В 1866 году стали вводиться мировые суды, но привычными и вполне реально действующими они стали далеко не сразу. Суд скорый ещё долго существовал. Так, однажды на Кузнецком мосту ночью был разграблен меховой магазин Мичинера. Ночные посетители унесли самые дорогие меха почти на сто тысяч рублей, причём каждое меховое изделие имело клеймо хозяина магазина Мичинера.

Следствие было поручено одному из московских квартальных надзирателей. А тот по обыкновению призывает своего агента и спрашивает: «Знаешь ли ты, Карпушка, где меха Мичинера?» Карпушка прыскает от смеха, но, видимо, стесняется сказать. Следователь настаивает: «Ну, чего хохочешь, если знаешь, говори!» «Знаю, ваше благородие, да не смею сказать», — уже давясь от смеха говорит агент. И, наконец, выясняется, что меха Мичинера, все до одного, находятся у пристава одной из частей. Следователь не верит своим ушам, но знает, что Карпушка зря такую ахинею нести не станет, и, как ни щекотливо создавшееся положение, докладывает об этом полицмейстеру Огарёву. И хотя пристав свой брат-полицейский, но до Огарёва иногда доходили слухи о некоторых тёмных делишках этого субъекта, и полицмейстер идёт с докладом к обер-полицмейстеру, а тот отдаёт распоряжение произвести обыск у подозреваемого. Результаты обыска превосходят всякие ожидания.

Кроме мичинерских мехов, у пристава (его фамилия до нас не дошла) находят отлитого из золота бычка с бриллиантами в глазницах, стоимость каждого из них превышает несколько сот тысяч рублей. Ай да пристав, ай да молодец! Судьба его, как легко догадаться, не завидна. Срок он получил. Но вот что интересно, раскрытие этого преступления вывело полицию на другое, не менее громкое.

За год до истории с мехами Мичинера, в одной из московских гостиниц остановились два иностранца. На другой день после заселения один из них ушёл прогуляться по Москве, а другой, воспользовавшись его отсутствием, забрал все вещи первого и тоже покинул гостиницу. Первый из них вернулся и, обнаружив пропажу, поднял шум. Возмущённый, он, размахивая руками, издавая вопли, бегал по гостинице, пытаясь что-то объяснить. Но его языка никто не понимал. У бедолаги не осталось ни вещей, ни документов, удостоверяющих его личность.

На этот скандал была вызвана полиция. Вскоре явился тот самый пристав, что обобрал Мичинера. Он произвёл обыск в номере иностранца и, не найдя никаких документов, отправил его как бродягу в острог вплоть до выяснения его личности.

А между тем в Петербурге безуспешно разыскивали владетельного африканского князька, который путешествовал со своим секретарём, да вот внезапно исчез. Причём было известно, что он всегда носил при себе золотого бычка с бриллиантовыми глазами. Этот талисман имел огромную ценность, и африканский князь поклонялся ему как божеству. А князёк-то уже год томился в остроге по представлению преступного пристава.

И не случись розыска агента Карпушки по делу Мичинера, то этот дагомейский князёк, обобранный ещё и собственным секретарём, так и погиб бы в тюрьме как безымянный бродяга. Так и осталась бы тайной бездеятельность полиции, не проводившей по делу Мичинера настоящего следствия, а лишь по указке Карпушки.

Эдуард ПОПОВ (по рассказу литератора XIX века Елены КОЗЛИНИНОЙ).