В преддверии профессионального праздника сотрудников уголовного розыска мы встретились с полковником полиции Александром Трушкиным. 31 августа текущего года он был назначен заместителем начальника полиции — начальником Управления уголовного розыска ГУ МВД России по г. Москве. С милицейской (полицейской) работой Александр Иванович знаком уже почти три десятилетия, из них двадцать лет Трушкин отдал уголовному розыску, празднующему 5 октября своё 94-летие. 

 

— Александр Иванович, расскажите, как вы пришли на работу в милицию?

— Я с детства мечтал быть военным или милиционером. На срочную службу пошёл с радостью. Там мне предложили пойти в милицию. Меня привлекала живая работа с людьми. Моим идеалом был такой милиционер, как Анискин. Начал же свою милицейскую карьеру в 1986 году с патрульно-постовой службы. Маршрут, рация, оружие, бандиты, задержания – мне нравится вспоминать о той работе. В ППС я получил бесценные знания, опыт, приобрёл милицейскую смекалку.

— В уголовный розыск сами попросились?

— Об уголовном розыске я даже не мечтал. Он казался почти недосягаемой вершиной. Однажды, когда уже перешёл из 1-го полка ППСМ в 68-е отделение милиции, вызвали к начальнику. Тот спросил: «Не хочешь в уголовном розыске поработать?» Я, конечно же, согласился и не мог поверить своему счастью. Это предложение во многом определило мою дальнейшую судьбу.

— Тяжело осваивали новую для вас службу?

— В один из первых дней работы в уголовном розыске опер из нашего отдела открыл сейф и показал мне огромные стопки материалов. «Что, думал, будешь за бандитами бегать? Нет, вот она оперативная работа!» Стал разбираться с бумагами в том сейфе. Составлял материалы, ездил по необходимым инстанциям, спрашивал совета у старших товарищей, у руководителей. И вот приходит тот опер ко мне через месяц. «Ну как твои дела, сыщик? Изменил своё мнение?» А я ему открываю сейф, где лежит несколько аккуратных папочек с документами. «Нормально, — говорю ему, — работаем по-тихоньку».

Не нужно ничего откладывать в долгий ящик, не надо лениться. В былое время в МУРе было принято так: днём опер работает в городе, а ночью занимается бумажками.

— Как вы попали на Петровку, 38?

— В МУР я пришёл из убойного отдела 7-го РУВД УВД ЦАО в ходе разработки курганской организованной преступной группы. На Петровке удивились, что мы у себя в РУВД занимаемся такими серьёзными вещами. На Петровке, 38 я продолжил разрабатывать эту банду, работая во 2-м (убойном) отделе. Курганских боялись даже другие преступные группы. Они отличались особой жестокостью.

— Бандиты противодействовали вашей работе?

— Сопротивление они, безусловно, оказывали. Как и другие организованные преступные группы, имели свои связи в государственных структурах. Мы же готовили все мероприятия настолько тщательно, что просто не оставляли им никаких шансов.

Помню, как задерживали бандитов Нестерова и Малашевского. Неделю просидели «под адресом» вместе с Олегом Плохих, он, кстати, и сейчас славно трудится здесь в МУРе. Знали, что киллер Нестеров сдаваться не станет. Он хорошо вооружён, употребляет наркотики. И вот на улицу, наконец, вышел его товарищ. Мы за ним проследили, задержали. Забрали ключи и вошли в квартиру. Нестеров в тот момент спал, заряженный пистолет лежал у него под подушкой. Мы его разбудили. Когда он проснулся и увидел нас, то заплакал. Нестеров не ожидал такой бесславной развязки.

— Задерживали вдвоём, без помощи СОБРа?

— За время разработки курганской, ореховской, медведковской группировок мы всего несколько раз использовали спецназ. То, что опера работали самостоятельно, было очень важно с психологической точки зрения. Когда бандиты, привыкшие внушать страх окружающим, видели, что их задерживает не специальный вооружённый отряд в десять человек, а двое оперов из МУРа, в миг теряли своё бесстрашие. У них появлялось уважение, которое нам потом помогало в дальнейшей работе с задержанными.

Я сейчас всячески пытаюсь внушить молодым сотрудникам, что необходимо постоянно работать над собой. Ведь мы же в своё время не вылезали из спортзалов. Гири, турник, бокс — всё это было в порядке вещей. Каждый муровец должен быть сродни спецназовцу.

