Все высокие назначения не обходятся без политической подоплёки. Но назначение политического деятеля руководителем московской милиции не могло не вызвать резонанс в обществе, как, впрочем, и в правоохранительной системе.

Что и говорить, времена были непростые. Ещё существовал Советский Союз, но уже набирала силу Российская Федерация. Начало 90-х годов прошлого века было отмечено невиданным взлётом преступности. К тому же период назначения нового начальника ГУВД Москвы пришёлся на сентябрь 1991-го, аккурат после так называемого августовского путча. Ситуация вокруг столичной милиции на тот момент была совершенно непредсказуемой.

ВЫ ОТКУДА И КУДА?

Многие пытались понять: кто же он — Аркадий МУРАШЁВ, народный депутат СССР, член Верховного Совета СССР, человек, занявший пост начальника московской милиции?

— Встретили меня неоднозначно: кто в штыки и с возмущением, что им навязывают «молодого демократа». А мне ведь действительно в ту пору было всего 33 года, — вспоминает Аркадий Николаевич. — Кто-то, можно сказать, и философски: мол, революционный период, молодёжь. Были те, кто действительно поддерживал.

Аркадий Мурашёв (крайний справа) на I Cъезде народных депутатов СССР

Генерал­-майор милиции Василий Балагура

Митинг в Останкино. 1992 год

Муниципальная милиция Москвы

А. Обойдихин, А. Мурашёв, В Пронин

Аркадий и Ольга Мурашёвы. 1998 год

Сомнения были небеспочвенными. Мурашёв был близким человеком Гавриила Попова, тогдашнего мэра Москвы, да и идея с назначением, понятно, исходила именно от Гавриила Харитоновича.

По признанию Аркадия Николаевича, предложение Попова было абсолютной неожиданностью. Сам Мурашёв никогда не имел отношения к милиции. «У меня даже приводов не было», — шутил он.

Но градоначальник взял политика на «слабо». Добились демократии и всё? А поработать не хотите?

Мурашёв рассказывает, что к лету 1991 года он и Евгений Савостьянов (начальник Управления ФСБ по Москве в 1991—1994 гг. — Прим. автора) были наиболее близкими к мэру людьми. Оба технари. За плечами первого после окончания МВТУ имени Баумана работа в Институте высоких температур Академии наук СССР, второй в прошлом инженер-геофизик.

Идея направить в столичные силовые ведомства демократических комиссаров, конечно же, принадлежала именно Гавриилу Попову. Назначив их начальниками управлений милиции и безопасности, он показывал, насколько важным было для него именно это направление.

В итоге Мурашёв согласился поработать на благо демократии, где это было необходимо. Попов считал, что ГУВД Москвы нужен человек не из системы, а тот, кто сумеет реформировать милицию, видя проблемы со стороны.

— Честно говоря, мэр был обозлён на московскую милицию, которая, по его мнению, никак не проявила себя во время путча, — делится воспоминаниями Мурашёв. — Других вариантов смены руководства в столичном ГУВД он даже не рассматривал. Только свой человек, ни в коем случае не милиционер.

И тут надо вспомнить, что ещё до путча в ведомствах был серьёзный кризис. С 1990 года существовали две параллельные структуры МВД — союзное во главе с министром Борисом Пуго и российское, возглавляемое Виктором Баранниковым. Последнему удалось подчинить всю милицию на территории Российской Федерации, кроме внутренних войск, спецназа и московского ГУВД. Главк в ту пору формально подчинялся Моссовету, реально же — союзному министерству. При этом начальник ГУВД генерал-майор милиции Николай Мыриков старался не ссориться ни с министром Пуго, ни с мэром Поповым.

Николая Степановича от должности освободил уже новый министр внутренних дел СССР Виктор Баранников, сменивший Бориса Пуго. Виктор Павлович, будучи соратником Бориса Ельцина, всё равно остался советским консерватором, а потому к идее назначить Мурашёва (а приказ о назначении начальника ГУВД всегда подписывал именно министр) относился со скепсисом. К тому же выбор у Баранникова был. Гавриил Попов, уйдя из Моссовета, стал мэром, а у депутатов был собственный кандидат на должность главного милиционера — начальник факультета Академии МВД России генерал-майор милиции Вячеслав Комиссаров.

