Анатолий ГОРОХОВ: «АВТОР ДОЛЖЕН УМЕТЬ СОПЕРЕЖИВАТЬ»
В феврале этого года были объявлены результаты конкурса ГУВД по г. Москве на лучшие произведения и проекты в области литературы, искусства и благотворительности. Одним из лауреатов премии стал поэт Анатолий Горохов. Тогда, на вручении премии, мы договорились о встрече, и вот, наконец, она состоялась.
Он представитель советской культуры. Закалённый в тяжёлые послевоенные годы характер Анатолия Сергеевича проявился в его творчестве, которое основано на ответственном отношении к жизни общества. Такие песни, как «Королева красоты», «Наша служба и опасна и трудна» и многие другие шлягеры, текст к которым он сочинил, вошли в золотой фонд отечественной эстрады и снискали искреннюю любовь народа. Сам же автор произвёл на меня впечатление простого, отзывчивого человека и интересного собеседника.
— Анатолий Сергеевич, расскажите о себе. 
— Я родился в Калинине, был четвёртым ребёнком в семье. Всё моё детство связано с этим городом. Отец был директором медно-аммиачной фабрики. Мама работала инженером по качеству на ткацкой фабрике. Они были людьми технического склада ума, очень образованными и воспитанными. Я рано научился читать и писать. Книги проглатывал одну за другой, что значительно расширило мой кругозор и словарный запас.
— Что вы помните о войне?
— Мне было три года, когда она началась. Производство, которым руководил отец, эвакуировали. На нём лежала огромная ответственность за организацию этой операции. С риском для жизни он сохранил стены своего предприятия, которые нужно было разрушить перед отъездом. Однако когда Калинин освободили, отец смог так организовать работу, что производство велось и в эвакуации и на прежнем месте одновременно. Мне хорошо запомнился один эпизод, трепетную память о котором я пронёс через всю свою жизнь. Однажды через наш город проходили войска. Они шли освобождать Кёнигсберг. Отец пригласил домой нескольких офицеров, и я по устоявшейся тогда в нашей семье традиции выступил перед гостями. Помню, как спел им песню «Эх, дороги» Новикова. Эти прожжённые порохом, закалённые во многих боях люди были растроганы до слёз.
— С чего началось ваше самостоятельное творчество?
— Свою первую поэму, посвящённую Новому году, я написал в 6 лет. Петь я также начал в раннем возрасте. У меня был широкий диапазон — от тенора до проявившегося в старших классах баса. Запоминал всё на слух. О сольфеджио узнал только в консерватории. В доме никогда не выключали радио. Тогда эфир был наполнен лучшими образцами классической музыки, которые я запоминал и потом самостоятельно исполнял. Я любил петь вместе с вокалистами, которых слушал по радио. Это было таким своеобразным «караоке».
— Анатолий Сергеевич, кем вы себя больше ощущаете — поэтом, певцом или композитором?
— Я никогда не стремился к специализации в определённой сфере деятельности. С детства не строил воздушных замков, а уделял всё свое внимание и мастерство тому, чем был занят непосредственно в тот момент.
— А как учились в школе?
— Я учился в школе № 6 города Калинина. Её в разное время заканчивали такие талантливые люди, как писатель и журналист Борис Полевой, поэт Андрей Дементьев. Там работали очень хорошие учителя. Они стремились давать нам углублённые знания, были очень требовательными, но справедливыми. Учился очень хорошо. Но мои интересы не ограничивались одной учёбой. Я очень любил мастерить. К примеру, однажды сам сконструировал аппарат для подводного плавания. Отец прислал из Германии скрипку, на которой я учился играть в музыкальной школе, но это занятие скоро бросил, так как петь мне нравилось гораздо больше, чем пиликать на скрипке. Ходил в секцию бокса, где мне поставили неплохой нокаутирующий удар.
— Вам пригодилось умение боксировать?
