С середины 2009 года игорный бизнес в России разрешён только на территории четырёх специально предназначенных для этого зон: «Янтарная», что находится в Калининградской области, «Приморская», заманивающая азиатских туристов в Приморский край, «Азов-сити», манящая отдыхающих в Краснодаре, и «Сибирская монета», пытающаяся затмить своей привлекательностью Алтайские горы. Москва, как видите, в этом списке не значится — в столице азартные игры вот уже три года как под запретом. Но всем, конечно, было понятно изначально: попытка избавить богатейший город России от такого способа расстаться с деньгами означала лишь открытие ещё одного бесконечного фронта войны с преступностью. О том, как в столице борются с незаконной игорной деятельностью и что этой борьбе мешает, наш материал.
 

«1 марта сотрудники полиции обнаружили в одной из квартир дома № 9 в Филипповском переулке подпольный игорный клуб. В ходе проверки было установлено, что организатором нелегального заведения является уроженец Грузии, имеющий ныне гражданство Израиля, Самсон К., 1968 года рождения», — вот одно из последних сообщений в длинном ряду сводок с этой войны, требующей мышиной скрытности от одной стороны и терпения хищника от другой. 

Заведение, находившееся в самом центре Москвы, хотя и успело принести владельцу по меньшей мере 6 миллионов рублей дохода, не смогло проработать и четырёх месяцев. Пресечение деятельности подпольного казино на столь малом сроке его существования — большая удача для правоохранительных органов, так как охота на дельцов такого рода длится зачастую до года.  

А всё потому, что организаторы — люди вовсе не случайные и отнюдь не глупые. Обыкновенно, создатель нового квартирного казино не является новичком в бизнесе такого типа. Ведь человек сторонний, какой бы он капитал не готов был вложить в своё начинание, не будет иметь главного для игорного заведения — игроков. Несмотря на то, что в существовании подпольных казино для Москвы нет, к сожалению, ничего сверхъестественного, всё же заманивать клиентов «лас-вегасскими» вывесками организаторы не решаются и вынуждены действовать скрытно.

У тех, кто причастен к этому делу, для привлечения игроков есть специальная клиентская база. Преступники начинают рассылку приглашений по электронной почте, SMS, а иногда — почему бы не проявить уважение к самым состоятельным игрокам? — звонят клиентам лично и приглашают в новое заведение. Действуя по канонам легального бизнеса, готовят презентации, обещают выпивку, заманивают ставками, будоражащими азартную душу. Открывающие подпольное казино не осуществляют свою идею вдруг, а чётко её продумывают, просчитывают и изначально знают, что труды их окупятся.

Кроме того, они прекрасно осознают риски, и жадность их не столь ослепляюща, чтобы забыть о предосторожности. Поймать организаторов чрезвычайно трудно, так как они предпочитают максимально дистанцироваться от своего заведения и действуют через вторые-третьи руки, оставляя  черновую работу подчинённым.

Держа в уме, что правосудие всё-таки может их в любой момент настигнуть, они пристально следят за изменениями в законодательстве, за судебной практикой и, отслеживая таким образом правовую сферу, точно знают, какие лазейки помогут им избежать возмездия.

Самый тяжёлый камень, из тех, что потянет их на дно, — это
деньги.

— Согласно статье 171.2 УК РФ, чтобы квалифицировать и доказать, что совершено преступление по этой статье, необходимо обязательно доказать извлечение дохода, — поясняет капитан полиции Денис Тимофеев, начальник 1-го отделения 1-й ОРЧ отдела экономической безопасности и противодействия коррупции УВД по ЦАО. С 2010 года он является одним из тех людей, под чьим руководством ведётся борьба с игорным бизнесом в Центральном округе. — Минимум этого дохода составляет 1,5 миллиона рублей. То есть мы должны не просто прийти и пресечь незаконную деятельность покерного клуба, казино или игрового зала, а обязательно доказать, что организатор этого зала получил прибыль, размер которой я указал. Только в этом случае можно возбуждать уголовное дело.

Будучи прекрасно осведомлёнными об этой счастливой для них детали в законодательстве, преступники в первую очередь стараются как можно более надёжно запрятать скромный капитал их маленького предприятия. Для этого устраиваются тайники в потолке, в уборных, а иногда и вовсе выводятся за пределы «нехорошей» квартиры — где-то неподалёку от дома стоит автомобиль-«касса», готовый в любую секунду сорваться прочь от обнаруженного полицией заведения и увезти главное доказательство преступной деятельности.

Хитрости существуют и с выдачей крупного выигрыша. Так как сумма его может составлять до пятидесяти тысяч долларов, между игроками и организаторами существует джентльменское соглашение: после игры они встречаются в любое время в любом месте, и игрок может забрать причитающуюся сумму.

Впрочем, все шансы спастись имеет и тот владелец подпольного казино, который денежным тайником заблаговременно не обеспокоился: своих клиентов в заведении знают, для входа устанавливают пароли, защищают квартиры надёжными дверями. А значит, сотрудникам полиции почти всегда необходимо с боем прорываться внутрь. До перестрелок пока ещё дело не доходило, а вот вызывать МЧС и сражаться с дверью приходится постоянно. Прочный заслон сопротивляется грубому проникновению 15—20 минут, что позволяет запершимся внутри окончить свою партию в покер, допить виски и ждать полицейских, слушая, как купюры тонут в сливе или шелестят, уносимые ветром куда-то во дворик. Случается, правоохранительные органы обходятся и без взлома — сотрудник проникает в помещение под видом игрока и отпирает дверь изнутри. Но, к сожалению, такой способ применить удаётся далеко не всегда.

