Однажды известный в спортивной среде видеоблогер, на ютуб-канал которого я подписан, анонсировал свой грядущий подъём на Эльбрус. Спустя пару недель выложил ролик. Дошёл лишь до так называемой «седловины». 

А казалось бы — спортсмен и весьма подготовленный человек. Поэтому когда мне рассказали, что два руководителя, два начальника территориальных отделов полиции в ЗАО столицы, люди отнюдь не юношеского возраста покорили самую высокую вершину России (5642 м), я был впечатлён и захотел с ними встретиться. Встретился и делюсь услышанным.

Позвольте представить моих собеседников. Мераб Давидович ДАВИТАДЗЕ — начальник отдела МВД России по району Дорогомилово г. Москвы, полковник полиции; Дмитрий Юрьевич ГУСЕВ — начальник отдела МВД России по району Кунцево г. Москвы, полковник полиции.

Гусев: Сразу внесу поправку: Эльбрус «покорить» нельзя. Величие и масштаб этого природного явления раскрываются при близком знакомстве с ним. И вот там ты понимаешь, Эльбрус может лишь позволить тебе подняться наверх. Если отнесёшься к нему с должным почтением и подготовишься к встрече. А может и не позволить. И даже жестоко наказать.

Корреспондент: К кому и как пришла идея совершить восхождение?

Давитадзе: Идея пришла ко мне. Бывая на отдыхе в Карачаево-Черкесии, в окрестностях Кисловодска, на Домбае, я не раз заглядывался на чудесный вид Эльбруса, открывающийся в хорошую погоду. Смотрел на него всё дольше и дольше. Год назад, в последний мой приезд, он стал манить уже совершенно неодолимо. Я смотрел на людей, идущих мимо меня — туда, наверх, и мысленно присоединялся к ним. Последний раз даже прошёл какое-то расстояние вверх до «канатки», а в душе продолжил маршрут выше и выше.

Читал книги, смотрел фильмы на эту тему… Но всего этого было недостаточно. Наконец, понял: если не взойду на Эльбрус, мысль об упущенной возможности будет терзать меня всю жизнь. Наконец, решил: я пойду!

Своей идеей пробовал зажечь друзей. Но одни опасались, не верили в свои силы, другие и вовсе не понимали меня. Впрочем, они и сейчас не понимают: что за романтика такая, кому это надо?!

С Дмитрием Юрьевичем нас связывала не только служба (какое-то время назад он работал моим заместителем), но и тесные товарищеские отношения. За годы службы я убедился в надёжности этого человека и понимал, что в горы, как и в разведку, с ним идти готов. Потому и предложил.

Гусев: Ответил «да» я не сразу. Горная тематика интересовала меня, но лишь на уровне созерцателя. Вершины манили, так сказать, визуально. Представить себя наверху никогда и не пытался. А тут вера старшего товарища подтолкнула мою собственную мысль, а затем и решимость проверить себя и совершить что-то важное и интересное в жизни. Родные и близкие поддержали, и я начал готовиться.

Давитадзе: «Начать готовиться» для загруженного кабинетного работника, а в моём случае, ещё и немолодого человека, в те немногие часы, что остаются между работой и сном, — это начать более-менее соблюдать режим питания и зарядки. Дмитрий моложе меня, но и в его жизни не было практически никакой подготовки. Разумеется, у нас не было возможности полноценно бегать кроссы и регулярно плавать в бассейне, чтобы приобрести должную выносливость и укрепить «дыхалку». Впрочем, сам я, например, никогда не курил, но до идеала физкультурника было далеко. Мы оба понимали, что если мышцы забьются, лёгкие перенапрягутся, есть все шансы, что нам не хватит запаса прочности. Поэтому лично в мой график на год прочно вошли беговая дорожка и гантели.

