Пётр Николаевич Подображин родился в небольшом селе Ольховец Липецкой области. Центр Русской равнины. Чернозёмные поля, по которым деловито ползут трактора.

Многим местным мальчишкам предстоит освоить эту технику. Нашему герою была уготована иная судьба: когда ему исполнилось восемь лет, семья переехала, и этот тихий простор сменился суетой Москвы. Ему было суждено взяться за рычаги ещё более могучей машины — танк «Валентайн».

В Москве Пётр Подображин оказался в 1932 году. Окончил здесь семь классов. Потом пошёл в школу фабрично-заводского ученичества, где освоил профессию моториста на катерах.

К тому времени настал год отправиться в армию. Попал Подображин в воздушный флот, в Черниговскую лётную школу. Здесь новобранца обучили управляться с истребителем И-15. Мы более привычны к грозному виду самолётов поздних этапов войны, и биплан И-15 на их фоне кажется неказистой игрушкой. Но ребята из лётной школы готовы были бить врага любым оружием. Как вспоминает Подображин, когда они узнали о начале войны, особых эмоций даже не возникло: «Нам было всем по 19 лет, молодые». Каждый без страха готов был в ту же секунду отправиться на фронт.

К сожалению, одного бесстрашия защитников Родины было недостаточно. Город Чернигов находится недалеко от границы и быстро оказался под ударом. Курсантов перебросили в Зерноград под Ростовом-на-Дону. Вскоре разыграются страшные сражения. Несколько раз город переходил из рук в руки. Ребята из Чернигова, успевшие закончить учебно-лётную подготовку, могли со временем стать боевыми пилотами, однако на фронте срочно требовались люди, чтобы восполнить потери сухопутных войск.

— Так под Ростовом-на-Дону меня бросили в пехоту. Попал я в 13-ю гвардейскую стрелковую дивизию.

…Заснеженный лес неподалеку от Харькова. Вместе с однополчанами Пётр продвигается вперёд. По документам они — рота автоматчиков, но в руках одни лишь винтовки. То один, то другой вскидывает оружие и наугад стреляет вперёд. Врага не видно, но где-то он впереди — так пусть голову не поднимает. Вдруг впереди движение — немец, оказывается, уже совсем близко! Противник слепил себе укрытия из снега, будто дети построили крепость. Защита ничтожная, но пока передовые солдаты не подошли метров на пятнадцать, понять, что рядом позиции гитлеровцев, было невозможно.

Рота залегла. Враг бьёт из-за гряды. Его не видно, а вот советские солдаты как на ладони. Как отвечать? Деревья да сугробы; треснул выстрел — уже и не прицелишься туда, откуда раздался. Прямо перед Подображиным командира взвода вдруг схватывает как судорогой — попали. Тут же подбегает медсестра и оттаскивает его в тыл.

Бой вслепую продолжается, пока снег рядом не раскалывает особенно громкий удар. Взорвавшаяся граната срезает осколками кору, роет землю и ищет людей. Как будто новый взрыв происходит уже в теле — колено. Это сражение для Подображина окончено.

Сперва полевой госпиталь, затем — Сталинград. Ранение не позволило ему помочь боевым товарищам, отстаивавшим Волжскую крепость. За эту битву 13-я гвардейская дивизия была награждена орденом Красного Знамени. На её боевом счету в этот период — свыше 15000 уничтоженных гитлеровцев.

Пути этой прославленной части и Петра Николаевича в Сталинграде разошлись. Впрочем, они ещё будут вновь сражаться в одних и тех же битвах, в том числе у Берлина и Праги.

Пока же его направили в Баку, в 27-й учебный танковый полк, готовивший экипажи для иностранной техники. Побывавшему лётчиком и пехотинцем, Подображину предстояло теперь освоить специальность механика-водителя. 

На фронт вернулся в ноябре 1943 года, будучи приписанным к 25-му танковому корпусу. Эта часть тоже сражалась в Сталинградской битве и была известна среди бойцов как та, что едва не взяла Гитлера в плен.  Дело было так: обеспокоенный поражением на Волге, фюрер прилетел в Запорожье, чтобы обсудить ситуацию на фронте с Манштейном. В то время корпус вел бои на Донбассе. Оторвавшись на 150 км от войск Юго-Западного фронта, чтобы отрезать пути отступления для гитлеровцев, корпус взял Павлоград — меньше ста километров от Запорожья! — и продолжил боевые действия в этом районе. Узнав, что советские войска ведут сражение на расстоянии, которое танки могут преодолеть в считанные часы, Гитлер спешно покинул эту негостеприимную для него землю. Передовые части корпуса находились в считанных километрах от аэродрома, с которого улетал немецкий вождь.

После легендарного рейда 25-й танковый корпус наступал под Житомиром и Новоградом-Волынским. «Подавили мы там немножко немцев», — улыбается Подображин. Воевал он на «Валентайне» — британском пехотном танке. «Слабенький, — признаёт ветеран. — Скорость 25 км/ч, хотя мог и быстрее. Пушка — 57 мм. Но, какой бы ни был, а пришлось на нём — куда денешься? Направят на задание — едем».

Серьёзные бои разгорелись под посёлком Чоповичи. 25-й танковый корпус схватился с танковой дивизией СС «Адольф Гитлер». Трижды железнодорожный узел переходил из рук в руки.