Мырикова на пенсию проводили, но и Комиссарова так и не назначили. Обязанности начальника ГУВД Москвы исполнял замминистра внутренних дел СССР Иван Фёдорович Шилов. Моссовет за Комиссарова проголосовал, но его не утвердили.

В знак протеста депутаты Моссовета, отдавшие голоса за Вячеслава Сергеевича, даже голодовку объявили.

Руководству министерства пришлось идти на хитрость. Министром внутренних дел РСФСР был назначен заместитель Баранникова Андрей Дунаев. Он подписал сначала приказ о назначении начальником ГУВД Комиссарова. Тот, по сути, въехал в кабинет на Петровку, 38. Депутаты прекратили голодовку. А через 2—3 дня Андрей Фёдорович издал приказ о назначении на эту должность Аркадия Мурашёва, взяв Комиссарова к себе в замы.

— Сразу после моего назначения в МВД пошёл поток писем от московских милиционеров, недовольных тем, что ими будет руководить молодой физик без погон и опыта, — рассказывает Аркадий Мурашёв. — Впрочем, конфликт довольно быстро удалось погасить. Гавриил Попов собрал всех начальников районных управлений в мэрии, объяснив, что наступило время, когда на руководящих постах должны быть новые люди. Затем представил меня. Против никто не высказался, а жалобы тут же прекратились.

С ЗАБОТОЙ О БЛИЖНЕМ

Основные сложности проявились, по утверждению Аркадия Николаевича, ближе к 1992 году.

— Вступал в силу новый закон «О милиции». По моему, может, и субъективному мнению, очень хороший закон, который впоследствии раз за разом только ухудшали. Согласно ему, милиция делилась на криминальную и муниципальную, но структурно это деление до конца ещё не было закончено. Ряды столичных правоохранителей Москвы на тот момент насчитывали более 100 тысяч человек!

Объезжая подразделения и общаясь с начальниками, руководитель столичного милицейского гарнизона с удивлением для себя выяснил, что основные проблемы для подчинённых лежали вовсе не в профессиональной плоскости, а были связаны с бытовыми вопросами — снабжением и, главное, жильём для личного состава.

— Необходимо было выстраивать мост между гражданским обществом и милицией, и я искал поддержки у городских властей. В январе 1992-го цены были «отпущены». В стране росло недовольство, а преступность никто не отменял. Профессиональные обязанности надо было выполнять в усиленном режиме. Без преувеличения, 25 часов в сутки и без выходных…

Аркадий Николаевич понимал, что у любого начальника и заместители должны быть настоящими профи:

— На тот момент мне были необходимы две ключевые фигуры на должности начальника криминальной милиции и начальника милиции общественной безопасности. И если с первой было всё понятно — это был начальник МУРа Анатолий Егоров, личность почти легендарная, пользующаяся авторитетом не только в милиции, но и у жителей, — за год до этого Егорова выбрали народным депутатом РСФСР по одному из московских округов, а конкуренция тогда была очень острая: победить кандидата от «Демократической России», находившейся на пике своей популярности, было ой как непросто.

— Со второй кандидатурой всё обстояло гораздо сложнее, — говорит Мурашёв. — Во время путча 1991 года эту должность занимал Александр Вельдяев, но против него было критически настроено руководство Москвы, которое считало, что он саботировал все их распоряжения. Попов просто откровенно требовал отдать его под суд.

Я разобрался в ситуации и понял, что Александр Алексеевич не был виноват. Держать нейтралитет было оптимальной стратегией для милиционеров того времени, когда начальства слишком много, а правовое поле противоречиво. Именно такой позиции придерживался Вельдяев, принимая весь удар на себя. Мне удалось не только избавить его от суда, но и сохранить в руководстве ГУВД, назначив начальником УВД на Московском метрополитене. Попов негодовал, но мне удалось мэра переубедить.

