Встреча с Яковом Дмитриевичем Кузнецовым — редкая удача для любого нашего современника. В ясных и внимательных глазах ветерана, в складках его лица, обветренного дорогами Великой войны, в его открытой улыбке чувствуется сила и уверенность, живая причастность к эпохе великих людей, о которых мы знаем из книг.

5 мая Якову Дмитриевичу исполняется 98 лет. В возрасте библейского старца он сохранил ясность ума, твёрдость руки и прекрасное чувство юмора.

 

Войну Кузнецов встретил на самой границе с Германией, в Литве, будучи 25-летним опытным кадровым офицером. Он смело смотрел в лицо врагу и передавал свою спокойную уверенность подчинённым. Боевой путь этого человека во многом напоминает сюжет из книги Симонова «Живые и мёртвые». Как и Иван Синцов, он был политруком стрелковой роты. Как и Синцову, ему пришлось испытать всё горе и все невыносимые тяготы кровопролитного отступления к окрестностям столицы в грозном 41-м.

В первое утро войны политрук стрелковой роты 142-го полка 45-й дивизии Яков Кузнецов был со своими бойцами в летнем палаточном лагере, в четырёх километрах от границы с Германией. Командиру полка Шмакову удалось в кротчайшие сроки собрать потрёпанный бомбёжкой полк и направить его к границе для оказания помощи пограничникам. У красноармейцев были лошади, артиллерия и самое главное — боеприпасы. Они были полны решимости наказать вероломных фашистов за нарушение договора о ненападении.

Бой был тяжёлый. Координировать действия подразделений и наблюдать за противником мешали высокая рожь и хаотично разбросанные по фронту хутора. Рота Кузнецова в этот злополучный день потеряла своего командира, а также двух из трёх командиров взводов. Яков Дмитриевич получил приказ возглавить роту. Кузнецову нелегко было приступить к выполнению новых обязанностей, но времени для раздумий у него не оставалось. Между тем полк, несмотря на натиск противника, сумел удержать свои позиции. Яков Дмитриевич сам чудом уцелел. Он лежал рядом с пулемётчиком Курамидзяном и вдруг заметил, что тот перестал стрелять. Парень получил пулю в лоб. Стреляли прицельно. Кузнецов понимал, что в любой момент может быть убит. Кубари на петлицах делали его приоритетной мишенью для немецкого снайпера. Окопался поглубже — вот и всё, что он мог сделать. О своей безопасности командиру особо думать некогда.

На следующий день полк оставил свои позиции. Солдаты из разведки сообщили, что немцы отрезали подразделение от тыла. Полк потерял связь с дивизией, но не был деморализован. Отходили организованно, с оружием в руках, вступая в перестрелки с противником.

Отступать по территории Литвы было чрезвычайно тяжело. Местное население красноармейцам не то что куска хлеба, но и воды не давало: буквально запирали колодцы на амбарные замки при появлении советских подразделений. Кузнецову и его бойцам приходилось переправляться не через одну реку на самодельных плавсредствах под огнём с самолётов противника. Тяжело было смотреть на разбомбленные, сожжённые советские военные аэродромы. Невыносимо было видеть изуродованных солдат, ставших жертвами сволочей из литовских фашистских формирований. Ребята просили их добить, чтобы не мучиться.

Вышли из окружения в районе Полоцка. Пограничники, закрепившиеся в городе, устроили для изрядно поредевших подразделений 142-го полка узкую переправу через Западную Двину.

— До войны в моей роте было 135 человек, 11 национальностей. Хорошие были солдаты, настоящие патриоты. Никто не плакался, раненые свои позиции не оставляли, — вспоминает Яков Дмитриевич. — До Полоцка из них дошли только 50.

У Кузнецова и его бойцов не осталось никаких сил, но именно его изголодавшемуся подразделению было приказано защищать эшелон с едой и припасами, к которому подошли фашисты. Красноармейцы со своей задачей справились, но сам город вскоре пришлось оставить. Немцы заманили отступающий полк в простреливаемый с двух сторон овраг. Это был сущий ад. Яков Дмитриевич хорошо помнит, как упал замертво бежавший прямо перед ним санинструктор. Кузнецов был одним из 13-ти выживших в этой бойне красноармейцев.