— Идёт наша рота — десять машин. Ночью было дело — темно-темно, ничего не видно, — вспоминает Подображин. — Но немцы ту дорогу пристреляли. Мы хоть фары и не включаем, а незаметно такой колонной не подойдешь, и все равно они знают, что мы приближаемся. Открыли стрельбу. Ехавший вперед меня танк остановился на том же месте — подбили, вижу, пламя пошло. В колонне я второй. Тут же затормозил и едва успел выскочить, как подбили и мой танк.

Немцы успели расстрелять пять машин. Без своего «Валентайна» Подображину с ещё одним спасшимся из экипажа товарищем оставалось лишь дожидаться возле дороги, когда бой закончится.

Где же сражаться тяжелее: в пехоте, на своих двоих, или на мощной технике, которая, однако, сгорит, как спичка, от меткого выстрела?

— Сказать, где тяжелее — в пехоте или на мощной технике, очень непросто, — размышляет Пётр Николаевич. — В авиации говорили однозначно: лучше быть лётчиком, чем в пехоте. А вот что касается танкистов… Конечно, мы пешком не ходили, и на марше нам было легче. Однако я вспоминаю, как горели наши танкисты. Те люди, с которыми вместе учился, вместе был на марше, вместе воевал. Когда под Чоповичами бой закончился, мы приблизились к подбитым танкам. Я подошёл к передовой машине. И вот такой же механик-водитель. Как сидел он, держась за рычаги, так и остался, вмиг сгоревший на своём месте.

Уцелевшие пять машин получили новое задание — обойти станцию. Из этого рейда, в котором не участвовали оставшиеся без танков бойцы, никто не вернулся. Позже их обнаружили: искорёженная техника, возле которой лежали 14 советских танкистов. Издеваясь над ними, гитлеровцы вырезали звезду у каждого на лбу.

Злоба их была бессильной: 4-я и 1-я танковая армии немцев были опрокинуты, а 1-й Украинский фронт навис с северо-запада над Корсунь-Шевченковской группировкой противника, полностью разгромленной в ближайший месяц в ходе одноимённой операции.

Однажды для ответственной миссии командование создало спецгруппу — два танка «Валентайн», с каждым — десяток мотострелков.

— Мы должны были ударить с тыла, — рассказывает Подображин. — Простояли мы четыре дня, а бригада всё  не наступает. Зато через деревню, у которой мы расположились, постоянно идут немцы. А мы-то в засаде! Не стреляем, не шумим, но тихонько их задерживаем и запираем в доме. В какой-то момент мимо проезжал на машине офицер. Мы, конечно, и его хотели задержать, да только он не растерялся, поддал газу — и был таков. Мы знали, что буквально метрах в пятистах ещё одна деревня. Да только не знали, что в этой деревне немецкий штаб! Прошло какое-то время. Идёт бронетранспортёр. Дорога по низине, мы — сверху. Скрываться уж нечего — дали залп, подбили его. А он только первый, и за ним на нас от немецкого штаба «Тигры» идут! «Валентайн» против них не боец — еле-еле прорвались к своим.

Второе ранение Подображин получил в Польше. Когда танк был подбит или требовал ремонта, лишённые машины бойцы могли участвовать в сражении как обычные пехотинцы. В одном из таких боёв его вновь нашёл осколок. Большую часть подарков вражеского снаряда оперативно вытащили, но один так и остался в теле, и, надавив на кожу, можно до сих пор почувствовать вросшую железку.

25-й корпус принял участие и в завершающих битвах Великой Отечественной. Его бойцы действовали в районе Котбуса и Люббена, отрезая значительные силы противника от Берлина. В один из тех жарких дней Подображин следил за пригородной дорогой близ столицы рейха. Наблюдательным пунктом стала трофейная машина. С одной стороны — поля, с другой — редкий лесок. Вдруг из-за деревьев на дорогу выходят немцы — десятки солдат, полагавших, что на дороге свои. Однако во всей округе только и было, что это множество солдат да один советский танкист. Осознав, что за форма на человеке, немцы обомлели. Вот только что предпринять Подображину, бывшему в одиночестве против этой толпы? Ситуацию предпочли разрешить сами немцы: в следующую секунду они разом рванули обратно в лес. В эти дни и один советский солдат вызывал у многих из них панический страх. 

От Берлина корпус срочно перебросили в Чехословакию. Поступили сведения о подготовке в Праге восстания — хороший момент, чтобы покончить с последней крупной группировкой врага. В те дни здесь находился Власов. Он намеревался бежать в американскую зону оккупации, но разведчики узнали об этом. Чтобы задержать его, были направлены мотострелки 25-го танкового корпуса, вытащившие генерала-предателя из джипа, где он прятался под матрасами.   

Демобилизовался Подображин в 1947 году. В Москве после войны жить было очень тяжело. Решил — вернусь в армию, на сверхсрочную. Но служба подорвала здоровье; вновь пришлось форму оставить. После этого, наконец, нашёл место, которое пришлось по душе, — в милиции. Двадцать шесть лет отработал Пётр Николаевич в Госавтоинспекции, выйдя на пенсию в звании подполковника.

Многие ведомственные и боевые награды отмечают его путь. Среди них: орден Отечественной войны I и II степени, медаль «За освобождение Праги», «За взятие Берлина» и многие другие.

Денис КРЮЧКОВ,

рисунок Николая РАЧКОВ