Подполковник милиции Надежда БУЛАНОВА мечтала стать экспертом. Нет, Зиночка Кибрит здесь совсем ни при чем. Просто почему-то именно эта профессия привлекала вчерашнюю школьницу. О чем она в один прекрасный день сообщила родителям и уехала из Москвы в далекий Волгоград — поступать в Высшую следственную школу МВД на факультет подготовки экспертов-криминалистов. Отец — кадровый военный — дочь поддержал, а матери, которая в ужасе пила корвалол, пришлось смириться: никакие уговоры на дочь не действовали. Вуз Надежда закончила с красным дипломом и в марте 1993 года переступила порог Экспертно-криминалистического управления ГУВД столицы. Два года молодой специалист занималась исследованием документов, после чего была переведена в Восточный административный округ на должность заместителя начальника Экспертно-криминалистического отдела УВД, а в 2000 году возглавила это подразделение.

—Надежда Евгеньевна, сегодня большой популярностью пользуются детективные сериалы, рассказывающие о буднях милиции. Насколько достоверно в них показывают работу экспертов?
— В кино она намного легче и проще, чем есть на самом деле. Если обращали внимание, в фильмах следователь или оперативник прямо на месте происшествия задает вопрос эксперту и тот сразу же отвечает, например: «Да, этим ножом был убит потерпевший!». В реальной жизни за пять секунд ничего не решается. Любые исследования, которые проводят наши сотрудники, требуют детального, а иногда и комплексного исследования представленных вещественных доказательств.
— Но по крайней мере в общих чертах может ли эксперт на месте преступления рассказать о том, что произошло?
— Безусловно. Например, о том, как преступник проник в помещение. Взломана была дверь или открыта отмычками и т.д.
— Для эксперта важна интуиция?
— Конечно. Ведь любой осмотр места происшествия — это моделирование ситуации. Ты задаешь себе вопрос: «А как бы мог поступить на месте предполагаемый преступник?».
— Можно ли говорить о том, что большинство преступлений совершается по определенной схеме?
— Я бы так не сказала. Конечно, если только речь не идет о квартирных кражах — там, действительно, все более или менее понятно. Но шаблона все равно нет. Каждое происшествие индивидуально. Не бывает так, что эксперт приезжает, видит взломанную дверь и решает: «Мне все ясно!» Хотя в нашем округе был случай, когда только благодаря эксперту в тот же день удалось задержать преступника. Ситуация была следующая. Мужчина находился дома, когда в него с улицы кто-то выстрелил. Он получил ранение, но остался жив. По повреждению стекла эксперту удалось определить, откуда стреляли. Оперативники обнаружили в кустах брошенный пистолет, вызвали на место кинолога с собакой, которая и привела сотрудников милиции к квартире, расположенной в соседнем доме. Преступник был задержан. Как позже выяснилось, два приятеля что-то не поделили между собой и один из них решил расквитаться с обидчиком.
— Надежда Евгеньевна, скажите, появились ли за последние годы новые экспертизы?
— В ЭКЦ ГУВД по городу Москве появилось оборудование для проведения исследования ДНК. В настоящее время ДНК-анализ является одним из самых высокотехнологичных и перспективных идентификационных методов исследования, используемых в криминалистике. Использование метода ДНК-анализа позволяет выявить уникальную для каждого человека генетическую информацию, то есть идентифицировать человека по его биологическим следам. В ближайшее время появится возможность проводить одерологическую экспертизу — по запахам, а также исследовать бензин и все нефтесодержащие объекты.
— На ваш взгляд, что сегодня происходит быстрее: развитие криминалистики или появление каких-то новых видов преступлений?
— Наука развивается достаточно быстро, появляются и начинают активно использоваться новые направления. Даже по сравнению с тем, что было в 1993 году, это небо и земля. Другой вопрос, что материальное обеспечение экспертно-криминалистических подразделений не всегда дает возможность приобретения нового дорогостоящего оборудования для проведения исследований.
— Надежда Евгеньевна, а возможно совершить преступление и не оставить никаких следов?
— Согласитесь, люди не летают и в любом случае оставляют материальные следы своих действий. Но человек, который идет на преступление, готовится к нему. Поэтому сегодня есть такие места происшествий, на которых эксперт не может изъять весь комплекс следов и вещественных доказательств. Да и места происшествия разные. Например, что можно изъять с угона, когда исчезновение машины заметили не сразу и по этому месту прошел не один десяток человек? Что касается квартирных краж, все равно преступник «прокалывается» на какой-то мелочи. Это не обязательно следы рук.
— Случается, что люди, вернувшись в квартиру и обнаружив, что их обокрали, не дожидаясь эксперта, начинают все убирать?
— Да, такое бывает. Иногда даже отказываются от применения специальных средств, позволяющих выявить следы. Считают, что мебель будет испорчена, хотя это не так. Поэтому следы, если и уничтожают, то только сами же потерпевшие. Не помню случая, чтобы преступник все тщательно за собой протер. Может, такие уникумы и бывают… Впрочем, в моей практике не так много осмотров мест происшествий, на которые я выезжала в качестве специалиста. Работая на Петровке, нас вызывали только на тяжкие преступления, такие как убийства.