В том, чтобы адаптироваться в ГУВД, разбираться в сложных ситуациях и подбирать людей для назначения на руководящие должности, неоценимую помощь новому начальнику оказывал начальник управления кадров, ставший заместителем начальника ГУВД, замечательный человек и высокий профессионал Василий Иванович Балагура, к огромному сожалению, ушедший из жизни в январе нынешнего года.

При назначении начальника милиции общественной безопасности Мурашёв не прислушался к мнению мудрого Балагуры и настоял на назначении понравившегося ему при объезде милицейских подразделений начальника Таганского РУВД Леонида Никитина. Как впоследствии оказалось, это было ошибочное решение.

«ПОВСТАНЦЫ»

В те годы народ привыкал к обрушившейся на него политической свободе. Конкурентные выборы, свободная пресса, политическая борьба, сопровождавшаяся многотысячными митингами, шествиями и демонстрациями, были совершенно новым явлением и заставляли московскую милицию искать адекватные способы сохранения общественного порядка в такой сложной обстановке.

23 февраля 1992 года на площади Маяковского прокоммунистический «Союз офицеров» устроил митинг в честь Дня Советской армии. Лидер «Союза» Станислав Терехов предложил своим сторонникам пройти по Тверской в Александровский сад и возложить венки к могиле Неизвестного солдата. На следующий день оппозиционные газеты «День» и «Советская Россия» вышли с заголовком «Кровавое воскресенье». В текстах статей красной нитью проходила информация о том, что демократическая власть впервые в своей истории применила силу против мирной демонстрации. Есть погибший — ветеран войны генерал Песков.

Разумеется, начальника ГУВД Москвы иначе как кровавым палачом газеты не называли.

— О том, что демонстранты подрались с милицией, я узнал не по службе. Мне позвонил кто-то из знакомых и сказал: омоновцы какого-то старика убили.

Я изначально был против того, чтобы мешать демонстрантам, потому что было ясно: народ, привыкший к демократии, считал, что всё разрешено и митинговать можно. Поэтому любое применение силы будет принято в штыки. Но Гавриил Попов был человеком упрямым. Ему хотелось как можно скорее изменить страну, чтобы всё было как в Европе — полиция, водомёты, резиновые пули, считая, что именно так и должна выглядеть настоящая демократия.

Мэр настаивал на запрете митинга, начальник ГУВД возражал. Обоюдно сошлись на том, чтобы разрешить коммунистам собраться на митинг на площади Маяковского, но шествие к Александровскому саду запретить, при этом перегородить Тверскую грузовиками и выставить ОМОН.

— А потом они всё равно решили идти к Александровскому саду, — продолжает повествование Аркадий Николаевич, — прорвали оцепление, перевернули один из грузовиков, подрались с омоновцами. А тут ещё этот слух об убитом старике — то ли генерале, то ли просто ветеране. Попов был в ярости. Он требовал, чтобы я репрессировал митингующих, я этого не хотел. В тот же день я положил на стол Гавриилу Харитоновичу заявление об отставке, но к вечеру выяснилось, что старик умер вовсе не на демонстрации, а в метро, и вообще все успокоились. Мэр мою отставку не принял.

Вторым и последним конфликтом «мурашёвской милиции» с оппозиционными демонстрантами стало десятидневное противостояние с «Трудовой Россией» у телецентра «Останкино».

12 июня 1992 года на улице Академика Королёва начался бессрочный пикет под лозунгом «Долой империю лжи!». Сторонники Виктора Анпилова требовали предоставить прямой эфир своему лидеру. Эфира, естественно, никто не дал, но рядом с телецентром образовался палаточный лагерь.

