2 июня 2000 года в 20 часов одновременно по всей Чечне сепаратисты провели серию террористических атак. В Урус-Мартане грузовик со взрывчаткой на огромной скорости прорвался через систему внешней защиты к зданию комендатуры, в Аргуне взорвали здание, где жили милиционеры из Челябинской области. Третий «Урал», протаранив ворота, въехал на территорию батальона внутренних войск, расположенного южнее посёлка Новогрозненский. Погибли 33 человека, ранены 84. Трое пропали без вести. Их просто разнесло на части! У нас в Гудермесе было два взрыва. Жертв было меньше благодаря чеченскому мальчику Мусе. Узнав о нападении, он помчался к нам, крича на ломаном русском языке: «Дяди, дяди, вас сейчас будут убивать!». Следом за мальчишкой на пыльной дороге, зловеще ревя моторами, показались грузовики. Один КамАЗ был остановлен огнём чеченских ополченцев и взорвался, не доехав триста метров до наших позиций. Другой пытался дотянуть до казарм наших соседей – отдельному батальону внутренних войск. Он тоже попал под обстрел и взлетел на воздух вместе с находившимся на его пути небольшим рынком и возвращавшимся с пастбища стадом коров. 

Взрыв был колоссальный. Неказистое кирпичное здание, где помещался московский сводный отряд, содрогнулось. Осыпалась штукатурка. Хорошо, что стёкол уже не было, вместо них в оконных проёмах лежали мешки с песком, зато помещения наполнились  пылью. Первичное поражение ударной волной проявлялось по-разному. У тех, кто был в укрытии (в блиндажах или в окопах), оно было минимальным. Почти у всего личного состава отмечались преходящие расстройства слуха и речи. У некоторых из ушей текла кровь. Первичное оглушение и сопор быстро сменились повышенной двигательной активностью. Положение усугублялось тем, что  наступила ночь, и бойцы открыли беспорядочный огонь, приняв за боевиков разбросанных взрывом покалеченных коров. Офицерам стоило труда взять ситуацию под контроль. Огонь прекратили, связь наладили, вернули на базу патрульные группы, приступили
к сбору раненых.

При взрывах пострадавших много, а потому важно провести их сортировку в зависимости от тяжести первичного поражения и вторичных повреждений, которые могут быть весьма разнообразными: ушибы, ранения, закрытые и открытые переломы, сочетанные ранения. Осмотр и сортировку всех доставляемых в связи с их большим количеством мы проводили на открытой площадке. Легко раненным раздавали бинты и просили заняться оказанием взаимопомощи до прибытия «вертушки». Сосредоточился я только на тяжёлых пациентах. К сожалению, всех спасти не удалось. Буквально на руках, захлебнувшись кровью, умер боец с тяжёлым несовместимым для жизни ранением грудной клетки. Зато удалось вывести из шока и остановить кровотечение офицеру с множественными осколочными ранениями лица и шеи, а также бойцу с открытым переломом костей голени. Был ещё один очень тяжёлый боец с открытой черепно-мозговой травмой. Он находился в коме, несколько раз у него прекращалось дыхание, приходилось прибегать к реанимационным мероприятиям. У парня осколком была снесена часть свода черепа, которая свисала на обширном кожно-мышечном лоскуте. Поскольку вертолёт у нас так и не приземлился, оперировать этого несчастного пришлось в полевых условиях. Он выжил, был эвакуирован, поправился. Да и отряд наш выстоял. А отдалённые последствия минно-взрывной травмы оказались не столь существенными. Жаль только, что Мусу, парнишку, который всех нас спас, боевики впоследствии убили.

К великому сожалению взрывная травма возможна не только при ведении боевых действий. Для того чтобы не испытывать на себе воздействия взрывной волны, в условиях производства следует строго выполнять установленные правила техники безопасности, а в быту – правила эксплуатации бытовых, главным образом, газовых приборов.

Андрей БЕССРЕБРЕНИКОВ