Виктор Дмитриевич Василенко потчует нас душистым чаем и ароматными пряниками. Он охотно согласился рассказать о себе:

— Свою жизнь с кавалерией я связал еще в армии. Служить меня призвали из родной Владимирской области в 1938 году. Сразу же направили в Минск. Через год в нашу часть приехали представители харьковского погранучилища. Они набирали будущих курсантов на различные отделения: танковое, интендантское, техническое и другие. Отобрали двух человек: меня — в кавалерию, а моего сослуживца — на техническое отделение. Учиться начал с удовольствием.

Летом 1941 года, как и положено по учебному плану, завершилась годовая программа. 22 июня мы, курсанты, были на каникулах в 70 километрах от Харькова. После известия о начале войны поняли, что нужно возвращаться в расположение училища. Верхом преодолели семь десятков километров всего за десять часов. А 23 июня уже был подписан приказ о досрочном выпуске. Мне, сержанту, присвоили звание лейтенанта. Сначала получил направление в Новосибирский военный округ, но спустя некоторое время был переведен в Москву, в кавалерийский полк дивизии имени Дзержинского. Местом дислокации был подмосковный город Реутово.

Меня окружали хорошо подготовленные кавалеристы. Например, группа, переведенная вместе со мной из Новосибирска, полностью состояла из пограничников, а ведь в то время погранцы передвигались только на лошадях, а значит, были отличными наездниками. Я начал усиленно заниматься, работать над собой. Уже тогда я понимал, что лошади — это мое призвание! Поэтому, когда меня хотели назначить командиром пехотной роты, я твердо ответил, что буду служить только в кавалерии! А нет — отправляйте на фронт! Однако туда мне попасть было не суждено. В тот момент, когда я рвался на передовую, к нам для формирования из Ташкента прибыл десятый стрелковый полк, и начальник штаба полка, как сейчас помню, капитан Бабенко, отличный мужик, предложил мне должность командира разведывательного взвода.

В начале войны подмосковные леса кишели диверсантами. Тут ведь пролегала прифронтовая полоса, и немецкий десант высаживался партиями. Я понял: в тылу тоже работы хватит, а не удержим тыл, не устоит и фронт. Так я стал разведчиком. К тому же передвигались мы, разведчики, по лесным массивам на лошадях, а значит, я снова был при любимом деле. Мою кобылу звали Плюшка. Имя смешное, несуразное для лошади, зато умница она была, каких поискать!

У нас не было таких масштабных сражений, как на передовой, но нервы противник нам щекотал будь здоров! Сутками выслеживали врага, а он очень часто ускользал из-под самого носа. Или наоборот, нам засады устраивал. Фашистские информаторы работали хорошо. И это при том, что мы передвигались бесшумно на лошадях, а немцы — на тарахтящих мотоциклах. Бывало, замыкаем кольцо вокруг какого-нибудь села, и вдруг слышим вдали шум мотора. У местных спрашиваем, а те отвечают: «Были немцы. Всю ночь тут безобразничали, а вот за час до вашего прихода собрались и уехали!». Вот тебе на!

— А однажды мне довелось попасть в формуляр дивизии! — На мой недоуменный взгляд Виктор Дмитриевич поясняет, что в генштабе ежедневно велись записи всех значительных событий, произошедших за сутки, другими словами, боевая летопись всего театра военных действий. — Я со своими людьми на лошадях прошел десятки километров без сна, еды и отдыха. Заехали аж за Звенигород! Немцев мы так и не выследили, но вдруг поступила команда немедленно возвращаться. Смотрю по карте, обратная дорога займет слишком много времени. Я выбрал другой вариант — паром через реку, а там напрямик гораздо быстрее получится. Не помню, какие по счету сутки мы были в седле, но сразу же развернулись и тронулись в путь. Себя не жалели, о лошадях больше беспокоились. За 22 часа мы прошли 170 км (!) и вышли к парому. Однако оказалось, что никакого парома, указанного на карте, в действительности нет. Вместо парома по реке двигалась большая лодка, которой правила пожилая женщина. Делать было нечего. Решил оставить людей на берегу — потом бродом в обход доберутся — а самому, кровь из носа, надо в штаб доложиться. Исхитрился и погрузил свою Плюшку в лодку, взял с собой еще двоих человек, чтобы помогали держать Плюшку под уздцы, она ведь одним резким движением могла бы перевернуть лодку. Вода ледяная, октябрь на улице. Мы мгновенно бы замерзли и, запутавшись в шинелях, отправились бы на дно реки. Но все обошлось, переправа прошла благополучно. Когда я явился к начальству и доложил о случившемся, то получил выговор за то, что рисковал собой и людьми. Инцидент занесли в боевой формуляр того дня, и он дошел до высшего руководства. Потом я узнал, что это

был первый случай переправы людей вместе с лошадью!

