Вот ведь как бывает: так хорошо, так тихо и мирно начинался в империи новый 1866 год. В стране идут реформы, газета «Ведомости московской городской полиции», как всегда, в январе публикует поздравление императору от москвичей, а Александр II в ответ выражает благодарность… И вдруг как гром среди ясного неба — шокирующее событие, наложившее отпечаток на жизнь всей России. И на работу московской полиции тоже.

РОССИЯ ПОТРЯСЕНА

Итак, в Петербурге 4 апреля 1866 года в 4 часа дня случилось неслыханное. Император после прогулки вместе с племянником и племянницей выходил из Летнего сада. У ворот его ждал двадцатипятилетний исключённый из университета студент-недоучка Дмитрий Каракозов. Когда Александр II собирался сесть в экипаж, Каракозов выстрелил в него. Однако случайно оказавшийся рядом шапочных дел мастер Осип Комиссаров ударил стрелявшего по руке, и пуля пролетела мимо. Оправившийся от неожиданности Александр II у тех же ворот спросил Каракозова: «Зачем ты это сделал?» Террорист-одиночка произнёс: «Ваше величество, вы обидели крестьян».

Новость о покушении быстро разнеслась по стране, о неудавшейся террористической акции сообщили и «Ведомости московской городской полиции». Событие, из ряда вон выходящее, впервые случившееся в истории государства, потрясло Россию. Прежде никто не осмеливался стрелять в самого царя. Каракозов будет казнён через повешение 3 сентября того же года — это будет первая в России публичная казнь после Пугачёва.

По данному делу под следствием находились более двух тысяч человек, 35 из них были осуждены. А на месте неудачного покушения будет возведена часовня, которую разрушат уже при советской власти в 1930 году.

«Этот выстрел рассёк надвое русскую историю», — констатировали впоследствии историки. И это не преувеличение: Каракозов станет первопроходцем эпохи русского террора, а правоохранительные органы вынуждены будут пересмотреть целостную систему безопасности.

Вынужденные преобразования с целью укрепления правопорядка произошли в этой связи и в рядах московской полиции.

О БРОДЯГАХ, НЕ ПОМНЯЩИХ РОДСТВА, И ПРОЧИХ

Весьма характерным примером «закручивания гаек» и укрепления служебной дисциплины в гарнизоне полиции Москвы того времени может служить опубликованное 29 ноября в «Ведомостях московской городской полиции» «Извлечение из приказа московского обер-полицмейстера по московской полиции, ноября 27 дня 1866 года № 234». Показательно, что глава московской полиции распорядился сообщить о крутых мерах по совершенствованию деятельности полиции гласно, в своей газете, чтобы москвичи не только узнали о том, но и отнеслись с пониманием.

Приказ обер-полицмейстера начинался довольно сурово: «Из представленных частными приставами ведомостей о числе задержанных за нищенство, безписьменность (без документов — Прим. авт.), разврат, пьянство, буйство и другие тому подобные поступки, нетерпимые в общественном быту, усмотрено, что не все полицейские чиновники оказали одинаковую деятельность к исполнению возложенной на них в сем отношении обязанности». Далее обер-полицмейстер прошёлся буквально по каждому московскому отделению полиции и назвал конкретные результаты — где, кто и как отработал и сколько нарушителей по видам правонарушений для сравнения задержано: «В течение пяти месяцев, т. е. с 26 июня по 11 ноября было задержано за нищенство в частях: Якиманской — где особенно много каждое утро толпится нищих — 29 чел, Тверской — 42 чел., Арбатской — 49 чел., Пятницкой — где по сравнению с другими частями также довольно много нищих — 64 чел., Пресненской — 96, Серпуховской, Яузской, Хамовнической, Басманной, Сретенской, Пречистенской, Сущёвской, Лефортовской и Мещанской — от 112 до 200 чел.; тогда как в Рогожской отдалённой от центра города части 237 чел., Мясницкой — 371 чел., а в городской — 1113 чел.».

За другие безобразия в тот же период задержаны: «За пьянство, буйство, шум, безобразие и др. тому подобные поступки, вредные для общества: в Сущевской части — где особенно в базарные и праздничные дни встречается много подобных проступков — 4, Яузской — 28 чел., Сретенской — 99 чел., Пятницкой — 39 чел., затем в Пресненской — 54 чел., Тверской — 73 чел., Мещанской — 127 чел., Рогожской — 184 чел., Пречистенской — 273 чел., тогда как в Мясницкой — 288 чел., Якиманской — 321 чел., Хамовнической — 411 чел., Басманной — 448 чел., Серпуховской — 450 чел., Лефортовской — 515 чел., городской — 522 чел. и Арбатской — 535 чел.». Сведения о задержанных за разврат: «В городской, Пятницкой, Якиманской, Сущевской и Басманной задержанных не было, в Пречистенской — 2 чел., Сретенской — 3 чел., Яузской — 4 чел.; тогда как в последних двух частях есть лица, промышляющие развратом и предающиеся пьянству; в Хамовнической — 6 чел., Тверской — 13 — где, по имеющимся сведениям, лица, промышляющие развратом, почти каждодневно, особенно по вечерам появляются на Петровке, близ театров и Голицынской галереи и по Кузнецкому мосту; в Серпуховской — 14 чел., Пресненской — 15 чел., Рогожской — 20, Лефортовской — 22 чел., Арбатской — 21 чел., Мещанской — 34 чел., и только в Мясницкой — 51 чел.; кроме того относительно массы народонаселения чрезвычайно мало задерживается, особенно вредных для общества лиц, проживающих в Москве без паспортов. По вниманию, что преследование в столице (Москва тоже числилась столицей — Прим. авт.) нищих, безпаспортных, лиц развратного поведения и других, поступки которых не могут быть терпимы в обществе, имеет особую важность в отношении общественной и частной жизни обывателей и по тому самому составляет одну из главнейших обязанностей полиции, имеющей предметом деятельности — охранение спокойствия в городе и предупреждение и пресечение преступлений, вновь подтверждено чинам полиции о точном и неупустительном исполнении приказа, отданного 26 июня за № 115, с предупреждением, что если и за сим будет замечено уклонение кого-либо из полицейских чиновников от исполнения этого приказа, то виновные будут подвергнуты строгой ответственности. Независимо от этого замечено, что некоторые из частных приставов передают задержанных по каким-либо случаям лиц в неподлежащие места и тем вовлекают эти последние в излишнюю и напрасную переписку. В отклонение этого и в видах доставления местной полиции единообразия в деятельности предписаны к исполнению следующие правила».