— Конечно, и не раз. Моя юность пришлась на послевоенные годы. Тогда бандитизм имел огромные масштабы. Нужно было уметь постоять за себя и за своих друзей. Приходилось вступать в драки с хулиганами и грабителями. Побеждал благодаря хорошей физической форме и боксёрской технике.
— Когда ваши отношения с искусством переросли из любительских в профессиональные?
— Я не стремился заниматься вокалом и поэзией профессионально. Приехав в Москву после окончания школы, выдержал экзамены в МВТУ имени Баумана. Но в процессе обучения понял, что это всё-таки не моё. В Московскую консерваторию в следующем году меня буквально привёз человек, который услышал, как я пою на одной дружеской встрече. Не веря в то, что у меня получится поступить в такое престижное заведение, где конкурс составлял 170 человек на место, параллельно сдавал экзамены в Московский энергетический институт. Дело закончилось тем, что поступил в оба учебные заведения и сделал свой выбор в пользу консерватории. Там я обучался на вокальном факультете у лучших мастеров того времени. Мой голос окружающие всегда ценили больше, чем я сам, поэтому я не приобрёл свойственного многим талантливым людям тщеславия.
— Почему вы не сделали карьеры эстрадного певца?
— После окончания консерватории я ещё некоторое время работал вокалистом, но голосовые связки у человека сделаны не из металла. Их нужно правильно содержать, что было невозможно в условиях больших концертных нагрузок. Я попал в такую ситуацию, что для сохранения голоса мне пришлось на некоторое время прервать профессиональную вокальную работу. Таким образом, я попал на Всесоюзное радио, куда меня охотно взяли на должность редактора.
— Ваши программы на радио «До-ре-ми-фа-соль», «После полуночи» и другие проекты имели колоссальный успех. С чем вы это связываете?
— Мне была очень близка та сфера, которую я освещал на радио. Из московской консерватории я вынес объёмный багаж знаний и умений. Опыт вокального творчества позволил мне говорить с исполнителями на одном языке. К тому же этот успех был определён сотрудничеством с лучшими представителями академической и эстрадной музыки. Чего стоило только участие такой звезды международной величины, как Муслим Магамаев.
— Как долго вы сотрудничали с Муслимом Магометовичем?
— Мы были с Муслимом хорошими друзьями. Не только работали, но и отдыхали вместе. Я старался сочинять интересные стихи для его песен, а он всячески пытался вывести меня на эстраду в качестве певца. У нас был даже опыт совместного выступления на гастролях. Однако к тому времени, как песни, положенные на мои стихи, стали набирать популярность, я привык получать аплодисменты в виде благодарственных писем от слушателей.
— Кто ваш любимый поэт?
— Ещё в раннем детстве мой внутренний мир перевернуло творчество Александра Сергеевича Пушкина. Для меня этот гениальный человек является абсолютным эталоном высокой поэзии. Он писал очень легко. Можете мне поверить, что обходиться простым языком намного сложнее, чем писать заумно.
— Что вас вдохновило на написание текста песни «Наша служба и опасна и трудна», ставшей неофициальным милицейским гимном?
— В юности у меня был такой случай: меня пытались ограбить на улице. Несколько бандитов хотели снять с меня пальто. В это время рядом оказался патрульный наряд милиции. Это были бывшие фронтовики. Они сразу разобрались в происшедшем и задержали преступников. В тексте песни описано то, что было пережито мною в тот день. «Если где-то человек попал в беду» — эти слова обо мне. Чувство благодарности к тем стражам правопорядка, которые, поборов фашистов, вступили в бескомпромиссный бой с врагом внутренним, наполняет меня до сих пор. К сожалению, тех героев сейчас уже нет в строю, а милиция приобрела дурную славу.
— Как вы относитесь к проходящей сейчас реформе МВД?
— На мой взгляд, перемена названия мало отразится на результатах работы, главные задачи милиции всегда остаются одними и теми же. Здесь стоит обратить внимание на то, как служили милиционеры в послевоенное время. Эти люди берегли честь мундира и целиком предавались своей службе, почитая дело борьбы с преступностью своим священным долгом. Когда я сочинял текст песни «Наша служба», я специально не употреблял слово «милиция». Герои этого произведения угадываются в нём безошибочно, потому как в тексте песни содержится сама суть милицейской работы.