— Как, на ваш взгляд, отразилось реформирование на работе МУРа?

— Положительные моменты есть, один из главных — отход от палочной системы. Правда, нам, руководителям, трудно столкнуть личный состав со стереотипного подхода к работе. Среди минусов: нехватка сил, так сказать, рабочих рук. Много неопытной молодёжи. Работу также затрудняет неуклонно растущий объём документооборота, но этой проблемой, насколько я знаю, уже занимаются в министерстве.

— В прессе пишут, что в процессе переаттестации из полиции ушли опытные сотрудники.

— У нас в МУРе такого не было. Я работал в УСБ, владел ситуацией. Если имела место коррупционная составляющая, то разговор с сотрудником был коротким. Каждого аттестуемого рассматривали индивидуально, со всех сторон. Были такие, которые молча уходили, а потом писали жалобы. Но почему они не отстаивали свои права ещё находясь на службе? Ведь к нам в подразделение собственной безопасности от них жалоб не поступало. Как же человек, тем более офицер, который свои права и интересы не отстаивает, может защищать права и интересы граждан? В полиции, а тем более в уголовном розыске бесхарактерные, бесхребетные люди не нужны. Бывают такие случаи, когда нужно и начальнику своему возразить, и «по столу кулаком стукнуть».

— Что со временем в МУРе стало лучше или хуже?

— Каждое время имеет свои особенности. Помню, один ветеран рассказывал мне о борьбе с бандитизмом в суровые военные годы. «Тогда, — говорит, — мы могли и гранату бросить. А сейчас я даже не представляю, как вы работаете». Он, конечно, говорил шутя. Но здесь есть своя правда. Действительно, ещё в 90-е годы, с принятием новой Конституции и законов, оперативно-розыскная и в целом правоохранительная деятельность приобрела много законодательных барьеров, необходимых в демократическом обществе. Это несколько усложнило работу сыщиков. Есть одно неприятное изменение, которое произошло в работе МУРа. Когда я иду по коридору, мне кажется, что я в каком-то в замедленном кино. Мне хочется видеть больше активности со стороны муровцев. Раньше коридоры Петровки,38 напоминали стадион. Мы буквально бегали по ним. Каждое утро возле входа стояла машина со спецназом, готовая к выезду на задержание. Из ворот то и дело выезжали и мчались в город оперативные машины.

— Можно ли сегодня сыщикам доверять оружие, нужно ли им оно вообще?

— Я считаю, что действующему сотруднику полиции в идеале можно доверять всё. Руководство, кадровый аппарат, психологи должны принимать на работу проверенных людей. Без доверия к своим сотрудникам мы далеко не уйдём.

Оперуполномоченным оружие в работе необходимо. Отмечу, что я при этом не люблю всех этих детективных историй со стрельбой и взрывами. Считаю, что у лучших сыщиков до оружия дело никогда не доходит. Вспомните Пуаро или того же Анискина. Это конечно вымышленные персонажи, но в истории МУРа были такие профи, есть они и сегодня.

— Что для вас День уголовного розыска?

— Я никогда не отмечал этот день, как обычно встречают праздники. Он у меня проходит набегу. Я и мои коллеги проводим День розыска, как и другие дни, на работе. Лучше скажу, что для меня значит МУР. Мы всегда гордились тем, что работаем в таком легендарном подразделении. И мои сослуживцы, уходя на пенсию, нисколько не сожалеют, что не дослужились до генеральских звёзд. Звание «муровца» дороже любых других.

— Как вы относитесь к спорту?

— Спорт я любил всегда — и в детстве, и в армии. После прихода в милицию, 9-й подъезд стадиона «Динамо» стал вторым домом. Здесь я «дослужился» до инструктора по рукопашному бою, серьёзно занимался карате. Сейчас, по сравнению с прошлым, мои походы в тренажёрный зал можно назвать очень редкими.

— Как, вы считаете, стать хорошим полицейским, сыщиком?

— Приведу в пример свой опыт. В 68-м отделении, в убойном отделе в РУВД, а затем в МУРе мне посчастливилось работать с «безумными» профессионалами, настоящими фанатами своего дела. Мы с коллегами работали днём и ночью, по полной программе, раскрывали до 99% преступлений.

