неглинной провалилась залитая мостовая».

На руководящих постах

В дальнейшем судьба Стельмаховича сложилась так, что в 1925—1928 годах он возглавлял Московский губернский суд. В 1926—1927 годах одновременно стал председателем Губернского дисциплинарного суда. С 1928 по 1930 год являлся членом коллегии Народного комиссариата юстиции.   

С 1929 по 1932-й — эти годы ознаменовались учёбой в Московской горной академии, а затем в Московском институте стали имени Сталина. 

С 1932 по 1933 годы он работал в металлургической отрасли, был директором Металлургического завода в Москве, а в 1933 году он уже руководил Белорецким металлургическим заводом.   

В сентябре 1934 года решением Оргбюро ЦК ВКП(б) Стельмахович был назначен директором Кабаковского завода, где проработал до 1936 года. С сего момента Алексей Терентьевич являлся и. о. управляющего трестом «Союзлестрансстрой» Народного комиссариата лесной промышленности СССР.

Финал

Криминогенная обстановка в конце 1930-х годов в столице нормализовалась, и её даже нельзя было сравнивать с ситуацией начала 1920-х годов. Жизнь советских милиционеров омрачали политические репрессии и преследования. Множество руководителей старшего и среднего звена НКВД СССР, среди которых были прекрасные руководители и сотрудники московской милиции, бесследно сгинуло во второй половине 1930-х годов. Кто-то из них, конечно, перегибами и ошибками сам накликал на себя репрессии, но многих осудили и расстреляли безосновательно. Так, в 1938 году по приговору Военной коллегии Верховного Суда СССР был расстрелян Стельмахович. Его арестовали 26 февраля 1938 года (обвинение по статьям 58-8, 58-9, 58-11). 9 августа 1938 года к нему была применена высшая мера наказания с конфискацией имущества. Приговор привели в исполнение в городе Свердловске.

18 февраля 1956 года Алексей Терентьевич был реабилитирован за отсутствием состава преступления. Его жена Галина Георгиевна Мухина (5 (18) февраля 1907, Ростов Великий — 21.05.1953, Москва), дочь советского педагога, бывшего царского офицера Г.Е. Мухина, правнучка знаменитого русского врача Е.О. Мухина, так и не узнала об том при жизни.

Подготовила Айрин ДАШКОВА,

фото из открытых источников