— Опыт «зачистки» подобных «поселений» у меня был. В самом начале работы в этой должности. Осенью 91-го у гостиницы «Россия», прямо рядом с Кремлём, образовался палаточный городок. Там стали собираться люди со всей страны, у них были требования к Съезду народных депутатов. Кто-то хотел царя реабилитировать, кто-то Ленина похоронить, кто-то просто требовал квартиру или пенсию. Они никому не мешали, но в какой-то момент этот городок стал представлять угрозу для здоровья москвичей — началась эпидемия кожных заболеваний. Я дал приказ эти палатки ликвидировать. Всё прошло спокойно, никто даже не обратил на эту операцию внимания.

В Останкино всё было по-другому. Народу много. По ночам костры, песни поют, водку пьют. Милиция бы их не трогала, но Егор Яковлев, который возглавлял Гостелерадио, попросил Мурашёва навести порядок, потому что сотрудники телевидения жаловались на дискомфорт, на то, что невозможно работать в атмосфере морального террора. Идёт какой-нибудь оператор на работу и должен пройти сквозь строй пикетчиков, которые что-то кричат, бросаются бутылками, избить могут.

— Я тогда был президентом Федерации шахмат России, и мы с Гарри Каспаровым должны были лететь на Филиппины на шахматную Олимпиаду, — продолжает Аркадий Николаевич. — Впервые Россию представляла собственная команда. Это было очень интересное мероприятие, а у телецентра беспорядки. Я понял, что не смогу спокойно уехать, оставив всё как есть.

К тому времени Мурашёв уже договорился с новым мэром Москвы Юрием Лужковым (Гавриил Попов в мае отошёл от дел по состоянию здоровья), что тоже уйдёт в отставку. Был намечен и его преемник на должность начальника московского главка. Кандидатура начальника милиции общественной безопасности, заместителя начальника ГУВД Москвы полковника милиции Леонида Никитина уже была одобрена Юрием Лужковым. Именно ему Мурашёв и поручил ликвидировать палаточный лагерь на улице Академика Королёва.

— Хотел, чтобы Леонид Васильевич показал и мне, и Лужкову, на что он способен, — объясняет Мурашёв. — Вместо этого он начал саботировать моё распоряжение. Боялся ответственности. Приходит ко мне Никитин с планом разгона палаточного пикета. Согласно этому плану ему нужно 5 тысяч бойцов Софринской бригады внутренних войск (в то время численность бригады, по утверждению ветерана соединения полковника в отставке Анатолия Епифанова, составляла порядка 3200 человек, поэтому физически такое количество набрать было просто невозможно — Прим. автора) и ещё 5 тысяч московских омоновцев. Я говорю: что за бред, давайте новый план. Приносит новый: 4 тысячи бойцов. Какой-то саботаж! Убедившись в том, что Никитин совершенно неспособен выполнить поставленную задачу адекватными средствами, я его, разгорячившись, и уволил прямо на этом заседании оперативного штаба. Так он моим преемником и не стал.

Руководить операцией Аркадию Николаевичу пришлось лично. Помогали ему в этом заместитель командира московского Отряда милиции особого назначения Вячеслав Козлов и заместитель начальника Управления охраны общественного порядка Геннадий Фекличев с пятьюдесятью бойцами ОМОНа.

В пять часов утра 22 июня городок был «демонтирован» милицией. Произошло это, когда вся водка была уже выпита, все речи произнесены и уставшие пикетчики уже или спали, или готовились ко сну.

— Бойцы тихо, мирно погрузили их в автобусы, отвезли на другой конец улицы Королёва. На углу с Новоостанкинской была автостоянка. На этой стоянке их выгрузили и блокировали. Никто не сопротивлялся, никаких задержаний, никаких протоколов, просто перетащили их на пару километров от телецентра. Потом привезли их палатки и сказали: стойте тут, а к телецентру больше не суйтесь. И я спокойно улетел в Манилу.