Фронт с ожесточёнными боями отступал к Великим Лукам, Ржеву, Осташкову. В роту Якова Дмитриевича приходило пополнение, а он так и оставался её командиром. На Калининском фронте 142-му полку выпало защищать с юга позиции армии под Осташковым. Рота Кузнецова была расположена на возвышенности. Немцы выбили их оттуда. Из штаба полка прибежал старший лейтенант, чтобы расстрелять Кузнецова. Бойцы заступились за своего командира и пообещали отбить потерянные позиции. Роту из 44-х солдат усилили 8-ю пограничниками, 4-мя ручными пулемётами и одним миномётом. В 6 утра ударом с флангов противник был выбит.

Этот эпизод запомнился Кузнецову на всю жизнь как чрезвычайно важная победа духа. Наград за это никто не получил. «Вы же не захватили, а вернули высоту», — говорили в штабе. А немцы тем временем прижимали войска Красной Армии к Калинину. Кузнецов со своими бойцами прибыл туда к 12 октября. Но уже через четыре дня город пришлось оставить, так как фашисты отрезали трассу, соединявшую его со столицей. Солдаты на чём попало переправились через Волгу. Закрепились в районе города Кимры неподалёку от Клина. Больше ни пяди земли красноармейцы немцам не отдали. 5 декабря, на 167-й день войны, началось долгожданное, но кровопролитное контрнаступление. В этот день Яков Дмитриевич с пистолетом, направленным в затянутое дымом небо, как и тысячи других командиров, поднявшихся из мёрзлых окопов Западного, Калининского и правого крыла Юго-Западного фронтов, перелистнул страницу истории Второй мировой войны, всей мировой истории, едва не канувшей в беспросветную тьму фашизма.

 

Накануне Дня Победы Якова Дмитриевича и его супругу Елизавету Васильевну навестили начальник УВД по ЗАО полковник полиции Владимир Рожков и председатель Общественного совета при УВД Алхас Мирзабеков. В этот день они посещали ветеранов Великой Отечественной войны — бывших сотрудников органов внутренних дел Запада столицы. Ветеранам вручили подарки и цветы, а также выслушали их просьбы и предложения по улучшению социально-бытовых условий

 

 

 

После окончания Московской битвы Кузнецов стал комиссаром отдельного батальона связи 145-й стрелковой дивизии. В этой дивизии Яков Дмитриевич провоевал до 5 марта 1945 года. На фронте в 1943 году Кузнецов познакомился со своей будущей супругой, с которой и живёт до сих пор, деля на двоих все радости и скорби века. В марте 1945 года он стал командиром отдельного батальона связи 14-го стрелкового корпуса 2-й ударной армии 2-го Белорусского фронта, наступавшего севернее Берлина.

Столицу павшего Третьего рейха Яков Дмитриевич со своими боевыми товарищами посетил, когда над Рейхстагом уже был поднят красный флаг. Он оставил на его стене надпись «Кузнецов Яков Дмитриевич с Орловщины».

Да, Орловщина, где находится родное село Кузнецова — Брянцево, может гордиться своим сыном. Яков Дмитриевич родился за два года до революции. После бури Гражданской войны в селе на 360 домов сформировался крепкий колхоз. В армию на срочную службу в 36-м Кузнецов уходил будучи секретарём комсомольской организации этого колхоза. Сметливого парня отправили учиться на радиста. За год в школе радистов Кузнецов очень хорошо овладел азбукой Морзе. Командир дивизии привлекал Якова для работы на своей радиостанции.