Дмитрий Каракозов

По приказу обер-полицмейстера всё разложено по полочкам или по видам проступков. Так, всех задержанных просителей милостыни полицейские должны передавать в контору Работного дома, который, по сути, являлся исправительно-воспитательным учреждением, где помещённые своим трудом зарабатывали себе на жизнь. Относительно задержанных без документов обер-полицмейстер приказывал: «Все без исключения задержанные за безписьменность должны быть передаваемы в конторы местных кварталов и по отобрании на основании 253 и 254 ст. местным надзирателем или помощником его подробного показания о звании и фамилии, мест родины и причинах пребывания без видов вместе с постановленным актом немедленно представляемы на распоряжение частных приставов». После разбирательства в отделе полиции «бродяги, назвавшие себя не помнящими родства» должны быть немедленно передаваемы судебным следователям. Беглых крестьян приказано отсылать в те места, «откуда они показали себя», военных дезертиров отсылать в их части. У кого просрочены документы — направлять для уточнения причин и решения вопроса в отделы полиции.

А вот с задержанными за разврат, пьянство, буйство, шум и иные разные безобразия велено поступать по-разному. Задержанных за разврат приказано отсылать во врачебно-полицейский комитет, где решат, что с ними делать. Что касается задержанных «за пьянство, буйство, шум и безобразие на улицах» — этих передавать мировым судьям, которые вынесут соответствующие наказания.

Чёткие указания обер-полицмейстера свидетельствовали о том, что полиции в Москве назрело время основательно постараться по части повышения уровня гражданского спокойствия. И не в последнюю очередь виновником того стал Каракозов, покусившийся на жизнь царя.

ПРИМЕТЫ СУДУ ИЗВЕСТНЫ

Но как бы в Белокаменной ни старались усиливать охрану правопорядка, колонка криминальной хроники в «Ведомостях московской городской полиции» никогда не пустовала. Ведь в Москву по-прежнему стекался самый разный народ со всей России. А где много народа — там и жулики, и кражи, и разбои, поскольку не все привыкли зарабатывать на жизнь честным трудом. Словом, всё как у нас. Были даже нападения на тогдашних таксистов — извозчиков. В номере от 21 февраля в «Дневнике происшествий» была помещена следующая заметка: «15 февраля двое неизвестных людей наняли легкового извощика, крестьянина Рузского уезда деревни Пироговой Григорья Васильева в Петровский парк, но на возвратном оттуда пути один из седоков выстрелил в спину Васильева, а сам вместе с товарищем, выскочив из саней, скрылся. По осмотру врача у Васильева найдена под правой лопаткою близ позвонков рана величиною в мелкий горошек, с значительною опухолью, почему Васильев тотчас же отправлен в больницу; к розыску неизвестных двух человек приняты деятельные меры, а о происшествии предписано произвести следствие».

Явно по наводке действовали домушники из криминального сюжета, попавшего на газетные страницы 23 мая: «18 мая из квартиры артиста Московских императорских театров Гербер (Сретенской части, 1 квартал, в доме Шубиной) украдены золотые часы с цепочкою, портсигар серебряный и разное платье, всего на сумму 200 руб. Кем сделана кража эта, первоначальным изысканием не открыто, и подозрения в том ни на кого не изъявлено. К розыску похитителей и похищеннаго приняты меры».

Краж в Москве 1866 года, похоже, было больше всего, но и мошенники тоже не дремали. Многие криминальные истории были сродни современным. Например, газета писала о таком случае: «14 февраля трое жуликов продали ковенской мещанке Янсон бронзовое кольцо за золотое, а оловянный крест за серебряный. Но городовой унтер-офицер Зыков помог быстро отыскать обидчиков и задержал плутов. Задержание произошло в трактире на Лубянке. Мухлёвщиками оказались крестьянка Елена Егорова и крестьянский мальчик Козьма Колочков».

На страницах газеты в целях оказания помощи полиции стали появляться объявления о розыске преступников: «На основании статей Устава уголовного судопроизводства по определению Московского окружного суда, последовавшего вследствие представления исправляющего должность судебного следователя 6 участка города Москвы, отыскивается макарьевский мещанин Иван Иванович Киселёв, обвиняемый в краже со взломом 140 руб. у вотчима своего Дмитрия Васильева Киселёва. Приметы Ивана Киселёва суду известны. Всякий, кому известно местопребывание Ивана Киселёва, обязан указать суду, где он находится. Установления же, в ведомстве которых окажется имущество Ивана Киселёва, обязаны немедленно отдать оное в опекунское управление».

Александр ДАНИЛКИН,

фото автора и из открытых источников