УХОДЯ — УХОДИ

— Когда в мае 1992 года новым главой Москвы стал Юрий Лужков, он мне честно сказал, что на моём месте видит другого человека. У Лужкова было своё видение того, каким должен быть начальник главка. Это — убелённый сединами генерал, а я в свои тридцать с небольшим в глазах Юрия Михайловича выглядел несолидно. У меня вообще никакого звания не было, я не считал возможным стать генералом, не служа с самого низа. Новый мэр в откровенном разговоре указал мне на то, что я политик и занимаюсь не своим делом, с чем я и не спорил, а потому мы стали советоваться насчёт новой кандидатуры на моё место. И я начал подбирать преемника, чтобы передать работу.

Никитин отпал. Мурашёв перебирал всех действующих начальников в главке, понимая, кто нужен Лужкову, но не мог ни на ком остановиться. И вот как-то он услышал об интересной судьбе бывшего начальника ГАИ ГУВД Мосгорисполкома полковника милиции в отставке Владимира Панкратова, дважды «попадавшего под раздачу» и дважды добиравшегося до начальнических высот. (Ещё в 1970-х он возглавил экспериментальную спортивную спецгруппу при московском главке МВД, в которую входили самбисты, биатлонисты и стрелки. Группа была нацелена на купирование возможных нападений на иностранные посольства и борьбу с террористами. 2 ноября 1973 года Панкратов руководил успешной операцией по освобождению заложников, захваченных террористами в пассажирском самолёте Як-40 в Москве. Будучи ещё рядовым оперуполномоченным, он лично провёл более 100 задержаний преступников, причём многие из бандитов были вооружены — Прим. ред.).

— Я заинтересовался, и в начале сентября пригласил Владимира Иосифовича на встречу. Он произвёл на меня прекрасное впечатление: спокойный, уверенный в своих силах. Лужкову он тоже понравился, я вернул его из отставки и назначил своим первым заместителем. Все были довольны этим назначением, и накануне Дня милиции, 9 ноября 1992 года, Лужков освободил меня от занимаемой должности и назначил Панкратова начальником ГУВД.

За время работы на посту начальника ГУВД Москвы Аркадий Мурашёв провёл деполитизацию органов, осуществил чрезвычайно громоздкую работу по реорганизации структуры главка в связи с реформой административного управления городом. Преобразовать 33 районных управления в 10 окружных и 108 районных — та ещё задачка. Попытался создать новую муниципальную милицию за счёт городского бюджета, добился регистрации всех преступлений, из-за чего показатели преступности, естественно, выросли. Собранная Мурашёвым команда руководителей проработала практически без изменений при нескольких последующих руководителях главка, а начальник РУБОП Владимир Рушайло через какое-то время даже стал министром внутренних дел РФ.

В 1993 году Аркадий Мурашёв снова вернулся в политику, став депутатом Государственной Думы от фракции «Выбор России». В 1995-м стал председателем Центра либерально-консервативной политики. В то же время начал работать в компании «ЭППА-Европейские консультанты» (European Public Policy Advisers Russia), специализирующейся на консалтинге в сфере управления рисками, которой и руководит по сей день.

СПУСТИВШИМСЯ С НЕБЕС

Хотелось бы упомянуть и ещё один исторический факт периода нахождения Мурашёва на посту начальника главка, так как он имеет самое непосредственное отношение к нашему изданию.

Сначала немного предыстории. В середине 1991 года на отечественный рынок вышла американская вертолётная компания Bell Helicopter. Руководству ГУВД Москвы зарубежные партнёры предложили провести обучение наших милиционеров в полицейском отделении вертолётной Академии компании Bell Helicopter Textron для последующего создания в Москве вертолётного подразделения.

Для изучения данного предложения в штаты отправился заместитель начальника главка генерал-майор милиции Василий Балагура.

По условиям будущего договора, Bell Helicopter предоставлял столичным правоохранителям вертолёт Bell 206 Long Ranger для испытаний на год, с нанесением на борт геликоптера символики милиции Москвы.

Что и говорить, предложение выглядело заманчивым. Поэтому вопрос финансирования обучения был поставлен перед Правительством Москвы. Милицейскому руководству пошли навстречу, с американцами был подписан договор.

