Участковый — профессия для тех, кто обладает поистине стоическим терпением. К такому выводу приходишь буквально через полчаса с начала поквартирного обхода совместно со старшим участковым уполномоченным ОВД по Академическому району лейтенантом милиции Алексеем Клоповым. Это наиболее трудоемкий, но вместе с тем, пожалуй, самый эффективный способ контроля за своими подопечными. А ведь на участке Алексея 6 домов, где проживают около 3500 тысяч человек, и жителям каждой из квартир на подведомственной территории он должен наносить визит раз в полгода. Хотя есть среди них и такие, кому участие милиции требуется гораздо чаще. Повздорившие соседи, разбушевавшиеся алкоголики, обиженные мужьями жены — вот основной фронт работ участкового уполномоченного. И этому посвящен наш сегодняшний рейд.

В целом в жилом секторе на территории Алексея дела обстоят вполне благополучно. Квартиры здесь приобретались на деньги частных покупателей. Муниципального жилья совсем мало. А следовательно, и контингент более или менее сознательный и постоянный. Но, к сожалению, как показывает практика, и это не является стопроцентной защитой от проблем. Так, соседи одного из домов по улице Шверника практически с самого дня заселения (а прошло уже почти 9 лет) страдают от неразрешимых взаимных претензий.
Одинокая 80-летняя пенсионерка Евгения Михайловна, сама того не осознавая, превращает жизнь окружающих ни много ни мало в сущий ад. Суть ее претензий описать достаточно сложно. Жителям соседних квартир вменяются все мыслимые и немыслимые преступления: от содержания притона до организации секты и занятий оккультизмом. При этом старушка не ограничивается словесными увещеваниями. Регулярно она ходит на приемы к должностным лицам администрации, органов внутренних дел и прокуратуры. Милиция из всех перечисленных структур обывателям ближе всего, поэтому основная часть разбирательств приходится на ее долю.
Мы подходим к подъезду. Алексей набирает код домофона квартиры пенсионерки:
— Участковый Клопов. Милиция. Откройте, пожалуйста.
В ответ лишь молчание, но спустя несколько секунд Евгения Михайловна все же откликается:
— Сейчас я позвоню в дежурную часть и выясню, направляли ли вас.
Проходит минута, и мы снова набираем номер квартиры, нажимаем кнопку вызова. Алексей повторяет свою просьбу.
— Я не могу дозвониться, — сообщает пенсионерка и отказывается впустить нас.
Что ж, подобная предусмотрительность — качество в нынешних условиях для пожилого человека, безусловно, похвальное. И из этой ситуации мы быстро находим выход — звоним соседям. И вот уже поднимаемся на лифте и попадаем в межквартирный холл. Нас встречает главный оппонент Евгении Михайловны — соседка Наталья. Ей и ее семье достается от Евгении Михайловны больше всех. Дверь возмутительница спокойствия открывать не спешит, но из квартиры отчетливо слышатся звуки работающего телевизора.
— Представьте себе уровень децибел, — жалуется Наталья. — Телевизор работает постоянно. Даже когда начинается профилактика и слышится одно только шипение, он не выключается. Скоро мы все сойдем с ума. Летом во время отпуска мы спасаемся бегством на дачу, а в остальное время вынуждены терпеть эту шумовую атаку. Подозреваю, что все электроприборы там работают в подобном режиме. Живу в вечном страхе, что у нее что-нибудь сгорит, взорвется, начнется пожар.
На минуту она скрывается в квартире и вновь появляется, держа в руках объемистую папку с бумагами:
— Вот здесь наше «досье». Периодически Евгения Михайловна пишет воззвания и, несмотря на преклонный возраст, ходит по подъездам и обклеивает ими стены и лифты. Копии этих обращений к общественности я складываю в отдельную папку.
Наталья демонстрирует одно из воззваний. На листе формата А4 читаем буквально следующее:
«К сведению жильцов! В ночь на 7 октября из квартиры 336 было распылено какое-то вещество, газ. Оно вызывает тошноту, угнетает человека, действует на координацию движений. В Москве на Горбушке продается точно такой же газ без запаха.»
По словам Натальи, они неоднократно обращались в различные инстанции с просьбой принять меры по отношению к соседке, третирующей их в течение семи лет. За это время Евгения Михайловна не раз угрожала им расправой, писала необоснованные жалобы в органы пожарной охраны, санитарно-эпидемиологического надзора, ДЭЗ, жилищный комитет. А однажды к ним даже приходили с проверкой оперативники ФСКН. По сравнению с этим уже ставший привычным ночной стук в дверь кажется невинной детской шалостью.
Впрочем, отдельных жителей дома пенсионерке довольно долгое время удавалось держать в заблуждении. Другая соседка (из квартиры напротив) Надежда поначалу действительно боялась Наталью и избегала общения с ней. Но Наталье удалось себя «реабилитировать» на встрече с другими жильцами дома в ЖЭКе по случаю внепланового отключения воды. Теперь уже Надежда, объявленная сектанткой, опасается Евгении Михайловны. Последняя продолжает запугивать ее дочь, и девочка, прежде чем выйти из квартиры, просит маму проверить, нет ли на лестничной клетке «бабушки».
Третий сосед Александр — по словам других жильцов, тихий, интеллигентный человек, редко бывающий дома, — тоже в немилости у пенсионерки. Ему вменяется содержание борделя и притона для педофилов.
