Газета «Петровка, 38» продолжает публикацию специальных выпусков, посвящённых 100-летней истории Московского уголовного розыска. Они формируются из материалов книги об истории Московского уголовного розыска, создаваемой Советом ветеранов МУРа под общей редакцией Юрия Григорьевича Федосеева — начальника МУРа в 1991—1994 годах.

В истории МУРа случалось так, что его начальником мог стать человек, абсолютно не стремившийся к карьере руководителя оперативного аппарата, потому что его вполне устраивало то, чем он фактически занимался. Но приказ есть приказ, и его следует выполнять. Так поступил и Леонид Петрович Рассказов, когда ему пришлось взвалить на себя нелёгкое бремя — Московский уголовный розыск.

Родился он в 1899 году в селе Карачево Епифанского уезда Тульской губернии. В 1921 году поступает на работу в научно-технический подотдел Центророзыска РКМ НКВД РСФСР, где делает первые шаги в качестве чертёжника, статистика, дактилоскописта, осваивает учётно-регистрационную работу настолько хорошо, что в 1923 году его направляют в Республику Крым «для организации научных методов регистрации преступников». Ему хватает полутора месяцев для того, чтобы обучить всему, что сам знал, работников Центророзыска Крыма, после чего он увольняется «по собственному желанию».

Здесь мы должны пояснить, что в те времена кадровая работа велась по упрощённому варианту. В милицию принимали либо по направлению советских партийных органов, либо по рекомендации двух заслуживающих доверия членов партии или двух действующих работников милиции. Если человек понимал, что работа в милиции не для него, то он, в соответствии с трудовым законодательством, мог просто написать заявление об увольнении «по собственному желанию».

Рассказов Леонид Петрович Начальник МУРа 1943—1944 гг.

И только после введения специальных званий и знаков различия личного состава Рабоче-крестьянской милиции (Постановление ЦИК и СНК СССР от 26 апреля 1936 года) и утверждения Положения о прохождении службы начальствующего состава РКМ НКВД СССР (Постановление ЦИК и СНК СССР от 3 июля 1936 года) в милиции было введено «крепостное право», согласно которому её сотрудники, в зависимости от специального звания, могли быть уволены «по собственному желанию» только по достижении 45, 50 или 55 лет.

Но вернёмся к Рассказову. После Крыма он оказывается в Азербайджане, где с апреля по июль 1924 года возглавляет региональное бюро Уголовного розыска республики, откуда, по завершении обучения местных товарищей, вновь увольняется «по собственному желанию» и возвращается в Москву. Однако там он работы по приобретённой профессии почему-то не находит, в связи с чем оказывается вынужденным обратиться в Административный отдел Мосгорисполкома со следующей уничижительной просьбой: «Прошу принять меня в милицию на должность по Вашему усмотрению». Так фактически готовый эксперт на пять лет оказывается участковым надзирателем 20-го отделения милиции.

Но человеку хочется заниматься делом, которое ему по душе. Он вновь увольняется и уезжает в Кострому, чтобы стать заведующим научно-техническим кабинетом городской милиции. Там-то и произошло его становление в качестве руководителя экспертного подразделения. Вот что написал начальник костромской милиции, когда Рассказов, отработав по договору два года, увольнялся, и вновь «по собственному желанию»: «Заведующий научно-техническим кабинетом, как эксперт, безусловно соответствовал своему назначению. За раскрытие ряда серьёзных преступлений и постановку дела НТК и музея от лица службы объявлена благодарность…».

Только после этого он получил возможность работать в Москве по специальности. В 1931 году его назначают инструктором уголовного розыска, в 1934-м — заведующим кабинетом экспертизы, в 1937-м — старшим экспертом, а в 1940-м он становится во главе экспертной службы, входившей в состав МУРа. В следующем, 1941 году его принимают в партию и делают заместителем начальника МУРа «по науке». Когда же ему совершенно неожиданно пришлось принимать от Рудина бремя управления Московским уголовным розыском, тот в характеристике на него написал: «По своей отрасли научно-технической работы является исключительным специалистом, известным в союзном масштабе».

Девять месяцев Леонид Петрович возглавлял МУР. Работал по методике, накатанной его предшественниками, были даже положительные результаты, но это всё равно было не его, и он запросился обратно на родной ему участок работы. В январе 1944 года Рассказов с облегчением сдавал дела новому начальнику МУРа комиссару милиции третьего ранга А.М. Урусову.

После этого он ещё семь лет руководил ставшей вскоре самостоятельной экспертной службой московской милиции — лучшим экспертным подразделением в МВД СССР.