В короткие сроки в группу, направлявшихся на учёбу в США, были отобраны сотрудники милиции, имевшие отношение к авиации. Перед отправкой за рубеж все кандидаты прошли ускоренные курсы обучения английскому языку, которые проводились непосредственно в главке.

В Америке сотрудникам предстояло обучение по трём специальностям: электрик, механик и пилот-обозреватель.

— О том, покупать или не покупать вертолёты, речь пока не шла. Сначала испытаем, а там примем решение, — рассказывает Аркадий Николаевич. — По прибытии наших милиционеров в Москву был сформирован небольшой авиаотряд — временная вертолётная группа с местом базирования в Солнцево, на территории научно-производственного объединения «Взлёт».

Историческая презентация винтокрылой машины и символическая передача представителями Bell Helicopter ключей милиционерам состоялась 18 мая 1992 года на Манежной площади столицы. Так началась служба милиционеров-вертолётчиков.

— Вертолётом мы пользовались больше года, — продолжает рассказ Аркадий Николаевич. — Я сам летал, другие руководители тоже. Проверяли в деле. По истечении срока контракта с американцами мы поняли, что сам вертолёт и его обслуживание обходились городской казне дорого. А ведь для патрулирования мегаполиса одной машины явно не хватало. Денег в бюджете было в обрез, а потому Правительство Москвы, которое финансировало проект, решило отказаться от покупки. Уже велись отечественные разработки в вертолётостроении, направленные как раз на формирование милицейского подразделения, и внимание переключилось на наши заводы.

На тот момент было вакантное место главного редактора газеты «Петровка, 38». Кандидатур на эту позицию было несколько, но поскольку в вертолётной группе заместителем командира и одновременно пилотом был Александр Обойдихин с подходящим образованием, неоднократно публиковавшийся в газетах «На боевом посту» (предшественнице газеты «Петровка, 38»), «Московская правда» и имевший опыт работы в Центре общественных связей ГУВД, выбор решено было остановить на нём. Я пригласил Александра Юрьевича к себе на беседу, буквально сняв с вертолёта. В результате разговора мы не сразу (для Обойдихина это было абсолютно неожиданное предложение), но пришли, как модно говорить, к консенсусу и пожали друг другу руки.

Так волею судьбы и Аркадия Мурашёва у еженедельной газеты московского правоохранительного гарнизона и появился главный редактор Александр Обойдихин.

СВЯЗАННЫЕ ОДНОЙ ЦЕЛЬЮ

Говоря об Аркадии Николаевиче, нельзя не сказать о его супруге Ольге Мурашёвой.

В восьмидесятые годы прошлого столетия оба они учились в МВТУ имени Баумана. Оля Кузнецова, сменившая на третьем курсе фамилию на Мурашёва, родилась в семье офицера. Её отец Владимир Кузнецов прошёл войну и потом долгие годы служил в одном из главных управлений Минобороны. Владимир Александрович принимал участие в испытаниях первых образцов ядерного оружия.

Аркадий был для Ольги не только товарищем по учёбе, а как говорят, «человеком одной группы крови» — он ведь тоже вырос в семье военного. Ольгу Владимировну Мурашёву правоохранители столицы прекрасно знают по многолетней работе созданного ею Благотворительного общества «Мария».

Деятельность «Марии», крупнейшей благотворительной организации, работающей с московской милицией/полицией в течение вот уже почти тридцати лет, не позволяет семье Мурашёвых терять связь со столичными правоохранителями и по сей день. «Мария» оплачивает лечение тяжелобольных детей сотрудников главка (особенно с ДЦП), вместе с Советом ветеранов организовывает помощь престарелым сотрудникам, организует детские праздники. В 2000-х годах осуществляла большие спортивные и культурные проекты. 

А сам Аркадий Николаевич по мере сил и возможностей всегда поддерживает супругу в её благородном деле — благотворительной помощи правоохранителям Москвы.