Мало того, возбуждение уголовного дела вовсе не гарантировано, даже если казино накрыто вместе с выручкой. Потому что 1,5 миллиона — это сумма вполне внушительная и для львиной доли подобных заведений. Играют-то в них, в основном, не какие-то денежные воротилы — эти себе могут позволить на игру слетать и в Монте-Карло, а люди несколько меньшего достатка. И даже если игра становится крупной — её могут намеренно ограничить, чтобы сумма не пересекла «красной линии».

Подпольный бизнес вертится вокруг этой сакральной цифры, раздражая обе стороны: преступников — как ограничение их прибыли, полицейских — как препятствие в поимке подпольных дельцов.

— Недавно я составил доклад, в котором указал на эту проблему, — рассказывает Денис Тимофеев, — и предложил при квалификации незаконной деятельности по организации азартных игр подходить без этого обязательного признака — извлечение прибыли. Предложение своё я могу подкрепить аналогией со статьей 241 УК РФ — это организация и содержание притона. Когда сотрудники правоохранительных органов приходят в квартиру и устанавливают, что эта квартира использовалась как бордель, то в этом случае, согласно действующему закону, не надо доказывать ни прибыль, ни выгоду. Почему же в нашем случае требуется эта дополнительная квалификация? Это нам чрезвычайно мешает, а организаторам даёт преимущество. Дозируя денежный объём игры, они  могут чувствовать себя полностью безнаказанными.

Это не единственные кандалы, надетые на полицейских нашим законодательством: здесь можно говорить и о конкретных статьях, и о невероятной подвижности наших кодексов, которые из года в год теряют свой облик под суетными поправками… 

— Пару лет назад из статьи 171, по которой мы квалифицировали незаконную организацию и проведение азартных игр, убрали слова о лицензии, — продолжает Денис Тимофеев. — Я не буду вдаваться в юридические тонкости такой вроде бы небольшой перемены, но получилось так, что область игорного дела статья охватывать перестала. Как это вышло? Случайно, по глупости? Мы, конечно, крайне удивились, так как руки у нас мгновенно оказались связаны накрепко. Слава богу, это всё-таки довольно быстро исправили.

В результате в этой сфере количество возбуждённых дел несравнимо с количеством дел, доведённых до суда, — их единицы. Притом, что темпы открытия подпольных казино — стремительные. Для глубокой многомесячной разработки по каждому объекту не хватает людей. А проведению оперативно-розыскной деятельности за меньший срок зачастую мешают всё те же нюансы законодательства. 

Не сильно помогают полиции и игроки, которые вообще-то чаще всего являются обычными гражданами вне сферы своего азартного увлечения. За покерным столом встречаются и совсем молодые девушки, и женщины, и старики — самая разная публика. Но у всех у них на любой вопрос имеется одна заученная фраза: «Пришёл к другу посмотреть кино, немного выпить. Что здесь творится — мне не интересно».

Хотя определить, что данная квартира является специализированным помещением для проведения азартных игр, можно почти всегда с первого взгляда. Подпольное казино не может располагаться в стандартной гостиной московского обывателя. Организация такого заведения требует дорогостоящего ремонта, включающего в том числе перепланировку — естественно, незаконную. Для игр годится квартира площадью не менее чем в сотню метров, а обычно используются и куда большие помещения, для чего требуется объединить две и три квартиры на одной лестничной клетке.

Это бизнес, организованный не хуже легального, и его воротилы чутко относятся к пожеланиям клиента. В домашнем казино есть профессиональная кухня, а чтобы запахи творений шеф-повара не отвлекали от игры, создаётся мощная система кондиционирования. Ближе к игрокам располагается бар, в залах работают официанты.

Внимательно следят и за игровыми вкусами изменчивой публики: например, в 2011 году было обнаружено довольно мало заведений, в которых азартный нерв успокаивали бы при помощи игровых аппаратов, и пресекалась в основном деятельность покерных клубов. Однако в этом году мода на электронных потомков «одноруких бандитов» неожиданно вернулась. Они, конечно, устраивают и владельцев: эти аппараты приносят стабильный небольшой доход, хотя по своему обороту с покерным столом, где ставки могут начинаться с нескольких тысяч долларов, они всё-таки не сравнятся.

Игорный бизнес в Москве — дело, отлаженное не хуже, чем три года назад, хотя сейчас и подсудное.

— Причин тому много, — признаёт Денис Тимофеев. — Есть случаи конкретных ошибок сотрудников на разных этапах развития дела, подводит нас и несовершенство законодательства, о чём я уже говорил. А ведь закон — это наш инструмент. И действовать с должной эффективностью просто невозможно, когда этот инструмент сделан из неподходящего, будто бы ломкого материала. Тем не менее мы стараемся и, я думаю, в текущих условиях над наведением порядка в игорной сфере работаем настолько успешно, насколько это вообще возможно. 

Но в любом случае, даже если бы наше законодательство достигло римских высот, о победе над подпольными азартными империями говорить пришлось бы не раньше, чем о победе над криминалом в целом. Сроки тут пусть каждый установит в меру своего оптимизма. Однако это не значит, что борьбу на этом фронте не нужно вести с максимальной плодотворностью. И хотелось бы, чтобы препятствий в этом деле для борцов с нелегальным игорным бизнесом не было, по крайней мере, со стороны тех, кто, по идее, находится с ними на одной стороне фронта.

Денис КРЮЧКОВ, 
фото автора