Евгений БАРИНОВ 

Эпилепсия — заболевание, в котором огромную роль играет наследственная предрасположенность, травмы головы или другие повреждения как бы наслаиваются на готовность организма к судорогам. Поэтому далеко не всякое повреждение мозга ведёт к развитию эпилепсии. Из-за этих же причин заболевание может прослеживаться не в одном, а в нескольких поколениях какой-либо семьи, как это было, например, у знаменитого русского писателя Ф.М. Достоевского. А что мы знаем о родственниках Тургенева?

Мать писателя, Варвара Петровна, слыла своенравной помещицей, жестокой крепостницей. В семье она была центральной фигурой. Отец Тургенева не оказал столь значительного влияния на сына, как мать. Родившись сиротой — через месяц после смерти отца, притесняемая всё детство в доме отчима, эта незаурядная женщина со временем стала богатейшей невестой края. Не без борьбы объединив в своих руках наследство многочисленных родственников, Варвара Петровна, хотя и не получила систематического образования, была начитанной, разбиралась в искусствах, свободно общалась с известными деятелями русской культуры того времени. Есть сведения, что она переписывалась с самим В.А. Жуковским. И хотя писала она несколько сумбурно, часто против правил орфографии, письма её отличались живостью мысли и энергичностью. Не обладая красотой, но с недюжинным умом и сильной волей, она сама выбрала себе мужа, красавца Сергея Николаевича Тургенева, и добилась его благосклонности. Первые годы их супружеской жизни были даже счастливыми. 4 ноября 1816 года в семье родился первенец — сын Николай, а 28 октября 1818 года — любимец матери Ваня. Но скоро судьба подготовила удар: в 1821 году у Варвары Петровны родился больной эпилепсией ребёнок — несчастный сын Серёжа. Не заставили себя ждать и другие напасти: выяснилось, что Сергей Николаевич не любит жену. Во всяком случае так, как любит его она. Это чрезвычайно ранило её самолюбие. Много позже в письме к сыну Ивану от 14 марта 1839 года она жалуется: «То был несколько лет и мучил меня отец, отравил всю жизнь мою, то с рождения брат урод, то вот уже 8 лет как я страдалица...», несомненно, вспоминая и о болезненных уколах ревности.

Но это была сильная и гордая натура: в 50 лет, пережив боль и разочарование от разрыва с горячо любимым мужем (предание гласит, что Сергей Николаевич так и не смог покинуть жену, чтобы соединиться с любимой женщиной, и покончил с собой), Варвара Петровна, не страшась людских пересудов, родила ещё одного ребёнка — от домашнего врача Андрея Берса (будущего тестя Л.Н.Толстого) — дочь Варвару.

Став полновластной хозяйкой в имениях предков, Варвара Петровна дала волю своему «нраву». О её причудах ходили легенды: здесь и форма для слуг, имитирующая официальные мундиры служащих департаментов, и клички по фамилиям министров. Не будь дело в провинции, можно было бы и поплатиться за такие вольности... А чего стоит стеклянный ящик, в котором барыня требовала выносить себя, дабы не заразиться во время эпидемии холеры. Очевидцы рассказывали: над её усадебным домом висели два вымпела с гербами Тургеневых и Лутовиновых. Ежели барыня бывала не в духе, вымпелы спускались, и гости, кто бы они ни были, видя при подъезде к усадьбе столь зловещий знак, считали за благо поворачивать восвояси. Не получая писем от детей, она могла приказать пороть кого-либо из дворовых. Разочарованная женитьбой старшего сына, Варвара Петровна так и не пустила на порог своего дома невестку. А портреты внуков, поднесённые ей сыном в надежде на примирение, растоптала ногами. В тот же год все трое внуков умерли...

По преданию (впрочем, не вполне достоверному), даже умирая, она отказала сыну Николаю в свидании, сказав: «Ты ещё не знаешь, простила ли я тебя за прежние грехи! Отправляйся домой в Петербург (!) и открой высланный тебе сундук. Если найдёшь там икону — значит, простила...» Сын не осмелился перечить и уехал. В сундуке оказалась икона. Обратно он уже не успел...

