«Если где-то человек попал в беду...» К счастью, сегодня даже ребенок сможет безошибочно закончить эту фразу с установленных практически во всех людных местах города агитационных плакатов. Однако что делать, если еще не известно, попал ли человек в беду. Я говорю о тех случаях, когда сухой казенный текст объявления в рубрике «Внимание, розыск!» начинается со слов: «Ушел из дома и не вернулся…» Как узнать судьбу пропавшего и его местонахождение? Куда следует обращаться встревоженным долгим отсутствием близкого человека родственникам? На эти и другие вопросы в беседе с нашим корреспондентом отвечает начальник 5-й ОРЧ при ОУР КМ УВД по СВАО майор милиции Виктория ХЛЫСТИКОВА. Обратились мы к ней не случайно, ведь задачи этого подразделения — розыск без вести пропавших и утративших связь с родственниками людей. 

 

—Виктория Николаевна, расскажите, пожалуйста, что следует делать при исчезновении члена семьи?

— Для начала позвонить в Бюро регистрации несчастных случаев, куда поступает информация обо всех обнаруженных неопознанных трупах и доставленных в больницу людях, чья личность не была установлена. Телефон бюро 688-22-52 работает круглосуточно. Если там вам ответили, что информацией о данном человеке не располагают, тогда необходимо прийти в милицию и написать заявление. В каждом территориальном отделе из числа сотрудников криминальной милиции созданы оперативно-разыскные группы, состоящие, как правило, из двух человек. Эти люди и займутся вашим делом.

— Да, но перед тем, как обратиться в милицию, нужно ждать трое суток, пребывая в неизвестности, которая страшнее даже самой плохой вести.

— Кто вам об этом сказал? Если вдруг вам отказали в приеме заявления, попросив прийти на третий день, знайте — это грубейшее нарушение сотрудниками своих должностных обязанностей. Тревогу надо бить сразу же после исчезновения, а не ждать, теряя драгоценное время. Хотя я могу объяснить причины такого поведения моих коллег. По существующему положению лечебные заведения города и станции трупоперевозок должны направлять информацию обо всех поступивших к ним пострадавших или трупах в бюро каждые три часа, от областных абонентов эти данные должны приходить туда раз в сутки. На самом же деле медики не всегда делают это вовремя. Зная о подобных задержках, нерадивые оперативники не хотят брать на себя работу раньше времени. Но вы стойте на своем и требуйте приема заявления. Вернется человек или отыщется в больнице — прекрасно, заберете заявление назад. Кстати, читателям нелишне будет знать и телефоны «скорой помощи», по которым можно получить информацию о поступивших к ним гражданах, личность которых известна:

445-02-13, 445-01-02.

— А по каким законным основаниям человеку могут отказать в приеме заявления?

— По регламентирующим нашу деятельность приказам заявление о том, что человек пропал без вести, может подать только близкий родственник. Естественно,  соседям мы не отказываем в помощи и проводим оперативные мероприятия по розыску пропавшего, но разыскное дело заводим только в том случае, если заявление приносят близкие родственники.

— Есть ли шансы у родственников, что без вести пропавший отыщется, а самое главное — живым.

— В большинстве случаев нам удается найти человека. И далеко не всегда оправданы мысли, что раз человек не вернулся домой, значит, угодил под машину или стал жертвой бандитов. Нередки случаи, когда пожилой человек не в больницу попал, а просто забыл дорогу домой. Кстати, чтобы этого избежать, советую всем имеющим пожилых близких, пришивать им на одежду бирку с именем и домашним адресом. Тогда при доставлении старика в милицию дежурный не будет гадать, кто он и откуда. Еще одна категория «потеряшек» — это люди, поступившие в лечебные заведения Московской области как известные, то есть с документами. Из Подмосковья предоставление в Бюро информации по этим людям не предусмотрено. Получается, человек жив, может,  только не вполне здоров, но родственникам об этом ничего не известно. У меня был случай, когда пропала жительница нашего округа, страдающая психическим расстройством. Мы ее полгода искали, а оказалось, все это время она в психоневрологической больнице города Мытищи находилась. Женщина по каким-то делам отправилась в Подмосковье, там у нее случилось обострение, и ее поместили в стационар. Паспорт при себе у пациентки имелся, поэтому врачи свято хранили врачебную тайну, до тех пор пока наша ориентировка до них не дошла. Есть и другие ситуации. Человек попал в аварию, сам цел, но факт ДТП требует официального составления протокола. Многим водителям известно, что где-нибудь в глубинке ожидание инспектора ДПС может запросто затянуться на несколько часов. А потом можно просидеть еще столько же в группе разбора. А сколько уйдет времени на поиск эвакуатора для буксировки поврежденной собственности в гараж или ближайший автосервис? Все это время водитель пребывает в шоковом состоянии и просто не помнит о том, что его ждут и очень волнуются дома.

— Наверняка розыск без вести пропавших и утративших связь с родственниками людей — не единственное направление вашей работы?

— Да, это так. Еще мы занимаемся установлением личности неопознанных трупов, а также розыском неплательщиков алиментов и преступников, скрывшихся от органов следствия, дознания и суда.

— А каких разыскных дел в работе у сыщиков больше всего, наверное, заведенных на без вести пропавших?

— Отнюдь. Дела на лиц, скрывающихся от правосудия, составляют примерно такое же количество.

— Интересно было бы узнать, как ищут преступников.

