ОМВД по району Северное Медведково ГУ МВД России по г. Москве был признан лучшим отделом столицы. Несомненно, в немалой степени такие результаты связаны с деятельностью сотрудников ПДН, чьими усилиями дети, на которых махнули рукой родители, вырастали достойными членами общества. О работе этого подразделения рассказала нам начальник отделения ПДН Северного Медведкова майор полиции Юлия Гаврилова.

 

— Расскажите о территории, которая находится под ответственностью ПДН Северного Медведкова.

— В нашем районе довольно-таки большой объём детского населения. Среди 17 муниципальных образований СВАО мы третьи по численности детского населения в округе после Бибирева и Отрадного — более 20000 детей. На территории 14 образовательных и средних-специальных учреждения, а также детский дом. Это означает довольно-таки большой объём работы, проводимый с учебными заведениями. Не думаю, что у нас район в чём-то специфичен: как и всюду, ряд неблагополучных семей, есть дети, попадающие под категорию лиц, совершающих антиобщественные действия, ведущих антисоциальный образ жизни. Со всеми работаем, ведём беседы профилактического характера, общаемся с родителями. Конечно, зачастую это сопряжено с различными трудностями: начиная от искреннего непонимания родителями проблемы и заканчивая их нежеланием что-либо понимать и пытаться что-либо сделать.

— Какие основные проблемы существуют сегодня в Северном Медведкова по вашему направлению?

— Как и на многих других территориях, одна из важнейших сегодняшних проблем — это проблема наркозависимых детей и подростков. К сожалению, их число с каждым годом увеличивается. А ввиду того, что в 2011 году был принят закон о добровольности лечения, дети после 15 лет самостоятельно решают, стоит им бороться с этой проблемой с помощью врачей или нет. Принудительно за них решение правоохранительные органы принять не могут, хотя, должна заметить, не каждый человек поймёт свою проблему и способен принять верное решение: да, мне необходимо лечиться. Поэтому наши способы борьбы с этой бедой — только беседа и убеждение.

— Разве нельзя привлечь нерадивых родителей к ответственности?

— Да, мы можем привлечь неблагополучных родителей к ответственности — к административной ответственности за ненадлежащее исполнение родительских обязанностей. Но основная мера наказания в нашем арсенале — это предупреждение; если же штрафовать, то мы ущемляем права детей. Ведь эти родители такие же алкоголики и наркоманы. Они нигде не работают и живут на пособие. И штраф лишает денег не конкретного человека, а семью в целом, включая ребёнка. Так что штрафовать их, по большому счёту, бессмысленно. А предупреждение… Сами понимаете, эффективность его, когда оно сделано человеку, уже отдалённому от общественных норм, совершенно ничтожна.

— Очень уж всё это пессимистично звучит. Есть ли у жителей района повод для оптимизма?

— Если брать результаты последних лет, то могу сказать, что по сравнению с 2011 годом в 2012 году у нас серьёзное снижение по выявлению несовершеннолетних, употребляющих спиртосодержащую продукцию. В 2011 году довольно много было задержано за употребление спиртного ребят до 16 лет и от 16 до 18. В прошлом году ввиду проведения лекционных бесед с учащимися учебных заведений, просто бесед индивидуально-профилактических у нас такое число заметно снизилось.

Если по какому-то направлению у нас есть сложности, мы никогда не опускаем руки и продолжаем упорно работать. Тесно при этом мы сотрудничаем с органами опеки и попечительства, с комиссиями по делам несовершеннолетних, образовательными учреждениями. То есть очень много субъектов системы профилактики, с которыми мы непосредственно связаны и трудимся рука об руку. Общественные пункты охраны общественного порядка нам очень помогают, то есть если какие-то рейды проводятся — они всегда с нами.

Ну и, конечно, отлично налажено взаимодействие служб, которые работают с нами в отделе, вместе с участковыми, с ротой ППС мы боремся с этими проблемами. Ведь в основном в отделении по делам несовершеннолетних работают женщины, и несмотря на то что они также занимаются физической подготовкой и проходят курсы по приёмам боевого самбо, всё-таки женщина есть женщина. Мужчины всегда готовы нам помочь, и мы за ними чувствуем себя как за каменной стеной. И никогда, если инспектору нужно сопровождение, отказа мы не получали.

— Раз так хорошо налажено взаимодействие с другими службами,  то и в самом коллективе ПДН атмосфера должна быть не хуже.

— С гордостью могу сказать, что ОДН Северного Медведкова работает всегда слаженно, все сотрудники у нас грамотные, некоторые имеют по два высших образования. Есть сотрудники, у которых образование непрофильное, но всё равно личный состав работает всегда без нареканий. А если всё-таки возникают какие-то проблемы — всегда решаем их все вместе. Можно сказать, трудимся как одна семья. Как и в любой семье, есть у нас старшее, опытное поколение, и есть сотрудники молодые. У нас очень хорошо развит институт наставничества, как в отделе, так и конкретно в нашем подразделении. Сейчас есть у нас инспектор, которая ждёт назначения на должность, а прежде она в нашей службе ещё не работала. Ничего, учится с коллективом, как правильно и что делать, и каждый готов её помочь советом в любой мелочи. По своему опыту знаю, насколько это важно, у самой когда-то были наставники, к которым я могла обратиться по любым вопросам. И их ответы становились фундаментом, на котором копился уже собственный опыт. Это процесс естественный: кто-то уходит, кто-то приходит, идёт постоянная передача знаний, опять же, точно как в семье: от родителей к детям, от детей к своим детям.

— Насколько многочисленная эта семья?