Особенности подобного характера давно известны психиатрам под названием... эпилептоидного типа. Такие, говоря языком самого Тургенева, «страстность и властолюбие», такая «дикая по мелочности и деспотизму канцелярщина» очень часто отмечаются в семьях эпилептиков. Применительно к Варваре Петровне такое заключение тем более верно, что её младший сын, уже упомянутый нами Серёжа, страдал именно этим заболеванием. Вместе с тем по своему характеру Варвара Петровна была только дочерью своего рода — богатых и мятежных Лутовиновых, среди которых наиболее известен её дядя — Иван Иванович Лутовинов, устроитель усадьбы Спасское. Именно его упоминает Тургенев в своём знаменитом рассказе «Бежин луг»: старый барин ходит по ночам через усадьбу от места своего упокоения — фамильного мавзолея — к Варнавицкому оврагу. Это его спрашивает старик-садовник: «Что, батюшка Иван Иванович, на земле ищешь?»

Да, Иван Иванович Лутовинов был фигурой замечательной! Прежде всего он устроил усадьбу в Спасском-Лутовинове. Сейчас от неё сохранились лишь жалкие остатки. А когда-то здесь был построен огромный, в сорок с лишним комнат дом, казавшийся дворцом. Но дом сгорел ещё при жизни Варвары Петровны. Для кого же возводил И.И. Лутовинов всё это великолепие? Женат он не был, следовательно, не имел и прямых наследников. Оказывается, усадьба обустраивалась для Ванечки, внебрачного сына барина от... родной сестры Дарьи! Глухие предания об этой истории отразились в рассказе Тургенева «Три портрета», а также в воспоминаниях поэта Якова Полонского о пребывании в Спасском. Мать ребёнка скончалась при родах (её могила сохранилась в некрополе Донского монастыря Москвы). Иван Иванович воспитывал его один. К несчастью, мальчик умер. Французский писатель Жюль Мурье, посетивший усадьбу Тургенева в конце XIX века, видел в мавзолее Спасского-Лутовинова плиту с отколотым краем. Сохранившаяся часть надписи сообщала о захоронении здесь в 1796 году Иваном Лутовиновым какого-то ребёнка, «другом матери» которого он был. Возможно, это и есть могила несостоявшегося наследника. Такая потеря оказалась тяжелейшим ударом для самовластного барина. Он удалился от общения с людьми, хотя до этого в усадьбе постоянно закатывались пиры и был даже свой крепостной театр! Может, именно поэтому старик Лутовинов согласился принять в дом племянницу, бежавшую от родительского произвола. И не только принять, но и сделать наследницей! Жизнь под одной крышей с этим человеком оказалась нелёгкой. В конце концов племянница с дядей рассорились насмерть. Но в этот же день, по одной версии — в приступе гнева, по другой — подавившись абрикосовой (в декабре!) косточкой, старый барин умер. Обнаружив завидную энергию, Варвара Петровна вступила в права хозяйки его имений.

Сколь бы ни были колоритны черты буйного нрава Ивана Ивановича Лутовинова, они меркнут перед образом его старшего брата — Петра Ивановича, отца Варвары Петровны, а следовательно, и деда писателя. Ещё во время службы в Санкт-Петербурге, в лейб-гвардии Преображенском полку, он был известен скандалами. Тут были и карты, и кутежи, и драки. Вдвоём с младшим братом Алексеем он ухитрился даже побить троих братьев Орловых. Чаша терпения властей переполнилась после скандала на Петербургском тракте, когда Пётр Лутовинов, завершив несение караульной службы, потребовал лошадей для собственных надобностей. Получив отказ, он выстроил свою роту и скомандовал: «В ружьё!» Лошади, конечно, были получены. Однако дело получило огласку, назначили суд, и старший из братьев Лутовиновых (при активном участии обиженных им Орловых) получил увольнение из полка. Оказавшись в родных местах, столичный изгнанник дал выход накопившейся злобе. Сохранились воспоминания, что однажды он чуть было не сварил в собачьей похлёбке не понравившегося ему ухажёра одной из сестёр (по другим сведениям — нового кавалера своей любовницы). Самым громким подвигом деда писателя стал погром соседей-однодворцев, скудные владения которых окружали его земли. Недовольный тем, что соседи втихомолку прихватывают его угодья, Пётр Лутовинов сначала ругался с ними, затем подал жалобу в окружной суд. Видя, что толку от судей не добьёшься, он решил защитить свои права сам. Собрав дворовых мужиков, он устроил засаду на «браконьеров». Разгоревшаяся драка вылилась в настоящее побоище, где перевес был на стороне Петра Лутовинова. Побросав трупы погибших на телеги, дед писателя отправился в уездный город Ливны. По пути он поджёг хлеба своих врагов и, стоя на телеге, когда та проезжала через деревню, кричал: «Я бич ваш!» Приехав в Ливны, Лутовинов свалил трупы у здания суда и сказал: «Вот, вы не могли разобраться, так я разобрался сам!» Его тут же арестовали, и вскоре он умер в тюрьме.

