Среди тех, кто отстоял в суровую годину испытаний независимость нашей Родины, были и сотрудники нашей газеты, к сожалению, ушедшие недавно от нас в мир иной, — бывший танкист-орденоносец Владимир Самоварщиков, политработник Владимир Киселёв, контрразведчик Александр Кузнецов, а также наши внештатные авторы, которые прошли фронт, а потом по призыву партии и комсомола долгие годы работали в МУРе: Алексей Ефимов, Владимир Волков, правнук великого поэта Григорий Пушкин и многие другие. У каждого из них была своя служба, свои воспоминания о войне и милиции.

Ниже мы приводим неопубликованные ранее в нашей газете воспоминания полковника милиции А.С. Кузнецова, который в середине войны служил контрразведчиком в городе Туле.

Прошло ровно 70 лет с того года, когда молодой руководитель РК ВЛКСМ Центрального района г. Тулы Александр Кузнецов впервые столкнулся с теми, кто был выпущен из фашистского разведоргана «Виддер» («Кабан») — кодовое название абвергруппы -107, приданной штабу 2-й немецкой танковой армии генерал-оберста Гудериана. Того самого неукротимого Хайнца, который в начале 1920-х годов был подготовлен по секретному советско-германскому договору о сотрудничестве в военных лагерях близ Орла и стал позднее самым блистательным танкистом Европы. И вот теперь знаменитый Гудериан, увидев, как бездарно топчутся войска группы армий «Центр», пытаясь взять старую крепость Смоленск, махнул рукой на презираемых им дряхлых генералов, и рванул в обход, совершив более чем 500-километровый марш-бросок через юго-восточную степь. И оказался как всегда прав. Фюрер был в восторге от этого лихого скачка своего блистательного танкиста. Тот оставил позади харьковские и донецкие степи и сходу ударил в единственную оборону русских на своём пути — город Орёл. Здесь его ждала весьма хлипкая городская защита, и лихой командующий, презрев старую истину: танкам в городах погибель, он промчался с ходу на шоссе, ведущее в Тулу. Это случилось осенью 1941 года.

Из воспоминаний полковника милиции А.С. Кузнецова:

— Никто тогда не ожидал этого прорыва фашистских танков. Мы знали только о натиске со стороны Смоленска, и потому стоящая в южном направлении от Москвы Тула считалась чуть ли не в глубоком тылу. Единственное, что мы тогда, ещё летом, организовали, это связь. Представьте себе те годы. Даже в Туле на весь город было только  до сотни легковых машин и немногим больше грузовиков. В Калуге и того меньше. Орёл имел побольше  автомобилей. А вот телефонная связь — просто швах. И тогда мы, комсомольцы и молодёжь, разработали систему оповещения: из деревни в деревню на всём пути от Орла до Тулы у нас были  свои ребята. Если увидят опасность, непременно бегут в соседнюю деревню и сообщают информацию. И так дальше — по эстафете. От одного села к другому. И когда появилась танковая армада Гудериана, мои ребята сразу кинулись по дороге. Да только не всем удалось в этой цепочке задание выполнить. Немцы догадались, почему бежали впереди них босоногие мальчуганы и девчата.

Александр Сергеевич рассказал один эпизод из своих воспоминаний, опубликованных им в тульской областной прессе. Парнишка, завидев немцев,  побежал по дороге в соседнее село, но фашисты заметили его, и вперёд рванулась танкетка. Пытались из пулемёта расстрелять беглеца, но мальчик оказался вёртким. И тогда вперёд устремились мотоциклисты на усиленных «НСУ». Установленный в люльке пулемёт изрешетил детское тело, а мотоциклы один за другим раздавили его в пыли. Дальше шли сотни танков и транспортёров…

Наши учебники часто концентрируют внимание на событиях вокруг битвы за Смоленск, а потом Волоколамска и Клина, даже Химки подробно описывают. Вспоминают и Тулу. Но вот о чём нет ни строчки, так это о Рязанщине. Мол, не ступала туда фашистская нога... Но в начале 2012 года состоялась у меня встреча с ветераном МВД полковником милиции Алексеем Филипповичем Петрушиным, который жил в ту пору в Михайловском районе на Рязанщине и мальчишкой стал очевидцем страшного зрелища:

— Прямо на поле, где работали крестьянки, ворвались мотоциклисты и немецкие солдаты на бронетранспортёрах и стали хватать мешки с картошкой и морковью. Женщины им кричат: нельзя, мол, колхозное, а те ржут в ответ и тыкают пальцами в себя — мы ваш колхоз теперь.

Честно говоря, я тогда усомнился в достоверности этого факта, но проверил его через Историческую библиотеку. И поразился. В воспоминаниях Гудериана сообщается о том, что его моторазведка действительно по пути на Тулу раздвоилась и за Плавском устремилась направо, пытаясь пересечь Узловую, чтобы перехватить дороги на Михайлов и Серебряные Пруды.