В числе прочего мы решали проблемы одежды, снаряжения. Изучили этот вопрос. Какого-то дилетантизма, типа закупки курток в известных спортивных магазинах, избежать удалось, больше надеялись на местное обеспечение, непосредственно на туристической базе. И там не подвели, забегая вперёд, скажу, что на базе нас снабдили действительно хорошим, добротным снаряжением.

Но главной проблемой оказалась следующая: планируя отпуск, мы не предполагали, что, например, такое важное и значимое событие в жизни городского главка, как коллегия, из-за футбольного чемпионата будет смещено на август — ровно на нужные нам дни. А почему важен был конкретный период? Мы понимали, что как «до», так и «после» этого времени подняться нам, дилетантам в горах, будет куда труднее — иная погода, иные условия.

Что делать? Спланированную поездку решили не откладывать, а выйти на руководство с просьбой отпустить. Кстати, одним из доводов был тот, что мы планировали развернуть на Эльбрусе свою ведомственную символику. Начальник управления нас поддержал, пошли на приём к руководству главка, от имени которого с нами общался Андрей Владимирович Понорец. В конце концов, разрешение было получено ото всех, за что к руководителям мы испытываем большую человеческую благодарность.

Корреспондент: Итак, перейдём к самому восхождению. Понятно, что оно было многоэтапным и насыщенным массой эмоций и ощущений. Давайте начнём с маршрута.

Давитадзе: Ключевое слово здесь — акклиматизация. Под это и «заточен» маршрут. У нас в распоряжении не было времени на полную адаптацию организма к высоте. Для этого нужно не меньше месяца. Поэтому всё было рассчитано по принципу «два шага вперёд, шаг назад».

В группе нас было всего двое, гид — третий. Так нам было легче, так мы не зависели от кого-либо ещё. Более того, ближе к концу маршрута мы даже обгоняли некоторые группы. Гид — профессиональный проводник, фактически живёт в горах, у него есть долговременная адаптация к высоте. Он внимательно оценивал наше состояние и понимал, что где-то мы можем поднажать, где-то надо отдохнуть.

Стартовали мы второго августа. Доходили до каких-то «реперных точек» и там становились на ночлег. Три триста, три восемьсот, четыре тысячи, четыре семьсот… Седловина, «бочки», скалы Пастухова… Затем спускались немного, и снова — вверх.

Так проводник контролировал нашу адаптацию, изучал нас, готовя к финальному рывку.

Корреспондент: Как насчёт ощущений? С горной болезнью довелось столкнуться?

Давитадзе: С «горняшкой», как её называют восходители. Прежде всего, гипоксия — кислородное голодание. На мне она сказалась, например, в невозможности нормально уснуть на высоте. Практически у всех восходителей, типа нас, недостаточно времени на идеальную акклиматизацию, поэтому многих там тошнит, люди страдают от страшной головной боли, впадают в неадекватное состояние, теряют ориентацию в пространстве и связь с реальностью. Действительно, на высоте в отсутствие кислорода мысли твои текут иначе, запоздало как бы, продираешься, словно через вату. Присутствует состояние лёгкой галлюцинации.

Гусев: Что до меня, то испытывал все её симптомы. Ведь выше сочинской Красной Поляны я в жизни не поднимался, а Эльбрус воспринимал, как Эверест. Поэтому я впервые столкнулся с необходимостью чётко контролировать сознание, реакции мозга, не говоря уж о состоянии организма, дыхании. Учился сохранять контроль над телом, правильно ставить ноги, двигаться и не оступиться на крутом месте.

Давитадзе: А крутизна (особенно в конце маршрута – градусов 80) такая, что не имеешь возможности наступать на ступню целиком, идёшь на носочках, как балерина на пуантах. Ноги потом долго болели.

Корреспондент: Каковы ощущения от самого движения?

Давитадзе: Переставляешь ноги и намечаешь некую точку впереди себя. Смотришь на неё и прикидываешь: буду там через полчаса. Полчаса проходит, а точка — ровно на том же месте, словно ни на шаг не приблизилась.

