Наша газета публикует материал, пожалуй, о самой закрытой службе — Центре государственной защиты столичной полиции. Его руководитель, полковник полиции Максим Коканов, открыл «тайны» о профессионалах подразделения и их работе.

— Максим Игоревич, какие самые заметные дела были в вашей незаметной службе из числа недавних?

— В этом году мы закончили участие в сопровождении уголовного процесса по резонансному делу банды таксистов, занимавшейся убийствами, разбоями и грабежами. Подсудимые и их окружение оказывали давление на судей, присяжных заседателей и потерпевших. Поэтому им была обеспечена государственная защита.

А началось расследование 10 июня 2010 года, когда обнаружили в мусорном контейнере на юге Москвы изуродованное тело предпринимательницы — 42-летней Ольги Медведевой. Она была совладелицей небольшой фирмы «Милкинг», которая занималась пищевыми добавками и сырьём для молочного производства. Изверги нанесли ей ножом 22 колото-резаные раны. Убийц же задержали только через полгода — в феврале 2011-го. Они признались, что несколько месяцев убивали и грабили богато одетых женщин. При этом главарь банды Туракулов причастность к смерти Медведевой категорически отрицал.

Дело получило неожиданный оборот, когда в 2012 году начался судебный процесс над таксистами-убийцами. Полковник Александр Банов явился в суд для дачи показаний об убитой Медведевой как её друг и свидетель по делу. И тут Туракулов заявил, что военный и есть заказчик убийства предпринимательницы. Следователи предьявили Банову обвинение в «убийстве по найму». Участников преступной группы и Банова осудили в этом году и приговорили к длительным срокам лишения свободы.

Другой судебный процесс, вызвавший большой общественный резонанс, был по делу об убийстве Бориса Немцова, который широко освещался в СМИ. В ходе него мы обеспечили государственную защиту многим участникам уголовного судопроизводства. В июле Московским окружным военным судом по делу вынесен обвинительный приговор, все подсудимые также приговорены к длительным срокам лишения свободы.

— В обычном понимании людей госзащита — это два сотрудника, которые постоянно сопровождают защищаемое лицо. А как на самом деле профессионально обеспечивается безопасность свидетеля?

— В прошлом и в этом году мы ездили для изучения опыта работы наших коллег в различные регионы России. Изучали также опыт работы коллег из Австрии, Италии, Германии и Израиля. С его учётом пришли к выводу, что единственной самой надёжной мерой является помещение человека в безопасное место. Спрятать свидетеля, обеспечивая его сопровождение на следственные действия, и не подвергать необоснованному риску жизнь и здоровье его и наших сотрудников. Поэтому эта мера является приоритетной, а личная охрана, обеспечение конфиденциальности сведений о нём, замена документов идут уже как дополнительные меры безопасности.

— А если человек отказывается от таких неудобств, как смена места жительства?

— Значит, можно сделать вывод, что угрозы не так реальны и объективны, как представляются после пережитого стресса. Но люди перестраховываются, пишут заявления, и следствие выносит постановление об обеспечении государственной защиты. И тут важно разобраться, где грань реальности и нереальности этих угроз. Если же человек соглашается, ему предоставляются комфортабельная квартира, питание, обеспечение автотранспортом и сопровождающими сотрудниками на судебные заседания. Это большой объём работы, включающий трудоустройство, размещение детей в детсадах, школах, учебных заведениях. С департаментами образования и здравоохранения у нас налажено чёткое взаимодействие.

Поэтому у нас и служат сотрудники, имеющие большой оперативный и жизненный опыт, у которых есть дети и представление о проблемах семьи. Средний их возраст — 35 лет.

Хорошее взаимодействие налажено у нас в судах, с судебными приставами, кстати, обеспечивающими, если необходимо, дополнительным силовым сопровождением. Наши сотрудники, в отличие от остальных, имеют право входить в здание суда с оружием. Огромную помощь при обеспечении личной охраны нам оказывает ОМОН ГУ Росгвардии по г. Москве. Подчеркну, что каждое дело — сугубо индивидуальное, со своими особенностями, и всякий раз перед нашими сотрудниками стоят новые задачи.

Всем нашим защищаемым мы постоянно объясняем, что меры безопасности всё-таки носят временный характер. И защищаемый в последующем должен сам планировать своё безопасное будущее, за годы, проведенные под государственной защитой, должен продать старую квартиру, приобрести новое жильё под новыми документами. Кстати, у нас есть люди, которые находятся под госзащитой с 2008 года — времени образования нашего Центра.

К сожалению, не все защищаемые готовы выполнять требования, связанные с обеспечением их безопасности: посещают вечеринки, увеселительные заведения, уезжают в ночное время. И при многократном повторении таких «вольностей» мы ходатайствуем об отмене госзащиты.

— Защита абсолютно бесплатная?