— А что же было после войны?

— А после войны был Парад Победы. Накануне Парада стояла прекрасная солнечная погода, а вот на следующее утро начался проливной дождь. Так весь парад и прошел под этим ливнем. Когда меня спрашивают, как мне запомнились наши маршалы, генералы и другие высшие чины, то я всегда говорю, что помню только своих ребят; слишком я был обеспокоен тем, как мы пройдем, как лошади себя поведут, и прочее. Помню, что наблюдал за Кумиром — это конь Жукова, за вороным Осмием, который был под Рокоссовским. Сейчас, глядя на архивную кинозапись Парада Победы, которую показывают в документальных фильмах, себя на экране узнаю только по Плюшке. Она у меня такая высокая была, худощавая красавица.

После войны я остался служить в дивизии. Дослужился до майора, командира эскадрона. Однако в 54-м году кавалерийский полк внутренних войск расформировали. Лошадей передали в милицию, туда же уходили многие фронтовики. У меня было два пути: ехать в Тюмень работать в уголовно-исполнительной системе или остаться и перейти на службу в милицию. Командир милицейского оперативного полка Литовченко Петр Иванович знал меня как успешного спортсмена и предложил мне должность со значительным повышением: заместитель командира полка по строевой подготовке — командир дивизиона. Тогда было четыре дивизиона. Общая численность — около 700 бойцов. После сокращения в 1957 году осталось 145. Сначала дивизион располагался в Измайлове, но после сокращения мы перебрались на улицу Викторенко, где и по сей день находится база 1-го ОПМ ГУВД. Занимались мы в общем-то тем же, чем занимаются сотрудники современного оперативного полка — охраной общественного порядка, патрулированием лесопарковых зон и так далее.

Прослужил я до 1971 года и ушел в отставку в звании подполковника милиции. С теплотой вспоминаю те годы. Говорят, что и меня тоже добром поминают.

— Вы обмолвились о своих спортивных достижениях. Расскажите об этом подробнее.

— Спортом я занимался с тех пор, как пошел в армию. Увлекался и борьбой, и фехтованием, и плаванием, и бегом, но главное — это конный спорт. Норму мастера спорта по конному спорту я выполнил в 1948 году. Мой номер был 426! На тот момент это общее количество тех, кто был удостоен высокого звания по всей стране! Я много раз побеждал на всесоюзных соревнованиях. Вот, к примеру, в 1950 году я стал чемпионом СССР по владению холодным оружием. Упражнение, которое я выполнял, в обиходе называется рубкой. В этом соревновании учитывается точность, частота и быстрота, с которой всадник на скаку поражает цель при помощи холодного оружия. В тот раз моим ближайшим соперником был Валерий Куйбышев, племянник знаменитого революционера Валериана Куйбышева. Кроме того,

у меня второе место в СССР по джигитовке. Это комплекс разнообразных сложных упражнений, которые всадник проделывает во время скачки. Первое место у легендарного циркового артиста Кантемирова, которому уступить, я считаю, не зазорно. Также у меня третье место по конкуру.

Помнится, на годовщину дивизии имени Дзержинского мы, бойцы дивизии, выезжали на масштабные соревнования, которые длились несколько дней и проходили в Реутове. Среди кавалеристов я завоевал все призовые места по трем видам соревнований: рубке, джигитовке и выездке. Кстати, моя рубка очень нравилась Семену Михайловичу Буденному — легендарному маршалу, кавалеристу. Он видел мои выступления на различных соревнованиях, неоднократно бывал у нас в дивизии, как с официальными визитами, так и по каким-либо делам, например, отбирать лошадей для своих конезаводов. Я готовил почетный караул для встречи, рапортовал ему, что было очень торжественно и

крайне волнительно.

Мое имя, связанное с конным спортом, упоминается в некоторых книгах, как например, мемуары Арбека Кантемирова, или книге, посвященной 80-летию дивизии имени Дзержинского, а также в некоторых других…

Стоит ли говорить, как много спорт значил в моей жизни!? После завершения службы в органах внутренних дел я продолжил заниматься любимым делом в различных направлениях: занимался тренерством, работал в Сельскохозяйственной академии имени Тимирязева, даже ездил в союзную республику Азербайджан налаживать работу местного комитета по организации конного спорта. Словом, долгое время еще оставался в седле! Жаль, что сейчас годы уже не позволяют ездить верхом. А так хотелось бы проехать…

— Не будем о грустном.

— И, правда! — тряхнул головой Виктор Дмитриевич. — Может, еще чаю? Пойдемте на кухню, я научу вас заваривать мой фирменный, по особому рецепту. Но только это уже не для печати, — хитро улыбнулся Виктор Дмитриевич.