ИЗ СЕМЕЙНОГО АРХИВА А.Н. МУРАШЁВА

Мама Аркадия Николаевича Александра родилась в глухой сибирской деревне на реке Лене. У бабушки было 16 детей, из которых выжили только девять, а остальные умерли в младенчестве. Мама родилась предпоследней (младше её был только один брат).

Переехав в Иркутск, познакомилась с будущим отцом Аркадия Николаем. Он был тоже родом из Сибири, из большой, дружной, работящей семьи. Семью его раскулачили в 30­е годы прошлого века и сослали на Дальний Восток, на территорию нынешней Еврейской автономной области.

Дед Мурашёва, полковой связист, геройски погиб на фронте в мясорубке подо Ржевом 2 июля 1942 года.

Второй дед был расстрелян в 1939 году. 

С ним связана одна интересная история, которая, увы, и привела к трагической развязке.

— Дед во время Первой мировой войны воевал в действующей армии, — делился в одном из интервью Аркадий Николаевич. — И был он, что называется, комвзвода по­нашему. А во взводе у него в подчинении — молодой солдатик по фамилии Блюхер. Потом дед был ранен и с изуродованной рукой демобилизован. Вернулся на родину в деревню, а Блюхер стал героем Гражданской войны и одним из первых наших маршалов. Деда забавляло то, что он когда­то давал наряды вне очереди будущему военачальнику. И будучи по характеру человеком весёлым, любил об этом рассказывать.

В 1930 году, когда в стране создавали колхозы, на общем собрании встал вопрос о том, как колхоз назвать. Дед поднял руку и сказал: «А давайте назовём в честь первого маршала, героя Гражданской войны Василия Константиновича Блюхера». Все согласились. Так и порешили: «Колхоз имени Блюхера».

А в 1938­м, когда начали переименовывать всё, что было названо именами репрессированных (а Блюхер, как известно, попал в эти жернова), встал вопрос: а кто это, собственно, предложил­то? И тут, конечно, нашлись «доброжелатели», которые вспомнили кто. Деда моего арестовали, а потом, в 1939 году, расстреляли.

Отец Аркадия Николаевича окончил военное училище и стал лётчиком­истребителем. Часть дислоцировалась в Китае, потом её перевели в Польшу. Проездом из Китая в Польшу, дома, в Иркутске, он и женился на своей избраннице — будущей маме Аркадия, забрав её с собой в ПНР.

Поселилась молодая семья вблизи западной границы Польши, на территории бывшей Германии. Сейчас это Зеленогурское воеводство.

Много позже Аркадий Николаевич подружился с писателем Владимиром Войновичем, автором знаменитого романа о солдате Чонкине. Как­то в дружеской беседе Владимир Николаевич упомянул, что в 50­х годах он служил в Польше в авиачастях. И когда сказал, что служил в городке с названием Шпротава, который никто не знает, Аркадий Николаевич встрепенулся: «Как это не знаю, когда мы там жили?» Шпротава совсем маленький городок, в нём даже роддома не было, поэтому родился Мурашёв 2 декабря 1957 года в близлежащем городе Жагань.

Отец его был лётчиком, а Войнович служил механиком на том же аэродроме. И писатель был поражён этим обстоятельством. Оказалось, что именно в Шпротаве в том же полку, собственно, и служил солдат, послуживший прототипом Ивана Чонкина.

Отец Аркадия Николаевича, завершив обучение в Военно­воздушной академии в подмосковном Монино (ныне носящей имя Ю.А. Гагарина), продолжил полёты.

В конце концов семья Мурашёвых осела в Москве. Аркадий пошёл в школу, по окончании которой поступил в МВТУ имени Баумана. После был распределён в Институт высоких температур Академии наук, где проработал почти 10 лет до того момента, когда началась перестройка. Как человек социально активный, он не мог пройти мимо перемен, охвативших страну, и принял участие в политической жизни государства. В 1989 году он избирается народным депутатом СССР (Комитет по науке, культуре и образованию).

Сергей ОСТАШЕВ, фото Николая ГОРБИКОВА, из архивов редакции и Аркадия МУРАШЁВА