В 1938 году кандидат в члены компартии Кузнецов стал политруком радиороты. В то время командир батальона связи Максимов усиленно обучал их стрельбе. Снайперские навыки пригодились Кузнецову на войне. В пылу жестокого боя под Великими Луками один из его бойцов в сердцах пожаловался командиру, что ему удалось лишь ранить бежавшего в атаку немца. Кузнецов тут же взял винтовку и двумя меткими выстрелами убил того фашиста и другого, подоспевшего ему на помощь. В те суровые дни действовать нужно было предельно жёстко. Враг не жалел ни солдат, ни мирных жителей. Воздух был наполнен свинцом до отказа. Фашистские самолёты, почти безнаказанно нанося удары, смешивали людей вместе с землей. Один из осколков там, под Великими Луками, оставил след на руке ветерана на всю жизнь. Тогда Кузнецова перевязал солдат по фамилии Иваненко, один из немногих его сослуживцев, оставшихся в живых с первого дня войны. Потом Иваненко сам получил тяжёлое ранение и погиб, подорванный снарядом, во время отправки в тыл.

Вот три настойчивых совета, которые слышали новобранцы в роте Кузнецова летом и осенью грозного 1941 года: не подставлять голову под обстрел, не терять связь с товарищами по правую и левую руку, не отставать. Поддерживать боевой дух у солдат в ходе отступления было тяжело. Яков Дмитриевич помнит, чего для него и его бойцов стоило смотреть на стариков, остающихся на захватываемой противником территории, слышать их обращение: «Братцы, на кого же вы нас оставляете?». И бойцы аккуратно спрашивали у своего командира: «Когда же мы перестанем отступать?» Кузнецов честно, глядя в глаза, говорил то, во что верил сам: «Подойдёт время, и фашисту мы ответим». Он учил солдат терпению, хотя самому порой его едва хватало, но все переживания оставались внутри. Кузнецов глубоко осознавал всю лежащую на нём ответственность командира. Спасти своих ребят от плена, сохранить боеспособность роты — вот каковы были его цели. И он их достиг.

Якова Дмитриевича впору назвать человеком заговорённым. И вот ещё два эпизода в подтверждение того. В мае 1936 года Яков был первоначально приписан в Военно-морской флот. Но вместо него туда, а именно на Южный Сахалин, отправился призванный с ним в одно и то же время двоюродный брат. Секретаря комсомольской организации Кузнецова руководство решило перенаправить, видимо, на более технически прогрессивную стезю — в школу радистов. А потом пришла дурная весть с Дальнего Востока: двоюродный брат вместе с 250 другими новобранцами погиб на пароходе, подбитом японцами. Годы спустя, в грозном 41-м, в одной из деревень под Великими Луками Кузнецов вместе со своими товарищами находился в избе, когда туда прямым попаданием угодил снаряд. От дома не осталось ничего, даже печи, за которой чудом уцелел комроты. Тогда командир полка, полный изумления и, кажется, даже некоторого возмущения, крикнул: «Кузнецов, да как же ты живой?!»

Кузнецов демобилизовался в 1947 году с должности командира отдельного батальона связи 26-й механизированной дивизии, базировавшейся в Германии. Два мирных года он жил здесь вместе со своей женой и ребёнком. На смену Якову Дмитриевичу, с его средним образованием, пришёл человек, окончивший академию. Боевой офицер с семьёй переехал в столицу, где от Ленинского райкома партии получил направление в милицию. Он стал заместителем начальника 83-го отделения милиции. В 1952 году Кузнецов закончил Московскую вечернюю юридическую школу, после чего возглавил 10-е отделение милиции. В 1954-м Яков Дмитриевич окончил Вечерний университет марксизма-ленинизма при МГК КПСС. В 1958 году боевой офицер стал заместителем начальника Киевского райотдела по службе. 1962 году вышел на пенсию.

— Многое мне дала милиция. Я так скажу: побудешь начальником отделения и всему научишься, — улыбается ветеран. — Всё нужно знать начальнику территориального подразделения милиции, во всём разбираться — в законах, в людях.

Но свою активную трудовую деятельность Кузнецов тогда не завершил. Он стал председателем райкома профсоюза Киевского района и проработал на этой должности 17 лет.

— Помирать нам, ветеранам, рановато, у нас дел ещё много. Нужно нашу молодёжь наставлять на верный путь. Ни немцы, ни американцы за нас этого не сделают, — считает Кузнецов.

Сергей ЛЮТЫХ