Под стать братьям уродились и сёстры Лутовиновы. В своё время исследователь жизни и творчества И.С. Тургенева Н. Чернов обнаружил в Орловском архиве дело Аграфены Лутовиновой, в замужестве Шеншиной. Название его газетной публикации «Вторая Салтычиха» («Неделя», 1986, № 335) говорит само за себя. Отголоски этих событий, равно как и история младшей сестры Елизаветы, в замужестве Аргамаковой, в чём-то бывшей под стать Аграфене, отражены Тургеневым в рассказе «Бригадир».

Среди предков Ивана Сергеевича Тургенева по отцовской линии на первом плане стоит фигура его отца — Сергея Николаевича Тургенева. Окружавших поражали в нём не только образованность и ум, но и колоссальная воля. «Умей желать! — говорил он сыну.— И весь мир будет у твоих ног». Он так и не смог покинуть законной жены и предпочёл смерть угрызениям совести. Его могила на Смоленском кладбище в Петербурге ныне неизвестна.

Один из четырёх братьев Сергея Николаевича — Алексей — страдал тем же заболеванием, что и Серёжа Тургенев,— эпилепсией. Вот как охарактеризовал его сам Иван Сергеевич: «Богобоязненный, истовый, обрядный и в падучей болезни». Варвара Петровна считала брата мужа человеком странным, побаивалась его болезни, однако принимала у себя дома. Есть основания полагать: в роду Тургеневых не только дядя Алексей страдал падучей болезнью. Иначе с чего бы Ивану Сергеевичу написать в рассказе «Отчаянный» об эпилепсии такую тревожную, полную затаённой муки фразу: «Это тоже старозаветная дворянская болезнь».

Таким образом, и род Лутовиновых, из которого происходила мать писателя, и род Тургеневых можно считать эпилептическими. Случайно ли, что выходцы из этих родов объединились между собой в браке? Однозначно можно сказать: нет! Современной медицине известно такое явление, как ассортативность брачных союзов: люди в чём-то схожие чаще образуют брачные пары, чем это было бы при случайном подборе. Эта закономерность проявляется в отношении роста, цвета кожи, предпочтения руки и, конечно же, в отношении особенностей психики. Иными словами, муж и жена — одна сатана! Получается, что люди, склонные к одинаковым психическим заболеваниям, тоже находят друг друга. Выходит, что союз Сергея Николаевича и Варвары Петровны был вполне закономерным. Кстати, лечащий врач Варвары Петровны и отец её внебрачной дочери Андрей Евстафьевич Берс, позже женившийся, стал отцом Софьи Андреевны, жены Льва Толстого, также страдавшего эпилепсией! Вот какова сила ассортативности!

Медицина считает, что эпилепсия вызывается различными причинами — в мозгу человека огромное количество систем, и любое нарушение их работы может стать базой для развития судорог. Такие нарушения могут быть вызваны и наследственными причинами. А при брачной ассортативности каждый из супругов приносит свои гены, определяющие патологию, и эти гены должны накапливаться в потомстве. В таком случае в эпилептических родах должно идти настоящее вырождение (как это и представлял себе один из основоположников научной психиатрии Бенедикт Морель). Иными словами, от поколения к поколению эпилепсия должна возникать всё чаще и протекать всё тяжелее, определяясь нарушениями в работе всё большего числа систем мозга. Однако в жизни ничего подобного не происходит: такие роды не исчезают, а продолжают давать весьма жизнеспособное потомство. В чём же дело?

Вероятно, в таких родах параллельно идут и какие-то неизвестные нам процессы, скорее всего направленные на смягчение эпилептической картины. Отбор организма закрепляет такие находки, препятствуя вырождению. И получается, что из семьи эпилептиков могут происходить даже более здоровые люди, чем из обычных. Каковы же причины, препятствующие развитию судорог? Вот тут-то самое время вспомнить о массе мозга и лабораторных опытах с мышами. Высокая устойчивость к судорогам у мышей с большим объёмом мозга, по-видимому, определяется тем, что у более сложно организованного мозга как саморегулирующейся системы есть больше возможностей для поддержания собственного равновесия.

Вероятно, подобный же отбор по массе мозга шёл и в родах Тургеневых и Лутовиновых не одно поколение, что и позволило появиться такому феномену, как Иван Сергеевич. Ведь, глядя на этого человека, следует признать, что он был одним из самых здоровых людей своего времени. А его психологическая неустойчивость и пресловутые странности есть как раз следствие этого здоровья: всего у Тургенева
от природы было в избытке.