Гусев: Важно было поддерживать постоянный темп движения, работать в одном ритме, без скачков.

Но это, так сказать, техника. Что до ментальной стороны дела, то движение вверх — это как исповедь перед самим собой. Уходит суетность, мысли приходят чистые. На фоне горы думаешь только о хорошем, вспоминаешь о Боге, вспоминаешь о близких, друзьях.

Корреспондент: Много людей идёт наверх?

Давитадзе: Достаточно много. И наверх, и вниз. Но, разумеется, особенно сконцентрированы людские цепочки ближе к вершине. Например, на финальном этапе подъёма есть узкий коридор, проход во льду длиной метров тридцать, двоим там не разминуться, поэтому людей скапливается много. Группы, идущие вверх и спускающиеся вниз, голосом оповещают друг друга и терпеливо пережидают своеобразные пробки.

Корреспондент: Были мысли, что можете не дойти?

Гусев: Когда переносил тяжесть акклиматизации, были опасения, что ноги откажут, организм не выдержит и так далее. Но уже в день финального восхождения была уверенность: дойдём!

Давитадзе: Вообще, решившись на подъём, человек уже проделал большую часть работы. С самим собой. Все восходители уже готовы, прошли подготовку и идут морально заряженные. Поэтому большая часть, безусловно, доходит. Кто-то, конечно, может сникнуть и повернуть, но таких — меньшинство. Бывают и совсем трагические случаи, например, когда опытный восходитель, женщина, дважды покорившая Эверест и ещё ряд восьмитысячников, на Эльбрусе погибла, сорвалась вниз. Или вот, не так давно погибла группа из 11 человек. Что-то пошло не так, а гора не прощает ошибок.

Корреспондент: Давайте поговорим о некоторых «технических» подробностях. О еде, например.

Давитадзе: Многие боятся есть перед выходом, чтобы не тошнило. Но это без толку. Если прихватит горная болезнь, тошнить будет в любом случае. Еда должна быть такая, которую принимает ваш организм. В нашем случае это был шоколад, яблочный сок, обязательно — чай, даже мясо. Возможно, специалисты скажут, в чём тут дело, и каким образом переваривание пищи влияет на насыщение крови кислородом, но факт, что на практике еда помогает высотной адаптации.

Корреспондент: Расскажите о последней ночёвке перед стартом и вашем финишном рывке.

Давитадзе: Последняя ночёвка (хотя слово это условно, ведь в путь мы отправились в полвторого ночи) была на четырёх тысячах метрах, в так называемых «бочках». Это такие металлические цилиндрические ангары со спальными местами внутри. Я, как и говорил, практически не спал, не мог полностью расслабиться. Итак, подъём и последний рывок к вершине. Длился он для нас примерно пять с половиной часов. Маленькая часть его — буквально метров 200 по вертикали — преодолевается на ратраке (так называется специальное транспортное средство на гусеничном ходу). И — снова пешком.

Гусев: В пути искал дополнительные силы в организме. Источником адреналина для меня стали различные патриотические песни. В последнюю ночь товарищ прислал на почту клип на песню «Вставай, страна огромная!». И как бы пафосно это ни прозвучало, я шёл и крутил песню в голове, держась за мотив, как за некий стержень.

Корреспондент: Теперь — о самом главном: о вершине.

Давитадзе: На вершине ты словно присутствуешь внутри документальных кадров о высадке на Луне. Ощущение — что ты уже не на Земле. Выше тебя — ничего нет. Думаешь, неужели это со мной, неужели правда?

Корреспондент: В интернете много фотографий с вершины Эльбруса…

Давитадзе: Когда сейчас смотрю на некоторые из них, то понимаю, что это, мягко говоря, лукавство. Ведь сама вершина — площадка метров 20 квадратных, не больше. За её пределами — резкий, почти вертикальный уклон. А места, выдаваемые на снимках за вершины, я во множестве подмечал на маршруте.

