(Окончание. Начало в № 22)

Капитан Жеглов: «Ну сыпь, сыпь, не тряси руками»

Если в первую пятилетку (1928—1932) советская индустриализация только выходила на старт и начинала разбег, то на годы второй пятилетки (1933—1937) пришёлся её взлёт: было начато строительство сотен предприятий самых разных секторов промышленности. Не было забыто и производство сахара. Более того, создавалась новая сахарная промышленность, организовывались посевы сахарной свёклы там, где прежде она никогда не возделывалась, а именно в восточных и в первую очередь в среднеазиатских районах.

Изданный Госпланом (Государственной плановой комиссией при Совете народных комиссаров Союза ССР) «Второй пятилетний план развития народного хозяйства СССР» прямо указывал применительно, например, к Казакской АССР (именно так, через литеру «к»; привычное нам написание «Казахстан» появится несколько позже — А.Л.): «Особенно сильный размах получает во втором пятилетии пищевая промышленность. Наряду с широким развёртыванием отраслей, развивавшихся в первой пятилетке /…/ возникают новые отрасли: сахарная (основанная на вновь организуемой сырьевой базе), рыбоконсервная и т. д.». О Киргизской АССР в плане говорилось: «Из отраслей пищевой индустрии первое место принадлежит сахарной промышленности как новой промышленной отрасли КирАССР».

Согласно Титульному списку основных объектов строительства, во второй пятилетке в стране было заложено 18 сахарных заводов различной мощности, из них 11 должны были вступить в строй до конца пятилетки. Заводы строились в Саратовском крае, на Северном Кавказе, в Башкирии, Казахстане, Западной Сибири, Грузии, Киргизии и Украине.

Лейтенант Соловьёв: «Насчёт хлеба мы не договаривались»

Карточка рабочая. Москва, 1947 г.

Самый мощный по объёму потребляемого сырья (25 тысяч центнеров свёклы в сутки) сахарный завод был заложен в 1934 году в Купянске Харьковской области (в 1934 году Харьков ещё был столицей советской Украины). Для сравнения: строившиеся в то время сахарные заводы были рассчитаны на потребление в среднем 8—10 тысяч центнеров свёклы в сутки. В 1937 году Купянский сахарный завод выпустил первую продукцию и стал одним из лидеров сахаро-рафинадной промышленности Союза.

С началом Великой Отечественной войны в сахарной промышленности возникли две основные проблемы: 1) необходимость спасения основных фондов (в первую очередь оборудования); по возможности — эвакуация предприятий на восток и 2) восполнение продукции, недополученной из-за утраты посевных площадей сахарной свёклы, попавших в зону вражеской оккупации.

Вторую задачу попытались решить в том числе за счёт помощи союзников по антигитлеровской коалиции. С 29 сентября по 1 октября 1941 года в Москве работала Трёхсторонняя конференция (СССР, США, Великобритания), обсуждавшая вопросы военных поставок. Советский Союз указал на заинтересованность в получении не только некоторых типов военной техники и вооружений, но и определённой номенклатуры продуктов питания. В частности, речь шла о возможности ежемесячных поставок 70 тысяч тонн сахара. За годы войны СССР получил от союзников 659 тысяч тонн сахара, что в пересчёте (при учёте, что война длилась 46 с половиной месяцев) составляет приблизительно 14,1 тысячи тонн в месяц.

Страна пыталась компенсировать утраченные посевные площади за счёт освоения земель в новых районах, но в полной мере сделать это не удалось. Н.А. Вознесенский, в годы войны председатель Госплана СССР, писал в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны» (1948): «За годы войны расширены посевы под сахарной свёклой в районах Центра, Поволжья, Сибири, Средней Азии и Казахстана. Но в целом по СССР посевные площади под сахарную свёклу в 1942 году сократились по сравнению с 1940 годом в связи с временной оккупацией свеклосеющих районов — Украины, Северного Кавказа, Курской области и частично Воронежской области».

Таким образом, в Советском Союзе с выпуском сахара ситуация сложилась чрезвычайно сложная. В 1942 году удалось произвести лишь 1,1 млн центнеров сахара — всего 5% от объёма довоенного выпуска. В 1943 году прирост был несущественным — 1,2 млн центнеров. В 1944 году прирост был уже двукратным — 2,4 млн центнеров, а в 1945 году выпуск составил 4,7 млн центнеров, но и это была лишь пятая часть (22%) довоенного производства. (При этом надо иметь в виду, что во время войны сахарные заводы выпускали не только сахар, но и весьма необходимые, в первую очередь в медицине, спирты; nota bene: выход спирта из сахарной свёклы в два раза выше, чем из картофеля и в три раза выше, чем из пшеницы и ржи, не говоря уже о выгонке спирта непосредственно из сахара — А.Л.).