— Большинство разыскных дел заведено на людей, скрывшихся от следственных органов, и называть их преступниками нельзя. До тех пор пока суд не признал их виновность, они только подозреваемые. Однако методы розыска подозреваемых и уже осужденных лиц ничем не отличаются. Обо всех рассказать не могу, служебная тайна, но некоторые этапы оперативно-разыскных мероприятий поведаю. Начинаем розыск с проверки на предмет получения данным гражданином нового паспорта. Запрашиваем загсы, не обращался ли он к ним по поводу перемены имени или фамилии. Далее посылаем запросы транспортникам с просьбой дать информацию о приобретении разыскиваемым лицом билетов на железнодорожный, водный или воздушный транспорт. С разрешения суда осуществляем детализацию его сотовых звонков со всех зарегистрированных на его имя SIM-карт.

Если эти шаги результатов не дали, проверяем его связь с преступным миром. Хотя это задание в большей степени осуществляем не мы, а наши коллеги из Центра оперативно-разыскной информации.

— Уже осужденные люди, находящиеся в розыске, — это бежавшие из зоны преступники?

— Как ни странно, нет.  Подавляющее большинство людей этой категории — условно-осужденные, а попали они в розыск ввиду того, что не являются в районное отделение Управления исполнения наказания на регулярную отметку. Как правило, все они типичные представители граждан, ведущих антиобщественный образ жизни: пьяницы, наркоманы, бомжи, которые не поняли, что отделались на суде легким испугом, а получение условного приговора они посчитали за полное прощение. Но это не так, за нарушение обязательной явки к сотруднику УИН их снова будут судить, и на этот раз наказание им вынесут не условное, а в виде лишения свободы с указанием срока пребывания на тюремных нарах.

— С какими трудностями чаще всего сталкиваются ваши сотрудники при выполнении поставленных задач?

— Казалось бы, люди, обратившиеся к нам за помощью, заинтересованы, чтобы им помогли в розыске, но сами для этого содействия не оказывают. К примеру, нам необходимо знать помимо роста, цвета глаз и так далее особые приметы разыскиваемого: родинки, шрамы, татуировки. Спрашиваешь об этом родственников, те в ответ — не знаю, не помню. Даже на вопрос: в чем был одет последний раз, затрудняются ответить. Для подачи ориентировки в розыск необходима фотография разыскиваемого лица. Мелочь, но даже в этом от родственников мы нередко слышим отказ. Нет у меня фото, и все тут. Или вообще заявляют, что снимок не дадут, мол, это тоже наша работа доставать для разыскного дела фотокарточки. Вот и приходится сотрудникам, вместо того чтобы оперативной работой заниматься, ездить по паспортным столам и искать его фото. Существенно упростилась бы у нас работа, если бы была единая база с регионами по известным лицам, скончавшимся естественной смертью. Пока ее нет, приходится во все загсы страны запросы слать, не регистрировали ли они смерть такого-то гражданина. А на это опять-таки уходит время.

Отдельная тема для разговора — неплательщики алиментов. Даже не хочется говорить о том, как усложняется их поиск ввиду того, что он ведется по месту проживания истца. Вот сейчас у меня на столе лежит такое дело. Отец ребенка живет в Санкт-Петербурге, мать — в Москве. Женщина подала заявление по месту своего проживания. Начать искать данного гражданина мы должны сначала в столице. Но я о другом, о работе служебных приставов, которые подают в розыск людей, не платящих причитающиеся матери ребенка деньги. Очень обидно получается, когда сотрудник потратил силы на поиск, нашел-таки, а человек ему предъявляет оплаченные квитанции. Почему служба судебных приставов не отслеживает факт поступления денег, который автоматически является разрешением конфликта между бывшими супругами, мне не понятно.

— Все чаще в прессе и на телевидении проскальзывают сообщения о том, что скоро станет массово использоваться самый надежный способ идентификации личности — анализ ДНК. Получается, как только это произойдет, не станет неопознанных трупов?

— Мне кажется, говорить об этом еще слишком рано, так как анализ стоит немалых денег, которых у государства нет. Хотя уже сегодня население может оказать милиции существенную помощь в этом вопросе. Как это ни страшно говорить, но, увы, от несчастья не застрахован никто. Те граждане, которые это понимают и боятся, что с ними может случиться вне дома беда при полном отсутствии документов, приходят в территориальные отделы на добровольную дактилоскопию. В этом случае отпечатки пальцев будут содержаться в базе данных, по которым милиция всегда сможет установить личность человека и сообщить о случившемся родственникам. Я, пользуясь случаем, хочу через газету призвать граждан посетить ближайший ОВД и сдать отпечатки пальцев. Тех же, кто боится, что его дактокарты станут проверять на предмет участия в преступлениях, уверяю, что этого делать не станут, так как это незаконно. Они попадут только в компьютерную программу для опознания трупов.

— Распространенный критерий оценки работы сотрудника милиции — это количество раскрытых преступлений, то есть пресловутая палочная система. По какому принципу вы подводите итог работы своих подчиненных?

— Я целиком и полностью разделяю мнение начальника главка, что важен не показатель, а результат. Следовательно, если оценкой работы моих сотрудников станет количество найденных людей, то в результате неизбежно начнутся приписки, которые ни к чему хорошему не приведут. А вот отсутствие жалоб и получение благодарных слов от граждан в адрес личного состава для меня являются хорошим итогом работы.

— Спасибо вам за интересную беседу. Редакция газеты желает вам всего наилучшего, и чтобы людей, нуждающихся в вашей помощи, было как можно меньше.

Беседовал Вячеслав АНДРЕЕВ,

фото Андрея ТЕРЕХОВА