Детство Саши Трынкова лёгким не назвать. Рос он в многодетной крестьянской семье на Рязанщине. К труду сельские мальчишки были приучены с малых лет. Саша уже к школьным годам умел пахать, доить корову, ухаживать за скотиной, плести лапти, возить корма на колхозную ферму. В деревне была только начальная школа, и, чтобы получить образование, ребята были вынуждены ходить пешком в соседнее село, где находилась семилетка.

— Мы собирались группой, — вспоминает Александр Андреевич, — и шли в школу. Причём в любую погоду: и в дождь, и в жару, и в метель. Почти все сверстники носили лапти. Для крестьянских детей это была самая удобная и дешёвая обувь.

Электричества не было. Изба освещалась керосиновой лампой. В 1941 году Александр записался в восьмой класс в райцентре. Но началась война. В школе большинство учителей были мужчины. Их призвали в ряды Красной Армии, и, так как преподавать стало некому, учебное заведение закрыли. Да и в колхозе мужской силы почти не осталось. Все ушли на фронт. Поэтому трудиться приходилось женщинам и подросткам. Это была и обычная крестьянская работа, и трудовой фронт. Из юношей формировались группы для заготовки дров для паровозов. Угля катастрофически не хватало. Затем, в 1942-м, Александр был направлен на рытьё противотанковых рвов в соседнюю область.

— Мы целый месяц устраивали оборонительные сооружения, — рассказывает ветеран. — Техники не было. Всё вручную. Лопата, лом, кирка и тачка... Но никто не роптал. Мы понимали, что это наш вклад в победу.

В январе 1943 года Александр Трынков получил повестку из военкомата. А спустя несколько дней уже ехал вместе с другими солдатами в теплушке в сторону Урала.

— Мы не знали, куда нас везут. Ехали долго. Нас почти не кормили. Выдавали, как правило, лишь концентрат гороха. В конце февраля эшелон прибыл на станцию Биробиджан. Молодой солдат попал служить в 151-й запасной стрелковый полк 34-й стрелковой дивизии. Дислоцировалась воинская часть на берегу Амура. Днём проводилась боевая и политподготовка, а по ночам военнослужащие строили укрепления — окопы, блиндажи, дзоты. Велика была вероятность, что японцы начнут войну. Жили бойцы в землянках, вместо кроватей — нары, а пол, естественно, был глиняный.

Боевое крещение рядовой Трынков получил в 1945 году.

— Накануне наступления нас вывезли в лагеря. На сборы, — продолжает ветеран. — Мы разбили палатки на берегу реки. Замаскировали их. Но о цели наших действий никому не сообщалось. Мы думали, что начнутся учения. Ночью нас построили, выдали патроны, гранаты и погрузили на катера. Шли дожди, и Амур разлился очень широко. Противоположного берега не видать. Показались самолёты японцев. Они пытались бомбить, но безуспешно. Наши истребители быстро отогнали крылатую орду самураев. Форсирование водной преграды прошло удачно, практически без потерь. Полк шёл вдоль реки Сунгари. Японцы в панике отступали. Через некоторое время часть вступила в Харбин. Здесь бойцы узнали, что Япония капитулировала.

Дослуживал Александр Трынков в Хабаровске, в 112-м отдельном батальоне охраны Ставки Главного командования советских войск на Дальнем Востоке. В апреле 1948 года сержант Трынков был демобилизован. По совету старшего брата, который служил в Москве в органах госбезопасности, Александр поехал в столицу. И вскоре его зачислили в штат 9-го отдела УКГБ по Москве и Московской области. Его сотрудники охраняли здания Моссовета, Совета Министров РСФСР и другие объекты. Одновременно Александр учился в школе рабочей молодёжи. В 1954 году КГБ подвергся крупной структурной реорганизации. Подразделение, в котором служил Александр Андреевич, в полном составе было переведено в МВД СССР. И вскоре младший лейтенант милиции Трынков был назначен участковым уполномоченным отдела милиции по обслуживанию ВДНХ. После окончания института Александр Андреевич был назначен помощником начальника райотдела милиции по ведению следственных дел.

— Был в моей практике курьёзный случай, — делится воспоминаниями ветеран. — На моей «земле» проживал один мужик. Работал он водителем грузового такси. Деньги у него водились. Но чуть ли не каждый вечер напивался и избивал жену. Она написала заявление. Провели работу, но профилактическая беседа не помогла. От женщины поступила ещё одна бумага с просьбой привлечь дебошира к ответственности. А прокурор не даёт санкцию на арест. Пришли мы с этим хулиганом к прокурору, я хотел, чтобы он лично познакомился с подозреваемым. Но представитель надзорного ведомства предложил ограничиться подпиской о невыезде. И вдруг мой подопечный хватает со стола чернильницу и запускает её прямо в прокурора. К счастью, последний успел уклониться. Санкцию на арест подписал тут же.

Трудился Трынков оперуполномоченным уголовного розыска, следователем, в течение нескольких лет являлся секретарём парткома отдела милиции. В середине шестидесятых Александр Андреевич перевёлся в спецмилицию (впоследствии Департамент режимных объектов МВД России — Прим. ред.), в кадровый аппарат. Здесь отслужил почти двадцать лет. На пенсию в звании полковника милиции вышел в 1984 году. Но, уйдя на заслуженный отдых, фронтовик не сидел сложа руки — устроился на одно из предприятий. А с 2002 по 2016 год возглавлял ветеранскую организацию в районе Лианозово. Помимо боевых наград — а это орден «Отечественной войны» II степени, медали «За боевые заслуги» и «За победу над Японией», — его китель украшает знак «Почётный ветеран Центрального аппарата МВД России».

У ветерана есть дочь, сын, четыре внука и четыре правнука. Зять его, полковник милиции Владимир Зубан, долгое время боролся с организованной преступностью в столице. Сын Владимира Андрей ныне служит в органах внутренних дел в звании полковника полиции.

Записал Евгений АНДРЕЕВ,
фото из архива Александра ТРЫНКОВА