Вполне понятно, что, когда 18 июля 1941 года было принято Постановление СНК СССР «О введении карточек на некоторые продовольственные и промышленные товары в городах Москве, Ленинграде и в отдельных городах и пригородных районах Московской и Ленинградской областей», сахар попал в число нормируемых продуктов наравне с хлебом, мукой, мясом, крупой, жирами, кондитерскими изделиями и макаронами. Правда, в отличие от Первой мировой войны, получение установленных норм было гарантированным. Пайковые нормы на сахар в течение войны варьировались в зависимости от года и местности — где-то нормы были выше, где-то ниже, и Москва в этом плане не имела каких-либо привилегий. Замечание Жеглова о том, что такой сахар им «на карточки не отоваривали», выглядит вполне справедливым.

Так почему же жене Соловьёва сахар прислали именно из Коканда? Здесь своя история.

Мы уже упоминали сахарный завод в Купянске. О нём говорится и во «Втором пятилетнем плане»: «Мощный рост сельского хозяйства обусловит огромное развитие в УССР пищевой индустрии, перерабатывающей местное сельскохозяйственное сырьё, причём эта индустрия по объёму своей продукции займёт одно из первых мест в Союзе. В пищевой промышленности по плану второго пятилетия запроектировано строительством большое количество новых предприятий. Наиболее значительными из этих предприятий являются 4 мясокомбината /…/ крупнейший [sic! — А.Л.] новый сахарный завод в Купянске, консервный завод в Херсоне /…/ и т. д.».

Когда линия фронта приблизилась к Харьковской области, оборудование Купянского сахарного завода было снято, погружено в эшелоны и эвакуировано на восток, а именно в Узбекистан, в Коканд. Вместе с оборудованием в конце 1941 года в Коканд прибыли и работники завода во главе с директором А.Г. Умановым.

СНК УзССР выделил под эвакуированный сахарный завод помещения хлопкоочистительного завода № 3, на заводские пути подогнали два паровозика-«кукушки», которые стали выполнять функции электрогенераторов, и работа по монтажу разобранного сахарного завода закипела. Задача партии и правительства в течение 9 месяцев смонтировать и сдать в эксплуатацию сахарный завод была выполнена: осенью заработал первый цех (характерно, что этот цех был спиртовым — А.Л.). Выпуск сахара начался в 1943 году; за год было выпущено 449693 центнера сахара. Видимо, главным продуктом завода оставался именно спирт. Об этом косвенно говорят объёмы выпуска сахара: за оставшиеся полтора года войны завод выпустил 400825 пудов сахара, то есть всего 64132 центнера. Возможно, это объясняется тем, что завод был ориентирован на местное сырьё — в Ферганской области, в непосредственной близости к заводу, были произведены посевы сахарной свёклы.

Итак, сахар из Коканда — отнюдь не случайный образ и не выдумка авторов, сахарный завод в Коканде был (после войны его демонтировали), значит, был и сахар.

Отметим лишь небольшое несоответствие литературной основы и кинематографического воплощения. В книге речь идёт о «жёлтом азиатском сахарном песке» и просто о «крупном жёлтом песке», а в фильме Соловьёв (В.Абдулов) сыплет в кулёк Жеглову (В.Высоцкому) чистый белый рафинад. В чём тут дело? Жёлтый или коричневый сахар — это нерафинированный сахар, на котором сохраняется патока (меласса), придающая сахару такой характерный цвет. Чисто технологически это продукт незавершённого процесса рафинирования, что для тяжёлых военных условий ничуть не удивительно, тогда и такому сахару были рады. А во время съёмок этой тонкости либо не придали значения, либо реквизиторы просто не нашли в продаже жёлтый сахар (что скорее всего), а подкрашивать белый не стали.

И ещё одна маленькая деталь. Соловьёв говорит о сестре жены. Жеглов определяет её как золовку. Но золовка — это сестра мужа, а сестра жены — это свояченица. Этот нюанс почему-то остался незамеченным редакторами…

Александр ЛОМКИН,

кандидат экономических наук, доцент экономического факультета МГУ имени М.В. Ломоносова,

иллюстрации из открытых источников и из личной коллекции автора