— Вы уже больше полувека профессионально занимаетесь поэзией, музыкальным творчеством. Каково ваше отношение к современному искусству?
— Искусство — это сфера, в область которой нельзя включать всё подряд. Я считаю себя представителем поколения «шестидесятников». В наше время существовало два основных уровня музыкального творчества. Была академическая музыка и эстрадная, которую отличала некая простота и лёгкость. Сейчас же эстрада уступила место чему-то совершенно иному. Шоу-бизнес я не могу признать частью искусства. Безвкусица и дилетантщина заполнили эфиры радио и телевидения. В этих песнях я не вижу поэзии. Я оцениваю качество современной музыки. Оно, за редким исключением, оставляет желать лучшего. Но ещё страшнее тот факт, что сегодняшние авторы не подходят ответственно к смыслу своих произведений. Пропагандируются безнравственность и бездуховность, тогда как искусство, даже в жанре лёгкой музыки, должно говорить об обратном.
— В чём вы видите причину таких негативных изменений?
— Теперь не существует системы художественных советов, которые занимались бы отсевом музыкального шлака. К тому же 20 лет мы живём без государственной идеологии, без стройной и обширной сети домов культуры. В людях нужно воспитывать музыкальный вкус, но сейчас этим не занимаются.
— С вами очень интересно общаться. Человек с таким колоссальным опытом, как у вас, мог бы передать людям много интересного и полезного не только в сфере музыки и поэзии, но и рассказать об эпохе, людях, с которыми вы вместе занимались творчеством. Вы не думали о написании мемуаров?
— Надеюсь заняться этим летом на даче, когда у меня появится время спокойно всё обдумать. Ведь мне по-прежнему поступают заказы на стихи к новым песням. Я подхожу к этим предложениям очень избирательно, но всегда иду навстречу действительно талантливым и одарённым людям. Полагаю, что настоящий поэт всегда должен оставаться отзывчивым человеком. Умение сопереживать лежит в основе любого творчества.
Беседовал Сергей ЛЮТЫХ,
фото А. БАСТАКОВА и М. ГЛЕБОВА
— В документах всех 20 банков залоговым имуществом значился один и тот же магазин в Самаре, да оборудование кафе-бара, — поясняет Ирина Моисеева. — Но магазин на момент возбуждения уголовного дела был уже продан.
Поисковый день проходил обычно по следующему сценарию: команда делится на группы по 2—3 человека. В каждой группе обязательно должен быть туристический навигатор, который хорошо принимает сигнал в лесу, намечается место сбора, где в определённое время все собираются, делятся информацией, обедают и продолжают раскопки до вечера. В определённый час собираются опять в назначенном месте и выходят из леса к транспорту или непосредственно в лагерь. Так было и в тот день. Нам повезло, уже к обеду был результат. Были обнаружены останки двух красноармейцев, погибших в результате миномётного обстрела. При них каски, магазины от ППШ, сапёрные лопатки, ложки, подсумки для патронов. К сожалению, не было медальонов или других вещей, которые бы помогли определить имена и фамилии бойцов. Судя по находкам и остаткам укреплений, эти позиции неоднократно переходили из рук в руки. Количество стреляных гильз как от нашего, так и немецкого стрелкового оружия, осколков от различных снарядов, остатков колючей проволоки, вросшей в деревья, поражает воображение и подтверждает нашу версию. Район для дальнейшего поиска вполне перспективный, решаем в другой день продолжить поиск в этом месте. А пока нужно спешить к машине, скоро стемнеет.
Часа через два мы уже были в лагере. Делились впечатлениями с ребятами из второй группы. У них результат оказался скромнее. Откопали несколько касок, один штык и некоторые другие предметы, которые займут достойное место в нашем музее. Пройдет ещё десяток лет и даже в плохой сохранности подобных вещей будет не найти. Поисковики 2050-х годов будут рады и стреляным гильзам, а интерес к этой Великой войне, думается, не иссякнет.
