Быстро текущее время напоминает о новых датах. На прошлой неделе юбилей — 70 лет — отметил полковник милиции Анатолий ЗУБАРЕВ. Многие ветераны, читающие нас, хорошо помнят Зубарева на должности начальника ХОЗУ столичного ГУВД. «Петровка, 38» поздравила юбиляра и попросила поделиться каким-нибудь сюжетом из своего служебного прошлого. Таким, который бы представлял интерес на контрасте с нынешними реалиями.

— С точки зрения отличий в состоянии тылового обеспечения наша служба, конечно, проделала огромные шаги.  Были времена в начале и середине 90-х, когда столичная милиция, как, впрочем,  и всё российское общество, переживала времена если не тотального дефицита, то по крайней мере ощутимой нехватки материальных средств. Это обстоятельство было известно за рубежом, и некоторые организации готовы были оказать нам посильную помощь. Полицейское сообщество тоже хотело поддержать российских коллег. По линии гуманитарных поставок мне часто приходилось выезжать для сопровождения груза от границы и до Москвы. Расскажу о первой такой поездке — в Брест.

Полицейские Германии (в основном — из Мюнхена) организовали целый «гуманитарный конвой» — несколько грузовиков с прицепами, за рулём которых сидели по два сменявших друг друга водителя. Встречать их в Бресте нам довелось под проливным дождём буквально за день до празднования Нового года. Разумеется, дату никто специально не подгадывал, но надо полагать, что немцы отпраздновали своё Рождество и после этого выехали в путь. Новый год для них — праздник второстепенный. А мы, сопровождающие, уже и не надеялись встретить наш главный праздник в кругу семьи, думали, проведём его за рулём. Я сам, кстати, был в качестве водителя одной из двух машин сопровождения. Народу-то у нас было не густо, да и кого отправишь в такое время. Сразу замечу, что когда вернулись в Москву, я сразу побежал домой и всё-таки успел — буквально за полчаса до боя курантов.

Командировка была отмечена забавными обстоятельствами. Сами понимаете: дарёному коню в зубы не смотрят. Мы же не могли диктовать спонсорам, что именно нам необходимо в первую очередь. Им сказали «нужна помощь», и дисциплинированные немцы по-человечески отреагировали сбором продуктов. Думали, у нас тут голод. Когда по приезде в Москву мы разместили их в пансионате «Берёзовая роща», они были немало удивлены, выйдя на завтрак в столовую. Настолько достойный стол мы постарались им организовать. 

Когда сопровождали второй «гуманитарный конвой», дорога была длиннее —  часть груза мы повезли в Минск, а затем — в детский  онкологический диспансер, километрах в 30 от Минска. К тому времени многих водителей в колонне мы уже хорошо знали и общались как старые друзья. Помимо каких-то объёмных продуктовых упаковок, типа мешков муки и сахара,  были и маленькие посылки, персонально собранные в отдельных полицейских семьях. Помню, как одну такую небольшую коробку дали нашему водителю. Там оказались заботливо упакованные ношеные детские вещи. Выстиранные и поглаженные.

Однако с этой командировкой был связан эпизод, оценку которому не могу дать и по сию пору. Когда ехали в пансионат, немцы почему-то захотели «незапланированно» остановиться в одном из спальных районов Минска и начать там выдачу коробок населению. Народ устремился к бесплатной раздаче, собралась толпа. А немцы ещё и фотографировать принялись. Мне это крайне не понравилось, впору хоть в воздух стрелять. И хотя никаких указаний у меня на этот счёт не было (кто ж мог предусмотреть подобный вариант), я подспудно чувствовал необходимость категорически остановить такую акцию, догадываясь, как впоследствии она могла быть использована в пропагандистских целях. Закричал немцам «Прекратить!», а народ меня, помешавшего раздаче, чуть не порвал…
Сами видите, какая двоякая ситуация получалась. Мне потом пришлось долго объясняться и перед немцами, и перед начальством. Кстати, разбираться приходилось и в самом диспансере. Там к месту разгрузки вскорости подъехали какие-то «левые» машины, и началась суета с перекидыванием этого неучтённого продовольствия по непонятным частникам. Опять приходилось чуть ли не за пистолет хвататься. 

