Мир крючков и закорючек

…Я старательно вывожу буквы. Так аккуратно я не писала уже давно, рука болит от напряжения. Зато почерк получается — одно загляденье, с сильным наклоном влево. От завитушек, которыми я украшаю буквы, испытываю восторг первоклассника, заполнившего прописи без единой помарки.

 

Решив написать материал о почерковедческой экспертизе, я обратилась к сотрудникам Экспертно-криминалистического центра ГУВД столицы с просьбой провести эксперимент. В мою задачу входило изменить свой почерк до неузнаваемости, в задачу экспертов — раскусить мой коварный замысел.

Написанным я осталась довольна и протянула листок экспертам — капитану милиции Оксане Чернышовой и майору милиции Марии Соловьевой. Также к ним в руки попал и мой рабочий блокнот, исписанный каракулями, в которых я сама иногда не могу разобраться. Естественно, я потерпела поражение.

— По большому счету, вы поменяли только наклон, — терпеливо объясняла мне Оксана. — Все остальное осталось прежним. Понимаете, то, как мы пишем, заложено на подсознательном уровне, поэтому контролировать процесс письма невозможно. В этом вы смогли убедиться на собственном опыте. Даже если поставить цель — изменить свой почерк, сделать это на сто процентов не удастся.

В подтверждение своих слов она показывала мне элементы букв, которые, действительно, совпадали. В общем, провести специалистов не получилось, что не удивительно. Хотя в практике Оксаны и Марии была весьма сложная экспертиза.

Олег внес деньги за квартиру на нулевом цикле строительства. Когда выяснилось, что по каким-то причинам дом так и не будет возведен, фирма начала возвращать деньги своим клиентам. Когда же на пороге офиса появился Олег, менеджер удивленно вздернул брови:

— Вы же получили все до копейки! — и в подтверждение своих слов показал расходный ордер, подтверждающий, что еще на прошлой неделе Олег получил 35 тысяч долларов. Мужчина не поверил своим глазам: подпись — его, почерк, которым был заполнен документ, — тоже. Олег обратился за помощью в милицию.

— Это была высококлассная подделка, — вспоминает Мария Соловьева. — Действительно, различия были минимальны, и на первый взгляд у непрофессионала могло возникнуть впечатление, что Олег на самом деле собственной рукой заполнил этот документ. Но это было не так.

Иногда по почерку эксперты могут предположить, кем человек работает. Впрочем, такие наблюдения может сделать каждый из нас. Те, кто работает в школе или детском саду, все буквы пишут очень разборчиво и правильно. То, что написал врач, зачастую может разобрать только его коллега да провизор в аптеке.

— Наверное, это связано с тем, что докторам много приходится писать, — улыбается Оксана. — Обратите также внимание, что самые простые подписи — у кассиров, бухгалтеров. Крючок — и все дела. Так что если не хотите, чтобы вашу подпись с легкостью подделали, максимально ее усложняйте. Или же расшифровывайте ее, указывая в скобках свою фамилию.

Сегодня очень много экспертиз, связанных с поддельными завещаниями, ведь все большую «популярность» у преступников приобретают аферы с квартирами. Находят одинокую старушку, подделывают завещание, по которому ее жилплощадь после смерти переходит в их полное владение. Дождавшись ее смерти, бегут к нотариусу. Нередко там они могут встретить своих «коллег», и тоже с завещанием. Так что приходится криминалистам докапываться до истины. Но бывает и наоборот.

— Был в нашей практике случай, когда старенький дедушка оформил свою квартиру то ли на дальних родственников, то ли на знакомых, — вспоминает Мария Соловьева. — А потом, видимо, передумал и сказал: «Я ничего не подписывал». Пришлось доказывать обратное.

Сегодня проводят экспертизы, связанные со всевозможными мошенничествами. Впрочем, пару десятилетий назад именно с помощью почерковедов было раскрыто убийство. В квартире на Зеленом проспекте был обнаружен труп хозяина с повреждениями передней поверхности шеи. Опросы членов его семьи, соседей, знакомых и друзей ясности не внесли. Не известно, как скоро были бы найдены убийцы, если бы через несколько дней родственники не принесли в следственный отдел книгу О.П. Смирнова «Скорый до Баку». Там на последней странице они обнаружили неразборчивую запись. Экспертам предстояло ее расшифровать, а также установить, кто ее сделал. В лабораторию вместе с последней страницей книги направили образцы почерка убитого. Специалисты пришли к выводу, что именно он писал следующий текст, который удалось частично расшифровать: «Леша (Леня) меня убили Женк и его мать. С бан…ой потом час….ного (ною) зве БП». Это помогло оперативникам выйти на след преступников и задержать их.

— Знаете, когда я провожу экспертизу, словно с человеком знакомлюсь, — услышала я перед самым своим уходом от Оксаны Чернышовой.

— Значит, и характер человека можете по почерку определить?

— Понимаете, какие-то закономерности, безусловно, есть. Но мы этим не занимаемся, — подключилась к разговору Мария Соловьева. — Просто как-то интересовались этим вопросом. Честно говоря, немного обидно, когда нам задают такие вопросы. Это то же самое, что попросить эксперта, который занимается дактилоскопией — идентифицирует отпечатки пальцев, ладоней, погадать по руке.

ИСТОРИЧЕСКАЯ СПРАВКА

 

Еще в XVII веке обратили внимание на то, что почерк неповторим, и попытались связать особенности характера человека и его манерой писать. Одним из первых об этом рассказал в своей книге «Как узнать природу и качества человека, взглянув на букву, которую он написал» итальянец Камило Бальдо.

Через двести лет к этой интереснейшей теме вернулся аббат Фландрэн из Франции. Считается, что исследование почерков самых разных людей, которое он провел, легло в основу современного анализа. Правда, до сих пор не известно, кому именно мы должны сказать «спасибо» за термин «графология», которым сегодня называют исследование почерка с точки зрения свойств и психологических состояний пишущего. По одной из версий — аббату Фландрэну, который соединил два греческих слова «графо» — писать и «лого» — наука. По другой — его ученику, аббату Мишону, написавшему книгу «Система графологии».

Русские графологи, так же, как и их коллеги из других стран, пытались с помощью лупы и текста, написанного от руки, раскрыть характер человека. Конечно, первопроходцами они не стали и шли по проторенной дорожке. Зато большими успехами могли похвастать ученые-криминалисты, которые также изучали образцы почерков, но с иной целью. В первую очередь они определяли, кто именно выполнил ту или иную запись. История почерковедческой экспертизы, именно так она называется, начинается с момента создания Министерства внутренних дел в 1802 году. В то время исследованием почерка и подписей в различных документах занимались учителя чистописания, рисования и черчения, содержатели типографий и даже чины полицейских управлений. Лишь в конце XIX века им на смену пришли эксперты-криминалисты. Именно в то время наш соотечественник, ученый Евгений Федорович Буринский, изобрел метод цветоделительной фотографии или усиления контраста. С его помощью Евгению Федоровичу удалось восстановить тексты древних рукописей, относящихся к XVI веку. В 1845 году при проведении ремонтных работ в Кремле в медном сосуде, заполненном водой, обнаружили сорок полуистлевших кожаных свитков. Над расшифровкой надписей бились ведущие ученые того времени, но тщетно. Через год документы признали нечитаемыми и сдали в Московский государственный архив. Лишь в 1894 году о них вспомнили и вновь решили исследовать. За дело взялся Евгений Федорович Буринский. За полгода ему удалось прочитать все тексты и зафиксировать их на фотопластины.

Юлия МИЛОВИДОВА