— Когда вы в первый раз выехали на убийство, волновались?
— Да. Боялась, что не смогу качественно осмотреть место происшествия, забуду что-то изъять…
— Справились?
— Да. История-то была банальная. Бомжи между собой что-то не поделили и один другого убил. Труп обнаружили прохожие между гаражами. На месте были изъяты следы пальцев рук с бутылки и орудие совершения преступления — нож. Преступника вскоре задержали. Второе убийство, на которое я выезжала, было совершено в подъезде. На мужчину напали сзади, нанесли множество ножевых ранений. Конечно, на таких преступлениях очень сложно работать, потому что здесь же присутствуют родственники потерпевших. Морально очень тяжело, ведь они потеряли близкого человека, и реакция не у всех предсказуемая.
— Надежда Евгеньевна, раньше художники на спор рисовали денежные купюры. На такие произведения было даже интересно посмотреть. Сейчас есть ксерокс, и все проблемы решены. Вы согласны с мнением, что прогресс развращает преступников?
— Конечно, согласна. Ксероксы стали доступны всем без исключения. А ведь раньше вся множительная техника была номерной и в ней изначально была предусмотрена защита от копирования денежных знаков. Тот же Интернет позволяет не только специалистам, но и преступникам знать, например, способы защиты каких-то документов, денежных знаков.
— В общем, Кулибиных сегодня нет.
— Они очень редко встречаются. Когда я работала на Петровке, задержали молодого человека, который срисовывал штамп прописки с какого-то подлинного штампа, а затем наносил его способом копирования в паспорт.
— Надежда Евгеньевна, каких экспертиз вашим сотрудникам приходится делать больше всего?
— Очень много дактилоскопических, почерковедческих и технических экспертиз документов.
— Какие документы в основном подделывают?
— Медицинские книжки, разрешения на работу, документы на транспортные средства, водительские удостоверения.
— Работа российских экспертов сильно отличается от работы зарубежных коллег?
— Мне сложно об этом судить, поскольку я не посещала наших зарубежных коллег. Но те, кто выезжал за границу, в их числе начальник ЭКЦ ГУВД по городу Москве полковник милиции Владимир Сергеевич Гуляев, говорят о том, что оснащение, которое находится у нас на вооружении не уступает тому, что используют эксперты за рубежом. К нам приезжали коллеги из Германии и проводили занятия с экспертами, выезжающими на место происшествия. Своеобразные курсы повышения квалификации. Конечно, у них фототехника шагнула далеко вперед. Имеются специальные программы, позволяющие моделировать место происшествия. Сначала делаются фотоснимки, после чего их загружают в компьютер и можно максимально увеличивать изображение, рассматривать каждую деталь… И на место происшествия они выезжают чуть ли не на весь день. С другой стороны, когда им задали вопрос, как они работают не на тяжких преступлениях, а на обычных квартирных кражах, они ответили, что используют обычные кисточки и дактилоскопический порошок. Как и мы. Не думаю, что они как-то иначе изымают следы пальцев рук.
— Надежда Евгеньевна, скажите, а неудачи в работе экспертов часто случаются?
— Если говорить об экспертных ошибках, то за последние лет восемь в практике моих сотрудников их не было. Бывают случаи, когда эксперту не хватает практического опыта прийти к правильному выводу. Здесь приходят на помощь более опытные сотрудники. Всякое бывает. Но лично в моей практике повторных экспертиз не было.
— Случается, что эксперт просто не обнаруживает на месте происшествия следов?
— К сожалению, такое бывает, поскольку в настоящее время у нас очень много молодых сотрудников со стажем работы до года. Безусловно, существует контроль за их работой: вместе с ними на место происшествия выезжает руководитель. Но всем сразу уделить время невозможно, поскольку в день у нас бывает по 50—60 осмотров. Мы не можем одновременно оказаться на всех местах происшествий. Плюс к этому не каждый эксперт на месте может определить, чьи следы пальцев рук — потерпевшего или преступника — он изымает. Когда в ходе проведения экспертизы устанавливается, что следы принадлежат потерпевшему, тоже, наверное, можно считать, что выезд был пустым.
— Надежда Евгеньевна, у меня к вам последний вопрос. Какими качествами, на ваш взгляд, должен обладать эксперт?
— Прежде всего, он должен был порядочным человеком и быть заинтересован в качественных результатах своей работы. Немаловажно и образование для эксперта. Мое мнение таково: криминалистическую подготовку будущие эксперты должны получать в специализированных учебных заведениях системы МВД. Там они получают все необходимые допуски на проведение криминалистических экспертиз. Хотя у нас в ЭКЦ работают сотрудники, которые получали их уже во время работы после соответствующего обучения. Это не сказывается на качестве их заключений. Но я все же считаю, что подготовка должна проводиться стационарно и в течение более продолжительного времени. Но самое главное — к работе эксперта должно быть призвание.

 Беседовала
Юлия МИЛОВИДОВА