Поводом к знакомству с этим необычным человеком послужило событие, тоже, в общем-то, не рядовое. Дело в том, что в Управлении внутренних дел по Западному административному округу уже какое-то время действует собственный музей нашего с вами общего ведомства.

Его экспозиция не сосредотачивается на демонстрации предметов, связанных исключительно с событиями, замкнутыми в рамках округа. Да, конечно, вехи становления окружного управления там представлены, но собиратели экспонатов на историю полиции смотрят шире. Их цель — сделать так, чтобы наполнение музея было интересно всем гостям без исключения. Быть может, организаторам музея стоит посвятить отдельный материал, ну а пока — о самом событии и его «виновнике».

В этот день в дар музею были переданы разнообразные аутентичные предметы, использовавшиеся в быту конца ХIХ — первой половины ХХ века. Известный коллекционер Павел Корольков пополнил экспозицию ценными экспонатами, среди которых — патефон одного из первых советских выпусков, набор патефонных пластинок, советская радиола «Латвия», механическая пишущая машинка, родные сёстры которой помогли напечатать не один протокол в советских отделениях милиции. Все подаренные предметы бережно восстановлены и находятся в рабочем, пригодным для эксплуатации состоянии.

Договорившись c Павлом Юрьевичем, мы посетили собирателя в его собственных владениях — помещении Московского городского музея «Забытый ХX век». Это крупнейшее в России собрание патефонных и граммофонных пластинок (более 65 тысяч), музыкальной аппаратуры прошлого века, в частности граммофонов и патефонов, фотоаппаратов, печатных машинок, часов, новогодних игрушек и много чего другого.

Сказать, что мы были впечатлены представившимся зрелищем — не сказать ничего. Поражены — так будет точнее. За собственные средства, без привлечения бюджетных денег собрать коллекции, подобные увиденным… Коллективу энтузиастов на это понадобились бы десятилетия. А Корольков сделал это практически в одиночку. Разумеется, у нас, как у наследников советского сверхбюджетного существования, сразу возник вопрос: где Корольков брал на это деньги? Но отвечать на него надо не с этой меркантильной темы, а с истории самого хозяина.

Начнём с того, что Корольков — спортсмен-универсал. В каждом из видов спорта, каким бы он ни увлекался, Павел становился одним из ведущих профи в Союзе. Мастер спорта по фехтованию, он увлекся карате и вместе со Штурминым, Касьяновым и другими легендарными личностями составил первую сборную Москвы. Одного этого хватило бы на долгий разговор, но за неимением времени перейдём сразу к другому увлечению, ставшему делом жизни Королькова.

— Как известно, наши бобслеисты в 1980 году на Олимпиаде в Лейк-Плэсиде проиграли немцам. Брежневу это сильно не понравилось. Он потребовал к следующему олимпийскому старту создать недосягаемо сильную сборную. А бобслей, как известно, технический вид спорта. В нём главный упор — не столько на человеческие возможности, сколько на материальную составляющую, — говорит Павел Юрьевич.

Помимо того, что Корольков был отменным спортсменом, учась в Московском авиационном институте, он стал ещё и неплохим инженером. Сдвинутые требованием генсека административные процессы привели Королькова из стен МАИ в экспериментальную лабораторию при ЦСКА, где начал воплощать (а фактически возглавил) разработку первых отечественных бобов (управляемых саней) нового поколения.

Здесь мы опять сокращаем долгую историю материального воплощения инженерной мысли, её технической реализации на заводе имени Хруничева и прочее. Отказ от импортных невероятно дорогих бобов и переход на собственные, которые под руками Королькова и коллектива его подручных становились всё лучше и лучше, — это главным образом история самого мастера. История его борьбы с бюрократией, с известной чиновничьей привычкой жить «на откатах» и неверия в безвозмездную помощь отечественному спорту.

После распада СССР Корольков ушёл в бизнес, в ремонт автомобилей, поскольку это было близко рукастому инженеру. Сначала один автосервис, затем — второй, короче, дело пошло. Выкупил здание в собственность, начал сдавать часть площадей в аренду. Тридцать лет бизнеса в России — суровая школа и насыщенная хроника, вместившая противостояние рейдерским захватам и бандитским наездам.

Но главное — бизнес давал Королькову деньги на… строительство бобов. Знаем, многие читатели при этих словах удивлённо вскинут брови: а как же тачки-яхты-любовницы? Нет, в жизни Корольков нашёл главную страсть — вещественное воплощение собственной инженерной мысли. Но его широкая натура вместила ещё и собирательство раритетных изделий. А Корольков такой человек, что уж если начинает коллекционировать что-либо, то в промышленных масштабах.

Причём на этом поприще углубляется в такие тонкости, что каждый экземпляр восстановлен в его первородном виде. В этом деле ему помогают помощники, труд которых оплачивается с того же автосервиса.

Это только поначалу музей Королькова воспринимается как некий кич, где посетителя первым делом встречает «комната прослушки КГБ» времён 50-х годов прошлого века, воссозданная с помощью восковых фигур и аутентичного оборудования. Но уже затем зритель погружается в невероятно захватывающий и изобилующий техническими деталями мир коллекций.

Словами не передать дух времени, открывающийся зрителю, поэтому предоставим читателю возможность взглянуть на фрагменты экспозиции музея.

Точно так же трудно осмыслить, насколько «плотно» живёт герой нашего материала, как много всего охватывают его повседневные заботы и как много он успевает. Словно герой романа Джека Лондона, название которого мы взяли своим заголовком.

Алим ДЖИГАНШИН,
Игорь МИКРЮКОВ,

фото Даниила МИКРЮКОВА