— Конечно. Только за этот год мы потратим около 10 миллионов рублей на обеспечение мер безопасности. Программой выделены значительные средства, потому что перемещение лиц требует больших финансовых затрат, в том числе и на аренду квартир, которые не должны уступать по комфорту прежнему жилью. Что касается новых документов, в Москве существует практика оставлять их пожизненно. И сам человек должен быть готов к новой жизни, с легендой при заселении в адрес, со своей «историей» для окружающих, подработанной нашими сотрудниками.

— А что если «недруги», скажем так, обнаружили охраняемого?

— В случае, если защищаемый почувствовал за собой слежку, наблюдение за ним, он тут же по телефону сообщает сотруднику и убывает в заранее обговоренную точку эвакуации, откуда его увозят и размещают в новом безопасном месте. А затем сотрудник организует проверку лиц, которые могут представлять угрозу.

— Каков алгоритм действий, если в отношении защищаемого злоумышленники активно готовят противоправные деяния?

— Всё происходит в соответствии с Законом «Об оперативно-разыскной деятельности»: проводится документирование и задержание, в случае, если действия носят противоправный характер. Но проявляются они не сразу. Сначала с человеком пытаются договориться изменить или отказаться от показаний. На второй стадии пытаются подкупить. А на третьей стадии, как правило, идут угрозы применения физического воздействия. На всех стадиях важно документирование угрозоносителя: фиксация телефонных разговоров, организация встреч нашего защищаемого с злоумышленником, запись разговора и последующее задержание.

— Какой основной контингент защищаемых лиц?

— Это свидетели и потерпевшие, и — правоохранительный блок. Хотя сама программа в основе рассчитана на защиту обвиняемых, которые заключили досудебное соглашение. С ними также заключаются договора. Эта категория, всего 3%, готова идти до конца, им деваться некуда, с одной стороны — закон, с другой — подельники и их связи. За рубежом, кстати, эта категория составляет 96%.

У нас 44% — это свидетели и потерпевшие, обычные люди, выдернутые из привычной жизни, и, естественно, им не хочется менять привычный образ жизни, куда-то переезжать, несмотря на опасность. Они неуправляемы, не готовы для своей же безопасности что-то делать. Поэтому приходится и более жёстко требовать принимать те условия, которые мы предлагаем.

Примерно столько же, 43% составляет категория правоохранительного блока — судьи, следователи, прокуроры, присяжные заседатели и сотрудники Следственного комитета. Они «привязаны» к тем же судебным процессам, которые мы сопровождаем, и если есть угрозы, принимаем меры.

За последний год нагрузка на сотрудников Центра серьёзно возросла, одновременно обеспечиваем безопасность более 100 человек, привлекаются большие человеческие и финансовые ресурсы.

— Вы стояли у истоков службы и знаете о ней всё.

— В Центр пришёл в январе 2009-го, на следующий год после его образования, на должность заместителя начальника. Руководителем был Алексей Викторович Горожанов, потом — Иван Валентинович Горбунов. Никакой практики не имелось. Существовал в УБОПе соответствующий отдел, но не было программы финансирования. И обходились, по сути, двумя мерами безопасности — личная охрана и закрытие сведений о защищаемом лице. Государственная программа «Обеспечение безопасности потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства на 2009—2013 годы» позволила на новом качественном уровне финансировать меры безопасности. Сейчас мы проходим вторую пятилетнюю программу, она завершается в 2018 году.

В Центре служат 35 сотрудников, не много для такого мегаполиса, как Москва. Но справляемся. Людей принимаем на службу по рекомендации. Костяк составляют оперативники из уголовного розыска, БЭПа, следователи, дознаватели и сотрудники из подразделений специального назначения, для всех здесь найдётся работа.

— За время вашей службы в Центре приходилось применять оружие?

— Ни разу. И мы не должны допустить никакого нападения, это, по сути, провал. Даже если злоумышленники узнали о новом месте проживания защищаемого, это тоже провал, он ведёт за собой серьёзные последствия и издержки.

— Какой главный принцип в вашей службе?

— Главное — сохранить жизнь, быть готовым закрыть собой защищаемое лицо, несмотря на его социальный статус, будь то федеральный судья или бомж. И ещё — довести дело до приговора, чтобы никто не отказался от своих показаний. Хочу сказать, что за время работы Центра ни один защищаемый не отказался от показаний, никого не потеряли, не допустили угроз жизни и здоровью. После завершения нашей работы по государственной защите многие граждане на протяжении долгих лет звонят, поздравляют со всеми праздниками. Это, по сути, и есть настоящая оценка нашей работы.

— Как профессионал, как вы оцениваете фильмы «Телохранитель» и другие о людях вашей профессии?

— Они сняты для массового зрителя, работа показана более красочно. На самом деле работа оперативников в нашей стране и за рубежом скрытна и недоступна глазам простого обывателя.

— Госзащите исполнилось 9 лет. Что пожелаете в честь праздника своим коллегам?

— Здоровья, благополучия, чтобы исполнялись заветные мечты, меньше трудностей в службе и радовать своих близких.

Сергей ВОЛОГОДСКИЙ, фото Александра НЕСТЕРОВА