Ну а что же Тула? Из воспоминаний полковника милиции А. Кузнецова читателям известно, что руководитель обороны города оружейников Жаворонков создал из партийно-комсомольского актива штаб, который и стал мозгом обороны. В Туле кроме народного ополчения находился весьма незначительный гарнизон — зенитно-артиллерийский полк неполного состава, полк войск НКВД и городская  милиция. Сюда можно приплюсовать ещё и отряд самообороны Тульского оружейного завода. Что касается непосредственно комсомольцев Центрального района, которыми командовал Кузнецов, то им выпало держать оборону на южном участке шоссе Тула—Орёл, а юным разведчикам доносить об обстановке с каждого километра.

Гудериан из своего штаба в Ясной Поляне попытался ударить бронированным кулаком по Туле и затем двинуться армадой на Серпухов, Подольск и Москву. В ответ получил жесточайший отпор и вынужден был отступить. И никакие ссылки на русский мороз здесь неуместны — русские Иваны в 40-градусные морозы дрались против басурмана в тех же условиях, что фашисты: в землянках и окопах.

— Немцы, — вспоминал Кузнецов, — даже перерывы на обед делали, кофе попивали, а нам порой и каши не доставляли, приходилось аромат кофе из фашистского окопа ловить, да снежком закусывать. Зато у них пулемёты от мороза клинило, а наша «мосинская» винтовочка в тряпице сбоя не давала.

Кузнецов вместе с другими руководителями партии и ВЛКСМ Тулы занимался и формированием знаменитого Тульского рабочего полка — крупного соединения, в которое влилось несколько сотен бойцов, ранее по возрасту не получивших возможности попасть в действующую армию.

— Я ведь до войны организовывал спортивные эстафеты и кроссы до самой Москвы, — вспоминал Александр Сергеевич, — иногда добегали на лыжах до столицы за шесть часов. Что, не веришь, думаешь, почти как электричка неслись, а такого быть не может?

И показывал мне, Фоме неверующему, диплом от самого товарища Сталина. И вот теперь, когда шло формирование Тульского рабочего полка, именно Саше Кузнецову первый секретарь пообещал: пойдёт с этим полком в бой секретарём комсомола. Саша летал как на крыльях. И с радостью записывал в полк всех своих надёжных ребят-спортсменов и разведчиков. Даже девчат, которые напросились  в санитарки, радистки и разведчицы-лыжницы, снайперы, пулемётчицы. Прибежал в горком с докладом радостно возбуждённый, отрапортовал и спросил: кому передавать должность? Но наткнулся на хмурые взгляды руководителей.

— Тут такое дело, Кузнецов… Ты партиец, должен со всей ответственностью выполнять любое поручение, данное тебе партией. И куда бы она тебя ни послала, должен её задание выполнить  не просто добросовестно, а отлично. Согласен? А потому принято решение: объявить тебе благодарность за большую работу по формированию одного из подразделений нашего рабочего полка, однако тебя на фронт не отпускать.

— Да как же так? Ведь я же в полк всех своих ребят собрал!

— Спокойно, Кузнецов, без истерик, — поднялся старший майор госбезопасности, начальник областного
УНКВД. – Твои ребята задержали в патрулях около десятка агентов врага, ты сам писал нам об этом рапорта. А куда эти диверсанты шли, знаешь? Рвать железную дорогу, мосты и заводы — оружейный и патронный. Понял, о чём я тебе говорю? Защищать наш город надо. А людей хронически не хватает. Зато из оккупированных областей в Тулу хлынул поток народу. А с ним и вражеские диверсанты лезут. Кто их выискивать будет? Дед с берданкой или бабка с клюкой?

Когда 6 декабря 1941 года войска Западного фронта, в которых кроме дивизий Московского гарнизона наступали  соединения  сибиряков и московского народного ополчения, сломали сопротивление врага и прорвали фронт на 100—200 километров, Тульский рабочий полк вместе  с ними  уходил в бой. И туляки пели свою особую песню: «Тула, Тула перевернула, Москва козырем пошла»...

А вскоре в областном управлении НКВД появился новый сотрудник. Он носил коверкотовую гимнастёрку со «шпалой» лейтенанта госбезопасности на краповых петличках и пока ещё только изучал дела на незнакомого ему противника по кличке «Кабан». Его схватка с этим зверем только начиналась.

 

ПОРТРЕТ ДИКОГО ЗВЕРЯ

В своё время читатели и зрители благодаря таланту  писателя Василия Ардаматского получили возможность узнать о борьбе чекистов против абверкоманды-103 «Сатурн», действовавшей в составе группы армий «Центр» на московском направлении. Это достаточно правдивое произведение в ряде деталей носит художественный домысел. Операция началась не засылкой нашего разведчика в разведорган врага, а явкой с повинной в УНКВД советских военнопленных, прошедших спецподготовку в «Сатурне» и сдавшихся советским властям. Именно они стали впоследствии участниками  советской контроперации по радиоигре с врагом и внедрением в разведорган фашистов с целью его развала.