Гусев: Сказать о чувстве восторга на пике — ничего не сказать. Ты понимаешь: гора нас пустила. Насчет погоды, а точнее облачности и, соответственно, видимости, нам относительно повезло. Значительную часть тех минут, что были отведены нам на самом верху, облачная дымка рассеялась, и картина огромного мира под тобой открылась во всей красе – от моря до моря. Буквально: с одной стороны — Чёрное, с другой — Каспийское. У многих ведь случалось так, что, убив столько сил на подъём, на самой вершине они ничего не могли разглядеть. Проводник говорил, туман, а точнее облачность, бывает такой, что собственную вытянутую руку не увидишь. А мы сумели и полюбоваться, и сфотографироваться. В том числе с баннером родного УВД.

Корреспондент: Расскажите немного о спуске.

Давитадзе: Спуск не менее опасен, чем подъём. В нём уже нет такого эмоционального накала, как при восхождении. Цель достигнута, и эмоции пережиты. Но технически он также труден. Достаточно сказать, что свою единственную травму я получил именно на спуске. Когда позволил себе немного расслабиться и на секунду забыл о правильной постановке ног, из-за чего шипом на подошве поранил другуюногу.

Корреспондент: Чем стал и для вас Эльбрус и дни, проведённые на его склоне?

Гусев: Мы шли туда ради процесса, ради самой горы. Ради того, чтобы поставить важную зарубку в череде дней. Переживания, которые ты испытал во время восхождения, остаются с тобой навсегда, пусть даже где-то глубоко внутри. Эти глубокие трансформации куда важнее, чем всё остальное. Пойду ли так высоко опять? Сразу по возвращении сказал бы — «нет». А теперь не знаю. Зарекаться точно не буду. В конце концов, преодолевать себя надо всегда. Главное, не прекращать движение вперёд, отодвигая свой предел развития всё дальше и дальше.

Давитадзе: Прошло совсем немного времени, а я уже ловлю себя на мысли, что начинаю скучать по той поре, когда жил в ожидании чего-то большого и значимого. Наверное, это тоже «горная болезнь». Никакой пляжный отдых не заменит вам нескольких дней на высоте. Поэтому, если кто-то читает наш разговор, готовясь к походу в горы, я ему по-хорошему завидую.

Беседовал Алим ДЖИГАНШИН,

фото Анны БАРЫШЕВОЙ

и из архива Мераба ДАВИТАДЗЕ

9 фактов об Эльбрусе

1. Про Эльбрус мы знаем ещё со времён Древней Греции. Ведь именно сюда прилетал орёл и клевал печень Прометея, который украл у богов огонь и принёс людям.
2. У Эльбруса около 10 разных названий. Например, местные жители зовут — Минги Тау («напоминающая тысячу гор»). Потому, что размеры горы впечатляют любого, кто увидит её вживую.
3. Высота вершин Эльбруса (а у горы их две): 5642 метра и 5621. Западная вершина немного больше восточной. Расстояние между ними составляет примерно 3000 метров.
4. Первое покорение горы произошло в 1829 году. На восточную вершину поднялась группа учёных под руководством Георгия Эммануэля. Это был известный российский генерал.
5. На высоте 4100 метров располагается всемирно известный «Приют одиннадцати». Это самая высокогорная гостиница мира. Забавно, что и туалет этой гостиницы признан самым худшим во всём мире.
6. В годы Великой Отечественной войны нацисты хотели переименовать Эльбрус в «Пик Гитлера» и даже установили там табличку.
7. С вершин Эльбруса стекают 23 ледника, гора питает водой почти весь Северный Кавказ.
8. Эльбрус — это спящий вулкан, который извергался около 2000 лет назад. Но в последнее время у учёных появились сомнения в его сонном состоянии.
9. Самое безопасное время для восхождения — с июня по август. Зима очень суровая и длится с октября по апрель. В этот период подниматься на гору чрезвычайно опасно.