— По ней мы определяем наступление весны и осени, — добавляет Наталья. — На эти периоды у нее, по-видимому, приходится наиболее активная фаза — на стенах вновь появляются «воззвания», рассылаются заявления и жалобы. Открыв на звонок дверь, я уже не удивляюсь, увидев на пороге представителей какой-либо службы. Так и живем. Она пишет на нас, мы — на нее.
— Кардинально повлиять на ситуацию мы не в силах, — объясняет Алексей. — На учете в психиатрическом диспансере Евгения Михайловна не состоит. Суицидальных попыток она не предпринимает, реального физического вреда никому не наносит, самостоятельно за собой ухаживает, следовательно, ее поведение опасности для нее самой и окружающих не представляет. Принудительно ее обследовать на предмет наличия психического расстройства, согласно российскому законодательству, можно только по решению суда.
Суд, по словам соседей, рекомендует обращаться с заявлением в прокуратуру. А прокуратура перенаправляет его в районный отдел милиции.
— Что делать с сумасшедшим человеком в нашем городе? — сетует Наталья. — Я боюсь, как бы ситуация не усугубилась. Посудите сами, раньше она не слышала «голоса», а теперь — слышит, видит «образы». Нам через стену хорошо слышно, как она разговаривает с ними. Буквально на прошлой неделе она, высунувшись из окна, истошно кричала: «Милиция! Никому в этом городе нет до меня дела!». Кто знает, что может прийти ей в голову завтра.
Пока мы беседуем с Натальей, громогласные звуки телевизора за дверью стихают, слышится неясный шорох в прихожей — Евгения Михайловна заинтересовалась нашим разговором. Алексей вновь звонит в квартиру. После того как Наталья покидает лестничную площадку, дверь наконец-то открывается, и вполне опрятного вида старушка приглашает нас пройти. Справедливости ради замечу, квартира не изобиловала включенными электроприборами. Но нам бросились в глаза странного вида «аппликации» на стене, общей с соседней квартирой (той самой, что принадлежит Наталье), там, где она не была скрыта мебелью, беспорядочно пришпилены и приклеены газетные листы. Выясняется, что подобным способом Евгения Михайловна пытается противостоять злой силе, исходящей от соседей. А то, что в этом нелегком деле могут помочь старые газеты, она, в прошлом учительница русского языка и литературы, установила, когда «писала научную работу по оккультизму». Тут же было заявлено, что соседи здорово преуспели в освоении злых чар. Во-первых, они научились управлять телевизором пенсионерки. В любой момент он может взорваться, о чем она неоднократно сообщала в управу. Уже взорвались лампочки в прихожей и ванной. Электрик, конечно, сказал, что они просто перегорели. Но Евгения Михайловна вызывала специально обученного эксперта, правда, пожелавшего сохранить свое имя в тайне, который авторитетно заявил, что электричество в ее квартире специальным образом соединено с датчиком в соседней квартире, который позволяет создавать скачки сетевого напряжения. Во-вторых, в ее отсутствие сосед явился к ней домой и сломал абажур торшера, а гувернантка его сына украла у нее двухтомник Тютчева. В-третьих, они, должно быть, очень хорошо ее изучили, потому что знают, какие именно «образы» ей насылать. Так, однажды утром к ней явился один из ее любимых персонажей из повести «Тамань» Михаила Лермонтова. И в довершение всего, один из ее соседей — очень талантливый пластический хирург, создающий двойников. Впрочем, саму Евгению Михайловну ему провести не удается. Она-то чувствует, что от этих людей с измененной внешностью исходит совсем другая энергетика.
Алексей пытается выяснить, есть ли у пенсионерки родственники, с которыми она поддерживает отношения. Возможно, они могли бы приглядывать за ней или хотя бы поддерживать контакт с соседями. Но Евгения Михайловна отвечает уклончиво, видимо, подозревая какой-то подвох. Пока что известно лишь, что ее периодически навещает давняя подруга, некогда жившая с ней в одном доме. По словам участкового, застать ее и переговорить пока что не удается. Уж очень бдительно следит пенсионерка за всеми контактами своей знакомой.
Спустя два часа, несколько утихомирив соседей, мы наконец-то направляемся на следующий адрес. Отсюда на прошлой неделе поступила жалоба. Эту квартиру Алексей уже навещал два дня назад — приходилось налаживать внутрисемейные отношения. Но, как известно, профилактическая беседа не бывает лишней. Глава семейства из-за тесной дружбы с зеленым змием в свое время был вынужден расстаться с работой водителя — не прошел очередной медицинский осмотр перед рейсом. С тех самых пор алкоголь стал главным поверенным во всех его делах. Свою неудовлетворенность действительностью Вячеслав Олегович вымещал на пасынке-инвалиде и жене — единственной добытчице. Они и обратились за помощью к участковому. Молодой человек благодарит Алексея за визит:
— После вашего прихода он ведет себя сдержаннее. Понимает, что раз вы здесь, значит, шутки плохи.
Дальнейший обход квартир мы вынуждены прервать — на территории района начался пожар в одном из нежилых строений, и Алексея срочно вызывают для дежурства в оцеплении. Я задаю Алексею последний вопрос:
— Как же вам удается в этом нескончаемом потоке общения сохранить терпение и не утратить интерес к чужим судьбам?
— В работе участкового, как и во всякой другой, есть свои плюсы и минусы. На минусы я стараюсь не обращать внимания, а плюсы для меня — это общение с людьми и возможность помочь.

Марина МОЛОКОВА,
фото автора