(Окончание. Начало в № 34)

Начало «работы» профессионального преступника

География преступлений банды

По показаниям самого главаря бандшайки, подтверждённым его сожительницей-сообщницей Натальей Башкатовой-Щукиной, начало преступной деятельности Устина Демидова следует отнести к марту 1922 года. Тогда Башкатов-Демидов, работавший батраком, проживал в населённом пункте Ардон бывшего Аллагирского района Северо-Осетинской автономной области СКК.

Случайно встретив на станции Невинномысской бывшего атамана станицы Ново-Петровской Северо-Кавказского края Захаренка, злоумышленник пригласил его к себе, вызвавшись «выменять носильные вещи на кукурузу». Поведя первую жертву по грунтовке в направлении села Ивановского Невинномысского района, Демидов средь бела дня убил Захаренка во время дорожного отдыха. На голову задремавшего экс-атамана «сбытчик кукурузы» обрушил удары куском железа, загодя прихваченного с собой. Убийца разъяснил на следствии, что «вещами воспользовался, но одежды не взял».

С весны 1922-го и начинается в так называемом следственно-арестантском деле № 125 отсчёт жертв чудовищной кровавой эпопеи Устина Кузьмича Демидова. В том же году он якобы из мести умертвил опробованным способом ещё двух человек: Мартынова и Обеленцева  — казаков станицы Ново-Петровской. Впоследствии Башкатов-Демидов, как отмечено в обвинительном заключении, «систематически занимается убийством не известных ему казаков и казачек» (преимущественно – последних), с целью грабежа, вербуя их под различными предлогами (устройство на работу, мена продуктов и так далее) на станциях Беслан, Невинномысская, Гулькевичи, Кавказская и Дарг-Кох. Тогда преступник применял две разновидности орудия убийства: первая представляла собой привязанный к ремню или верёвке кусок железа, а вторая — увесистую палку, на конец которой была насажена большая железнодорожная гайка.

Так выглядит орудие убийств — бандитская «микстура»

Как раз в этот период в одном из убийств впервые приняла участие Наталья Щукина, сожительствовавшая с Устином. Её роль заключалась в том, чтобы вызвать доверие, успокоить женщину, которая никак не соглашалась идти в Дарг-Кох вдвоём с «вербовщиком». Не доходя до этого селения, Башкатов-Демидов расправился со своей очередной жертвой.

Летом 1922-го Устин Кузьмич вместе с сожительницей выехали на хутор Николенки на Зеленчуке Гулькевического района СКК, где обосновались вначале на квартире Ивана Булаха, а потом перебрались к Нестеру Исаеву. Подрабатывая у крестьян, Демидов чередовал непостоянный сельскохозяйственный труд с регулярной охотой на людей.

Вор опередил бандита

Башкатов-Демидов в 1929 году, помимо совместных вылазок с бандой Бобкова, не переставал самостоятельно охотиться за жертвами. 22 декабря на станции Кавказской Устин Кузьмич «завербовал» очередного искателя работы — приезжего гражданина Суровца. Не успел его убить «микстурщик» лишь потому, что «во время выпивки с потерпевшим у последнего неизвестно кем совершается кража корзины с вещами», и Башкатова-Демидова арестовали по подозрению в воровстве. Он содержался под стражей до начала января 1930 года.

Поскольку задержанный был осуждён лишь к двум неделям принудительных работ, то его, «вследствие зачёта времени заключения», освободили.

В марте тридцатого Устин Кузьмич, опасаясь ареста после поимки участников банды Бобкова, выбрался вместе с семьёй из Армавира сначала в станицу Невинномысскую, а «затем в Богуславку, Кавказскую, Тихорецкую, Ростов-на-Дону, Шахтную и Воронеж». Там бандит, «не имея определенного местожительства», скитается по постоялым дворам и пристанционным Домам крестьянина. Уголовник-серийник, к которому после череды переездов возвратилось бандитское хладнокровие, опять принялся за старое: с жуткой целеустремлённостью стал совершать новые хождения в народ, «вербуя жертвы и занимаясь убийствами».

География преступлений «вербовщика» опять не ограничилась только Северным Кавказом. «Микстурщик» вояжировал по стране: уголовничал в ЦЧО, Московской области (в её пределах на то время) и даже в самой столице.

Одна из жертв бандшайки Башкатова­Демидова

Осенью 1930 года Башкатов-Демидов решил осесть в станице Архангельской. Здесь же скрывался Николай Скляров. Они быстро сговарились насчёт совместного проведения «вербовок». Выдавая себя за «отца» и «сына», Устин Кузьмич и Николай рьяно приступили к «работе».

Скляров познакомился в декабре с проживавшей в Архангельской Екатериной Кабищевой и перебрался к ней. В это время Скляров «начинает именоваться Шевелиным Григорием, по документам убитого им и Башкатовым в сентябре того же года приезжего гражданина». Новая пассия оказалась под стать бандиту, который без проволочек втянул её в свой бесчеловечный промысел.

Приехав в октябре 1931 года в Армавир, Башкатов-Демидов остановился с семьёй у своего бывшего квартирного хозяина Николая Ефимова — в доме № 218 по улице Энгельса. Там Устин Кузьмич и проживал вплоть до задержания. Скляров и Кабищева также переехали в Армавир и поселились в доме № 20 по улице Шаумяна.