— Всего в подразделении нас пять человек. И это означает, что, не отдавая себя делу без остатка, справиться здесь нельзя: ведь получается, что у нас более пяти тысяч детей и подростков на каждого сотрудника (так как я, являясь начальником отделения, не веду обслуживание территории, а занимаюсь документами и в целом контролирую работу отделения). Пять тысяч детей и подростков — это сверх нормы. Представьте, что такое обойти всех стоящих на учёте и провести с каждым беседу — а каждому ребёнку мы уделяем не менее часа-полутора. Потому что тридцать минут общаться в рамках такого тонкого дела просто бесполезно. Нужно именно общаться, а не задать пару вопросов, поговорить не всегда только о проблеме, ведь не с каждым ребёнком с первого раза удаётся наладить контакт, иногда прежде необходимо найти подход к ребёнку. Потихонечку, по ниточке установить психологический контакт, чтобы ребёнок доверился и сам рассказал о чём-то. И только тогда уже можно будет что-то в него вложить. Если очень сложный ребёнок, то тут и двух часов может не хватить, и беседуем с ним столько, сколько нужно.

То же самое с родителями. С кем-то бесполезно разговаривать: если человек алкозависимый, не хочет лечиться — беседа ни к чему не приведёт. Его, по-хорошему, надо направлять лечиться. И мы начинаем каждый раз при встрече повторять, словно какое-то заклинание, которое когда-нибудь наконец сработает: «Вам надо лечиться, вам надо лечиться, вам надо лечиться». Но лечиться или нет — это их выбор, и сделать его за них мы не можем.

— На некоторых родителей повлиять уже практически невозможно. А что насчёт детей? Существует ли такая категория как «неисправимый подросток»?

— Неисправимых детей нет. Есть дети педагогически запущенные, есть дети психически нездоровые, имеющие какие-то конкретные психические заболевания и с которыми должны работать специалисты соответствующего профиля. Такие случаи уже не в нашей ответственности. Мы работаем в основном со здоровыми детьми, которые педагогически запущены или имеют девиантное поведение,  то есть поведение, отклоняющееся от нормы, принятой в обществе. При этом девиантными могут быть дети не только совершающие какие-то правонарушения, но и дети высокоодарённые.

Хочу подчеркнуть, что всё и всегда идёт от семьи — все правонарушения, все поступки детей. Как родители воспитывают своих детей, что они в них вкладывают, то в детях с течением времени и прорастает. Если где-то родители ребёнка упустили — это, как рябь от брошенного камня, из года в год будет расходится волной девинатного поведения. Сейчас родители всё время на работе, они не так много времени могут уделить своим детям, и те предоставлены сами себе. Улица забирает их быстро. Но основа проблемы опять же в семье — там что-то пошло не так, ребёнок отвернулся от дома.

— Проблемы чаще всего возникают в неблагополучных семьях или не застрахованы от таких случаев и родители любящие?

— Все ситуации очень разные. Есть дети из неполных семей, где воспитанием занимается мама или папа в одиночку, либо опекуны. Есть дети из неблагополучных семей, где полностью отсутствует воспитание, дети предоставлены сами себе и растут как полевые цветки. Есть, напротив, дети из благополучных семей, у которых есть всё, что им необходимо, но это дано им в таком избытке, что они ищут приключений на стороне. Такие ситуации тоже бывают. Дети задерживаются за кражи из магазинов, приходят родители, и выясняется, что родители вполне обеспеченные, с доходом выше среднего.

— Часто удаётся вернуть подростка на, скажем так, путь истинный?

— Итоги нашей работы мы не всегда можем узнать, так как обычно отслеживаем их только до 18 лет. Но периодически ребята, стоявшие на учёте, приходят. На должности старшего инспектора работает у нас Елена Ивановна Артамонова, которая почти 18 лет в ПДН. Её дети очень любят, бегут к ней, и взрослые с ней общаются легко и с удовольствием. Ребята, которые были у неё на учёте, приходят к ней, беседуют, знакомят уже со своими детьми. Многие, миновав подростковый период, встав на ноги, понимают: да, те беседы, которые она или другие инспекторы с ними проводили, помогли сделать нужные выводы, начать вести более здоровый образ жизни, стать достойными членами общества.

— Не могли бы вы привести характерный пример, когда вмешательство сотрудников ПДН помогло бы исправить непростую ситуацию с ребёнком.

— В основной массе истории, с которыми мы сталкиваемся, типичные. Можно сказать, что среди них нет особенной, но с точки зрения нормальной жизни все они из ряда вон выходящие. Была у нас такая семья. Мама и бабушка — спившееся люди. Ужасно, но девочке было уже 14 лет, когда она попала в наше поле зрения. Потому что никто не жаловался никогда — ну, живут они своим умирающим мирком, и кому какое дело. Позвонили нам не соседи или родственники, а из школы. Девочка перестала ходить на занятия. Пришли на адрес — а там просто кошмар, в квартире невозможно жить. В комнатах антисанитария, густой смрад, очень много тараканов, бутылки.  Естественно, девочку мы забрали — дома создавалась реальная угроза её жизни и здоровью. Девочку направили в социальный приют для детей-подростков. Там она прожила какой-то период времени. Маму, которая так и продолжала пить, лишили родительских прав. Когда девочка переехала в детдом, мы общались с ней там, и она сказала: «Я очень рада, что вы меня забрали оттуда». Страшно, когда ребёнок говорит такие слова. Только покинув родной дом, она узнала, что значит спать на кровати, есть из тарелки, что такое жить в чистоте. Перед ней открылась другая жизнь. Или лучше сказать проще — сама жизнь. У неё появился шанс. И я очень рада, что мы смогли ей помочь.

Денис КРЮЧКОВ