Командировки, связанные с транспортировкой какого-либо груза из-за границы, случались со мной часто. Бывший в ту пору начальником столичного ГУВД Владимир Иосифович Панкратов доверял мне и, видимо, опирался на мою пунктуальность. Например, был такой эпизод, связанный с ним. От немцев через тот же Брест для служебных целей мы получали «разномастные» машины немецких марок — «Audi», «BMW». Обычно трёхлетки, списанные из их собственного автопарка, но в хорошем состоянии. Какой-либо специально заточенной под милицейские нужды марки машины тогда не существовало. А тут Панкратов был в командировке в Канаде, где его сопровождал адвокат Якубовский (памятный многим как «генерал Дима»). Возможно, при посредничестве этого Якубовского, либо в качестве подарка, либо по линии спонсорской помощи, канадцы выделили для московской милиции  шесть машин. Когда через неделю-другую вслед за давно вернувшимся Панкратовым они на пароме прибыли в Питер, мы ездили их встречать. Причём застряли там на несколько дней — паром долго не ставили под разгрузку, не было свободной причальной территории. В составе той небольшой партии машин был Форд Краун Виктория. Тестировал его сам генерал. Машина ему настолько понравилась, что впоследствии эти полноразмерные седаны с рамным шасси и форсированным двигателем на какое-то продолжительное время (лет на 10) стали узнаваемыми на московских дорогах «полицейскими-перехватчиками».

Партии этих машин мы получали уже через Хельсинки. Финские коллеги только языком цокали, глядя на это великолепие. Конечно, всех впечатляли двигатель в 360 лошадиных сил и новое служебное оборудование, установленное на машинах. Рано утром, фактически ещё ночью, мы выезжали в Финляндию, гнали «форды» через границу, в Питере немного отдыхали и снова рано утром отправлялись на них в Москву. За два года мы перегнали больше 200 таких машин, ставших впоследствии лицом московской милиции.

Среди множества иных служебных поездок памятна, например, в Ижевск (год, наверное, 97-й). Послали меня вместе со специалистом-оружейником ознакомиться с перспективными разработками оружия для спецслужб. Познакомился я не только с разработками, но и с разработчиками — конструкторами «Ижмаша». В том числе с Виктором Калашниковым, сыном легендарного оружейника. Отстреляли мы тогда множество образцов: автоматов, винтовок, пистолетов. В итоге голова гудела от непрерывного грохота, а моё правое плечо покрывал один сплошной синяк. По приезде я написал очень объёмную, содержательную докладную записку, которая легла в основу большого процесса. Для дальнейшей сертификации ижевцы с отобранным оружием приезжали затем к нам, на базу ОМОНА, где организовали показ уже отобранных образцов всему столичному генералитету, окружным руководителям и специалистам. Тогда было приобретено несколько партий оружия различного наименования. Впоследствии, уже в наши дни, эта практика воплотилась в череду масштабных поставок ижевского оружия.

Если по контрасту с этим вспоминать, например, командировку в Чечню во время Второй Чеченской войны, то отмечу такой эпизод. В поезде мы (а это — смена ППС милиции, подготовленная на замену ранее откомандированных, и группа других специалистов разного профиля) погрузились с отрядом Сергиево-Посадского ОМОНа. В штабном купе я ехал с их командиром Дмитрием Маркеловым. Помню, как я, сильно уставший, даже слегка досадовал на всё не засыпавшего разговорчивого попутчика. Если бы я тогда мог знать, какая судьба была уготована этим парням уже назавтра…

Прибыв на место, сразу разделились: мы двинулись в Гудермес, а ОМОНовцы — в Грозный. На подъезде к городу и произошёл всем известный один из самых трагических эпизодов войны. О том, что отряд Сергиево-Посадского ОМОНа попал под «дружественный» огонь, нам сказали сразу по прибытии в Гудермес. Таким образом, этот факт в точности повторил фрагмент из военного фильма «Живые и мёртвые», где, разделившись на два направления, колонна тем самым поделилась на живых и погибших. 

Из песни, как говорится, слова не выкинешь. Так и командировки в моей личной судьбе соответствовали страницам истории московской милиции.

Записал Алим ДЖИГАНШИН, фото из открытых источников