Для полноты портрета этого замечательного специалиста приведём выдержки из посвящённой ему статьи милицейского журналиста Сергея Коркина.

«…Рабочий день Леонида Петровича был загружен так, что даже его начальнику Касриелю Менделевичу Рудину редко удавалось увидеть его в МУРе. То он в аппарате наркомата, то в Московском управлении НКВД. Работы хватало.

На одном из вокзалов столицы сотрудник уголовного розыска обратил внимание на офицера РККА, приехавшего из Уфы. Вёл себя этот человек странно. Любой опытный оперативник сразу бы насторожился. Офицер, командир, а повадки записного урки. Его задержали и тут же поехали в МУР за помощью к Рассказову.

Когда Рассказов появился на Петровке, его уже поджидала группа сотрудников во главе с Рудиным. Тут же сидел начальник отделения транспортного отдела НКВД. У них тоже кримслужбу за Урал спровадили. Вся надежда на Рассказова.

— А что я могу? Отпечатки снять? — развел руками Рассказов.

Присел к столу, подумал-подумал и... снял отпечатки.

Повернулся к начальнику МУРа:

—Касриель Менделевич, попросите, пожалуйста, у чекистов прямую связь с Уфой.

Связь хоть и барахлила, но была довольно устойчивой. Двое криминалистов — в Москве и Уфе — вели странный для непосвящённого разговор.

— Верхний узор — два, нижняя петля — девять...

Чуть ли не час такого странного диалога, потом ещё сутки ожидания. И вот ответ из картотеки: задержанный П. является особо опасным рецидивистом...

Однажды сотрудники Центрального банка обратились в МУР с просьбой разобраться в произошедшем. Инкассатор одного из областных управлений доставил крупную сумму денег, но часть из них сгорела по независящим причинам. Как он объяснил, машина попала под налёт вражеской авиации. Когда инкассатор пришёл в себя, увидел: горит полуторка и в ней мешок с деньгами. Он бросился в огонь, что мог — спас, а остальное сгорело. Сказанное подтверждалось двумя крепкими свидетельствами: на шоссе близ областного центра найдена сгоревшая машина и в ней убитый взрывом шофёр. Местные пинкертоны собрали пепел от сгоревших кредиток. Судя по ситуации, человек честен. Но проверка всё же необходима.

Рассказов размышлял недолго. Разбирать пепел нелепо. Как быть? Он поехал к знакомым на Гознак. Предприятие временно не работало на выпуске денег в связи с эвакуацией производства. Но нужная сумма всё же нашлась. Её взвесили. Параллельно провели ещё одну операцию: взяли бракованные листы «денежной» бумаги, подлежавшей уничтожению, и провели лабораторное сожжение. Произвели необходимые расчёты. И получили заключение, что в пепле с места происшествия оказалось меньше веса, нежели требовалось. Значит, инкассатор утаил несколько сот тысяч рублей.

Следствие показало: всё было именно так, как увидел ситуацию криминалист...

Завершить рассказ о Леониде Петровиче хочется историей о знаменитом Музее криминалистики.

Не одно поколение сыщиков, следователей, криминалистов с благоговением всматривалось в экспонаты и фотографии, размещённые на стендах музея, затаив дыхание, слушало пояснение специалистов о методике раскрытия преступлений, ухищрениях преступников и приёмах следствия по сбору доказательств, о коварстве одних и самоотверженности других.

В 60—70-х годах это было единственное место, где можно было узнать о нашумевших преступлениях и перипетиях следствия, так как в те пуританские времена уголовная хроника ещё не захлестнула средства массовой информации, а бытописатели преступного мира маршировали в пионерских колоннах.

Для людей же из других ведомств попасть в музей на Петровке было большой удачей и разговоров об этом походе им хватало на долгие месяцы.

За всем этим стоял полковник Рассказов. Он и его единомышленники встречались с ветеранами и действующими сотрудниками, записывали их воспоминания, собирали документы и реликвии, долгими часами просиживали в библиотеках и архивах. Были находки и открытия, были новые имена и новые истории, очищенные от политической предвзятости».

Сейчас этого «Рассказовского» музея нет, и не потому, что он не нужен, а потому, что, поделившись своими материалами, он стал предтечей всему музейному делу в системе органов внутренних дел. Пройдите по залам музея МВД России, музея ГУ МВД России по г. Москве, музея Московского уголовного розыска и вы увидите множество экспонатов, которые помнят прикосновение этого Большой Души Человека.

Юрий ФЕДОСЕЕВ, коллаж Николая РАЧКОВА