5 января 1932 года на квартиру Башкатова-Демидова заявился Бобков, тайком приехавший из ЦЧО. На Северный Кавказ бандит перебрался для того, чтобы найти квартиру в Армавире, осесть здесь и продолжить свою преступную деятельность. Башкатов-Демидов, конечно же, не стал сдерживать уголовное рвение своего гостя.

Вечером же 5 января Устин Кузьмич на станции Армавир «завербовал» очередную жертву. Он и Бобков повели приезжего по Туапсинской ветке, по направлению к станции Армавир-2, и убили саженях в тридцати от дороги. Сообщники «раздели труп», причём Бобков получил пиджак и шапку жертвы, которые впоследствии оказались на бандите в момент задержания.

На следующий день, 7 января, Башкатов-Демидов под предлогом сдачи жилья познакомился с Пелагеей Васильевной Зуевой, приехавшей разыскивать потерявшийся багаж.

Липовый квартиросдатчик и его соучастник вёрстах в четырёх от станции, в лесу, женщину убили. Сняв с неё одежду, бандиты возвратились в Армавир, где с награбленным имуществом и документами жертвы были задержаны 8 января 1932 года прямо в снимаемой Башкатовым-Демидовым квартире.

У следствия были все основания полагать, что Башкатов-Демидов «по инициативе своего зятя Кудрина Стефана Федоровича арестовывается за дезертирство, по слухам связанное с мародерством и убийством офицера, и до революции отбывает наказание». Во время Гражданской войны Устин Кузьмич, избегавший появляться на родине — в селе Семидесятном, служил в заградительном продотряде. Вступив в связь с Натальей Щукиной — будущей своей соучастницей, недавний дезертир стал спекулировать мясом. Когда однажды преступник просчитался — был «уличен в продаже мошенническим путем полученной лошади», он сразу же метнулся подальше от родных краёв, вынырнув на Северном Кавказе.

Обратив внимание на «свое наболевшее сердце», бандитский вожак напирал якобы на «классовое отмщение поработителям-кровопийцам»:

— Я, Башкатов, их перевёл по Кубани четыреста пятьдесят человек за то, что они весь век из нас сосали кровь. А когда Советская власть призвала их с нами работать и из одного котла с нами кушать, то эта картина им не понравилась…

Не отрицая преступность собственных деяний, подследственный демагогически настаивал на их политической подоплёке, хотя подавляющее число его жертв «состояло из трудового, преимущественно — крестьянского населения»:

— Я совершил перед Советской властью своё небывалое преступление, которое ещё Советской власти не встречалось по политическому моему делу. Я везде и всюду чистосердечно признавался и открыл все свои политические преступления.

Говоря с присущим всем серийным убийцам цинизмом о своей «работе», арестант всячески подчёркивал исключительность собственной «выдающейся личности», стремился выставить себя «автором» этакой бандитской эпопеи:

— Теперь я обращаюсь до всех своих читателей этой моей небывалой истории в жизни. Эта — первая только встречаемая.

Предварительное следствие отметило, что «все показания и заявления Башкатова-Демидова имеют характер чистосердечного признания». Однако оно не носило признаков раскаяния, а являлось «результатом стремления путем политической окраски явно уголовных действий и создания себе репутации «классового мстителя» добиться снисхождения при избрании ему меры социальной защиты».

Шесть томов о «небывалой истории»

Показания обвиняемых и свидетелей, другие материалы «Дела № 125» составили пять томов. В шестой том вошли личные документы, вещественные доказательства и пакет с сорока фотокарточками обвиняемых и снимками мест происшествий.

Под объёмистым обвинительным заключением на 143 страницах, составленным в конце ноября 1932 года в Ростове-на-Дону, подписались уполномоченный Ермаков и начальник 2-го отделения Емельянов. Визу «Согласен» на последнем листе обвинительного заключения поставил заместитель начальника Оперативного отдела УМ СКК Грановский. Кроме того, итоговый документ предварительного следствия скрепили своими подписями ещё двое должностных лиц: за визу «Утверждаю» взял на себя ответственность заместитель начальника Управления милиции Северо-Кавказского края Колосунин, а за обязательную распорядительную «Санкционирую» — помощник крайпрокурора СКК по милиции Чёрствый.

Из Оперативного отдела Управления милиции СКК следственно-арестантское дело о бандшайке, которую возглавлял Башкатов-Демидов, 15 декабря 1932 года было переправлено в региональное подразделение Объединённого государственного политического управления (ОГПУ) при СНК — Совете Народных Комиссаров СССР. Одновременно 20 арестованных, находившихся под стражей в 1-й Исправительно-трудовой колонии Северо-Кавказского края, были «перечислены содержанием за Коллегией ОГПУ».

***

Вникнув в «небывалую историю» бандшайки Башкатова-Демидова, краевая Коллегия ОГПУ обязана была принять единственно ожидаемое всеми решение: «микстурщику» и большинству его сообщников, обвинённым в бандитизме, «светила» по их криминальным заслугам только «высшая мера социальной защиты» — расстрел.

Александр ТАРАСОВ, фото из архива автора