Недавно ко мне пришёл старый опер Михаил Карпунин и стал рассказывать, о том, как пропала девочка-восьмиклассница. Говорил об этом так, будто пропала его собственная дочь. А ведь ему уже многое в жизни пришлось повидать, но он не очерствел. Потому что настоящий сыщик, да и любой хороший полицейский, всегда пропускает человеческую беду через себя. И эту девочку в итоге нашли, благодаря невероятной преданности муровцев своему делу. 

— Вот мальчишка закончил среднюю школу, что дальше?

— Сначала человек проходит срочную службу в армии. Там он учится самостоятельности и в то же время приобретает навыки общежития, работы в коллективе, приобретает навык исполнения приказов, выполнения строгих требований. Уточню: я не считаю, что все должны, прежде чем идти в полицию, отслужить в армии. Иногда можно обойтись и без этого, но опыт военной службы имеет большое значение для мужчины. Чаще всего даже по внешнему облику заметно — служил человек или нет. В полиции же молодой сотрудник должен сначала поработать на «земле», лучше всего в ППС.  Здесь он постепенно приобретает необходимый жизненный и служебный опыт, учится общаться с гражданами как страж порядка. Затем отправляется на учёбу, допустим, на пару лет. Вновь возвращается на работу и потом — опять на учёбу. И так чередовать теорию с практикой.

Сейчас бывает так, что человек, отучившись пять лет в ведомственном вузе, приходит на службу совершенно «никакой». И два года он учиться всему необходимому уже в подразделении и по-настоящему не работает. Жизни никто не научит. А как будет человек без жизненного опыта заниматься агентурной работой? Что выйдет за сыщик без агентуры?

Многое зависит от самого новобранца. Один стажируется «по часам», а другого от работы не оторвать. Немаловажно здесь грамотное руководство, нужны толковые наставники.

— А что вы скажете о наставниках в МУРе?

— Хороших наставников нам не хватает. Выручали и выручают ветераны. Помню, был один случай. Я работал младшим оперуполномоченным в 68-м отделении. Как-то повадился к нам ходить один дедушка. Придёт и спросит: «Чем помочь?» Дадут ему дела шить, он сядет тихонько в сторонку и работает. А я тогда мотался по городу по одному делу. Прибегаю днём в контору и вижу, как он сидит в коридоре. Кабинеты заперты — опера работают на территории. Пустил старика к себе в кабинет. Приходил ко мне несколько дней. И вот случилось разбойное нападение. Мне план работы составлять, голова кругом. Дедушка это заметил: «Давай помогу!» И стал объяснять: надо сделать это, это — и всё не то, чему меня до того учили. Странно как-то, но прислушался, стал работать по его совету и раскрыл тот разбой. Вот так старик! Спросил его: кто вы? А он мне скромно так ответил: «Да вот полковник в отставке, работал по бандитизму…» Я потом узнал, что именно он раскрыл в 70-е годы знаменитое разбойное нападение на сберкассу в моём родном городе Скопин, что в Рязанской области. Стал меня ветеран натаскивать. Кажется звали его Владимир Николаевич. Да и общались мы, к сожалению, совсем недолго. Было ему тогда под 90 лет. Помню, вернулся из командировки и узнал, что он умер. Ветеран научил меня, тогда молодого и горячего опера, спокойно и сосредоточенно работать с каждой мелочью. Вот это была школа!

— О чём, на ваш взгляд, в рамках воспитания молодых сотрудников, должна писать газета московской полиции?

— Писать нужно не о взрывах и стрельбе, а о вещах повседневных, простых человеческих вещах. Помню, как задержали ребят из одинцовской ОПГ. Обратили внимание на то, что все они — выходцы из простых рабочих семей, но какими-то непонятными путями пошли по бандитской стезе. Адвокаты настроили родителей против милиции, и те наотрез отказывались от любого сотрудничества. И тогда я попросил журналиста написать статью об этих ребятах, о том, как они росли, как пошли по пути криминала. Взял я вышедшую газету и забросил в почтовые ящики их родственникам. Так потом были целые очереди к следователям и операм — родители захотели, чтобы мы рассказали им об их детях.

— Что бы вы пожелали ветеранам и действующим сотрудникам уголовного розыска?

— Ветеранам желаю здоровья и благополучия. Ещё желаю сил для того, чтобы по возможности приходить к нам, помогать. Молодёжи желаю вести себя достойно, понимать то, зачем они здесь, работать с душой. Раз уж вы сюда пришли, то растите, учитесь и непрестанно развивайтесь!

Александр ОБОЙДИХИН

 и Сергей ЛЮТЫХ,
фото пресс-службы УУР