В этом районе обнаружили останки ещё одного нашего бойца, погибшего в жестоком бою. Рядом стреляные гильзы, каска, штык и противогаз. Боец, видимо, вёл огонь из ячейки и погиб от разорвавшегося снаряда. Похоже, в том месте немцы пытались пробиться из окружения. Судя по предметам экипировки наших бойцов вперемешку с остатками немецкой, количеством так называемого «настрела», можно говорить об ожесточённых боях и рукопашных схватках. Мы обнаружили две половинки немецких жетонов, которые принадлежали солдатам 4-й пулемётной роты 1-го батальона 10-й мотопехотной дивизии Вермахта, здесь же обнаружили остатки легендарного немецкого автомата МП-40, развороченного взрывом, короб от патронов к немецкому пулемету МП-34. Удивительно сохранился в грунте фрагмент немецкой газеты.
И вот пройдя 6 километров по лесу, кстати говоря, ежедневно мы проходили 12—15 км по пересеченной местности, отряд вышел к заброшенной деревне, той самой, за которую шёл бой. Некоторое время ушло на поиск позиций и восстановление картины боя. А уже через час были первые находки: обрывки пулемётных лент, гильзы от ПТРД и винтовки Мосина, авиапулемёта ШВАК и неразорвавшаяся авиабомба ФАБ-50, корпус которой при ударе получил трещину. Наш взрывотехник, осмотрев её, сообщил, что она не взрывоопасна, так как бомба была снаряжена амональным взрывчатым веществом, которое не терпит долгого воздействия воды и попросту растворяется. Попадались осколочные рубашки от ручных гранат, остатки от противопехотных мин, а также колючая проволока и осколки — вечные спутники линии обороны. Обнаружили и фрагменты ВПГС-41. Это редкая вещь — винтовочная противотанковая граната Сердюка (на вооружении Красной Армии состояла недолго из-за слабой эффективности). А я прошёл мимо и не обратил особого внимания на небольшой желтоватый бетонный цилиндр с конусом. Оказалось, это корпус от редкого боеприпаса. Немецкий аналог нашей противопехотной мины, изготовленный из бетона с вкраплением металлических осколков. Хорошо, что в отряде есть специалист-взрывотехник, он-то раритет и подобрал. Теперь корпус каменной мины будет демонстрироваться в классе инженерной подготовки нашего подразделения.
В заключительный, седьмой день поиска мы отправились навестить жителя одной глухой деревушки, который был очевидцем событий 1942 года. Ещё в прошлую нашу вахту мы познакомились с этим интересным человеком, живёт он практически один во всей деревне, лишь летом кто-то ещё приезжает туда. До ближайшего населённого пункта 8 км по лесной дороге, которая осенью и весной совсем непроходима. В прошлый раз дед Егор не очень охотно общался с нами, но сейчас командир Всеволод Иванович проявил чудеса дипломатии и наш собеседник понял, что мы не «чёрные копатели», и как оказалось, даже нашёлся общий знакомый, работающий в ГУВД Москвы, родом из этой деревни. Так вот, этот крепкий для своего возраста дедуля рассказал нам, как зимой 1942 года, ему тогда было 13 лет, наши разведчики, пытаясь пройти оврагом через деревню, попали под перекрёстный пулемётный огонь немцев и все погибли. Командовал группой лейтенант. Всех их местные жители закопали там же. Это место приблизительно он и показал нам. К сожалению, братскую могилу в тот день нам обнаружить не удалось, сильно испортилась погода, полил дождь, а в овраге лежал снег, да и времени у нас было недостаточно. Ну, ничего, мы ещё вернёмся!