А что же «Виддер»-«Кабан»?  Его работа у танкистов Гудериана на советской земле началась сразу после вторжения и окропилась кровью невинных граждан. Военная разведка и контрразведка строилась по единому принципу — Россия должна стать выжженной землёй. Одно из основных направлений — работа именно в районах Орловской и Тульской областей. Абвергруппа-107 («Виддер»), сформированная в Варшаве, теперь прочно осела в Орле, а её подразделения сидели вокруг главных ударных точек.

— Дело в том, что абвергруппа работала на многих направлениях, — рассказывал впоследствии Александр Сергеевич. — Посмотрите на карту: Курская область оккупирована, Орловская наполовину под врагом, а рядом находится Подмосковье с крупными городами юга — Калуга, Тула, Рязань, дальше важный оборонный объект Горький. Диверсантам важно пробиться в эти зоны. Но Тула на особом счету — здесь оружейные заводы. И уж сюда диверсанты обязательно дотопают. Поэтому мы были настороже — и с коллегами из соседних областей, и с чекистами из партизанских отрядов связь держали прочную.

Отрядов было несколько, в том числе и  знаменитого командира Дуки, «За власть Советов», имени Сталина и другие. Так, в один из отрядов был заслан вражеский лазутчик по кличке «Андрей». Задание было коварное — прикинуться бежавшим из плена красноармейцем, примерно месяц повоевать, а потом, воспользовавшись полным доверием к себе, отравить котёл  с пищей партизанской роты и убить командиров. Однако диверсант, попав в отряд, напросился на встречу с командиром  и чекистом, сообщил им, что ранее был организатором партизанского отряда, но был немцами пленён, избрал свою защитную версию и прошёл потом «школу Грина» в городке Локоть. С этого момента началась  операция против абвера. Она станет многоэпизодной, и многое в ней до сих пор остаётся закрытой темой, поскольку «Кабан» тогда направлял свою агентуру в несколько областей СССР. Кузнецов рассказал только об одной из групп, направленных в Тулу.

Их было трое, бывших уголовников, которых в 1941 году военкомат отправил на фронт. Оказавшись в фашистском плену, эти люди стали агентами абвера и были засланы в Тулу с целью возможного закрепления в городе и попытки проникновения на тульский оружейный завод. Если их ждала неудача, то предстояло найти удобный способ, чтобы его уничтожить или сделать наводку для вражеской авиации. В общем, любые средства хороши.

— Враг учёл всё, — рассказывал Александр Сергеевич, — кроме одного: уголовники народ разный. Среди этих троих только один был отпетый, двое других имели до войны незначительные сроки наказания и особых «обид» на советскую власть не держали. А потому, сброшенные с самолёта, они сразу явились в органы милиции и заявили о себе. Мы уже знали об их прибытии, однако сложность заключалась в том, что третий был старшим группы и имел при себе рацию. Мы провели розыск, оказалось, что сброс третьего был произведён на тридцать километров в стороне от основной группы и он ушёл в соседний район, где у него была родня. Оттуда и вышел на встречу со своими помощниками. Задержание проводили в домике, снятом якобы для этих двоих. Убедить отпетого головореза работать против абвера не удалось и тогда использовали фактор времени — он уже отбил депешу о благополучном приземлении и встрече со своей группой, а двое соучастников явились на запасную явку после очередного авианалёта вражеской авиации и сообщили фашистскому пособнику, что во время перехода их старший попал под бомбёжку и погиб. Группа оказалась без связи. — Далее мы разыграли комбинацию с противником. Через линию фронта к нам прибыли ещё двое с новой рацией. Один возглавил старую группу, а второй ушёл назад к «Кабану» с сообщением, что группа успешно действует. И мы держали этих агентов как приманку вплоть до 1944 года, пока абверовцы не убрались с советской земли.

К 1944 году о «кабаньих тропах» уже никто и вспоминать не станет. А что же с Кузнецовым? Он тогда получил звание капитана и стал работать на новом направлении, но продолжил обеспечивать безопасность в родной Туле. Позднее опытный чекист возглавил отдел экономической безопасности, а затем — УБХСС Тульской области. Прошли годы, и начальника лучшего союзного подразделения рекомендовали в Поволжье — на ту же должность, но с большим объёмом работы. И тут кандидата вызвали в Москву, в тот самый момент, когда МВД (пока ещё МООП) принимал человек, совершенно ничего не знавший о работе органов правопорядка, но обострённо чувствовавший, что, собрав вокруг себя умнейших профессионалов, а не чинуш, создаст не просто министерство, а прекрасно работающую машину борьбы с преступностью.

— Если вы согласитесь войти в формируемую контрольную группу из опытных профессионалов, которые будут помогать на местах строить достойные аппараты по раскрытию преступлений, я немедленно включу вас в приказ, — высказал своё предложение Николай Анисимович Щёлоков. — Но знайте, ваша московская квартира будет ждать своего хозяина месяцами, а вам придётся колесить по всей стране. Согласны?

И Кузнецов стал куратором службы БХСС, долгие годы не видя своей квартиры в Матвеевском. Зато Сибирь, Урал и Средняя Азия стали ему едва ли не родным домом.

Сергей КОРКИН