Теперь о способах защиты. Первым шагом на пути противостояния борсеточникам может стать обычная тонировка в пределах допустимой нормы. Тонированное стекло разбить одним ударом значительно сложнее, поскольку нанесённая пленка обладает скрепляющим эффектом. А значит, у водителя, на борсетку которого покусились, есть пара секунд, чтобы отреагировать и убрать её с переднего пассажирского сиденья. Ещё один способ усложнить жизнь преступникам — накинуть ручки сумки или борсетки на рычаг ручного тормоза. Почувствовав сопротивление, борсеточник бросит сумку и пустится наутёк. Избежать обидной утраты сумки можно и положив её сзади переднего пассажирского сиденья, прямо на пол. Пусть даже злоумышленник разобьёт стекло, но не станет сильно наклоняться в салон, шарить по полу — время работает против него и скорее всего он отправится на поиски другой, более доступной добычи. Если же обстоятельства сложились так, что упомянутые меры предосторожности были забыты, борсетка осталась лежать на переднем сиденье, а в боковые зеркала видно, что к машине приближается незнакомец, следует просто переложить её к себе на колени — на разбойное нападение преступник такого типа не пойдет.
Ещё одно «хлебное» для преступников место — банки. Один, как правило, крутится у входа и, заприметив респектабельного «клиента», проходит с ним внутрь и смотрит, какую операцию тот совершает. Если он снимает деньги со счёта, можно быть уверенным: злоумышленники его уже не отпустят. Борсеточник, «пасущий» жертву, подаёт сигнал двум другим, ожидающим на улице поодаль. И когда та выходит из банка, отправляются следом и выжидают удобный момент для того, чтобы совершить нападение — например, машина остановится на всё том же светофоре, на парковке у магазина, некоторые преступники сопровождают автомобиль вплоть до самого подъезда.
Победа Сергея Шевчука была, конечно, не случайной. Сначала он стал победителем конкурса среди коллег в районном ОВД, затем вошёл в тройку лидеров на окружном этапе состязаний и, наконец, занял первое место, соревнуясь в мастерстве с лучшими специалистами органов дознания столицы.
Дмитрий Сухарев не помышлял о службе в милиции. После школы поступил в ПТУ № 19 по специальности «помощник шеф-повара». По окончании училища отслужил два года в армии. Стал вопрос о высшем образовании — Дмитрий выбрал юридический факультет.
Получив диплом юриста по специальности «уголовное право», Иван Кокорев решил осуществить свою мечту — стать сотрудником милиции. Именно с этой целью около трёх лет назад он и пришёл в отдел внутренних дел по району Строгино. Ивана направили на службу в отдел дознания. В молодом сотруднике заместитель начальника дознания ОВД по району Строгино старший лейтенант милиции Дмитрий Агальцов ещё во время его стажировки увидел мощный потенциал. Мудрый наставник был уверен, что в этой профессии у его стажёра большое будущее, ведь в нём он разглядел главные качества и способности, необходимые дознавателю.
Павел Илларионович в своём рассказе поведал ребятам о главных вехах в списке великих сражений Великой Отечественной войны: битве за Москву, Сталинградской и Курской битвах, штурме Берлина… Ну и, конечно же, рассказал о своей военной биографии. А она поистине героическая.
Из года в год под сводами Культурного центра ГУ МВД России по г. Москве в преддверии самого великого для нашего народа праздника — Дня Победы — собираются люди, биографии которых навсегда переплелись с этой трагической эпопеей длиной в четыре долгих года. Их чествуют руководители московского гарнизона правопорядка, актив ветеранской организации главка, благотворители. На несколько часов все гости мероприятия окунаются в атмосферу духовного единения, в процессе которого предаются воспоминаниям, а иногда и переживаниям о будущем когда-то спасённой ими Родины.
Тёплые и искренние слова благодарности со сцены в этот день также выразили председатель Совета общественной организации ветеранов органов внутренних дел г. Москвы генерал-майор внутренней службы Виктор Антонов, вице-президент Регионального общественного благотворительного фонда «Щит и Лира» заслуженный артист России Юрий Сербин и исполняющий обязанности начальника Управления морально-психологического обеспечения УРЛС ГУ МВД России по г. Москве полковник милиции Владимир Рубан.