Рыба. Копченая, вяленая…
В этом рейде были задействованы сотрудники отдела УФМС России по городу Москве в Южном административном округе, и представители служб УВД по ЮАО: ОСБ, МОБПСПР и ИАЗ, ОБПОООИС, а также ОВД района Чертаново-Южное, на территории которого и находился запланированный для проверки объект.Инструктаж прошел в здании Отдела УФМС России по городу Москве в ЮАО. Особое внимание было обращено на то, что криминальная обстановка на проверяемом объекте сложная и по имеющейся информации в его деятельности имеются многочисленные нарушения административного законодательства.
В начале одиннадцатого мы отправляемся в путь. Простояв в пробке на Варшавском шоссе минут сорок, наша колонна машин сворачивает на улицу Чертановская и останавливается возле ворот с красной звездой. Из здания КПП выходит постовой. Никаких сомнений — это воинская часть.
— Мы что, воинскую часть проверять будем!? – изумились коллеги с канала ТВЦ.
Ответ на этот вопрос мы получили от командира части, вышедшего к нам через некоторое время. Он пояснил, что интересующая нас территория когда-то принадлежала другой воинской части, а сегодня она сдана коммерсантам. Въезд же на нее можно осуществить только через территорию его части. Это соседство создает им определенные трудности, так как они вынуждены проверять все машины коммерсантов. Вопрос о строительстве объездной дороги на данный момент уже решен, и она вскоре начнет строиться.
Предъявив свои документы постовому, мы садимся в машины и въезжаем в ворота. Через пару минут пейзаж за окном машины начинает напоминать кадры из фильмов про войну. Скелеты зданий бывших казарм, груды мусора, битого кирпича, вперемешку с зелеными зарослями крапивы. Среди них появляется полуразвалившийся сарай, возле которого наблюдаются следы жизнедеятельности людей: валяются пластмассовые тазы, на веревке сохнет пара полотенец.
Машины останавливаются возле двух зданий. Одно — кирпичное, с наглухо закрытыми железными дверями, второе — полуразрушенная казарма с заколоченными окнами. В нос ударяет сильный запах копченой рыбы. Как пояснили нам сотрудники милиции, официально эти два здания арендует ООО «Белый пеликан». Его хозяева, не утруждая себя заботой ни о необходимом оборудовании, ни о соблюдении даже элементарных санитарных норм, организовали здесь цех по копчению рыбы. На работу в нем привлекли иностранных рабочих.
Пол завален чешуей и рыбными обрезками. Для разделки рыбы приспособлены старые грязные столы и гнилые деревянные доски. Готовая продукция выставлена прямо на улицу в коробках и брезентовых мешках. Одну такую коробку мы обнаружили в ржавой металлической будке с надписью «Сырая продукция». Она возлежала там на груде опилок, обрезок труб и другого технического мусора. Еще два рваных мешка с готовой рыбой лежали неподалеку на земле. Тут же, возле «цеха», валялась упаковочная тара для продукции. Кругом — мусор, грязь, полусгнившие рыбьи головы. Одним словом, достаточно раз такое увидеть, чтобы желание употреблять этот продукт пропало на всю жизнь. А ведь уже завтра эта рыба могла оказаться на прилавках Москвы.
Наш приезд для тружеников рыбно-обрабатывающей отрасли, к сожалению, из-за остановки у КПП не стал внезапным. Основная часть работающих здесь мигрантов, надо полагать не имеющих законного права находиться в российской столице и заниматься здесь трудовой деятельностью, успела сбежать, свернув производство. А те, кто не успел, теперь метались по территории, пряча свои лица от камер и фотоаппаратов представителей СМИ.
— Не надо меня снимать, я тут недавно работаю, — отмахивается от нас женщина лет сорока в национальной таджикской одежде.
— А вы сами едите свою продукцию? — задаю я ей вопрос.
— Ем, — кратко отвечает она.
— И вот ту, валяющуюся в опилках?
— Ну, это так, бросили, — пожимает она плечами. — А так ничем рыба не опасна. Коптится, микробы убиваются.
Довод, надо сказать, очень сомнительный, особенно когда наглядно видишь, в каких условиях она производится, хранится и упаковывается.
— А живете где, здесь же?
— Нет, я квартиру снимаю…
— Где?
— Там… — машет она в неопределенном направлении рукой и быстро уходит от меня.
Гулко гудит единственный стоящий рядом с цехом рефрижератор.
— Там замороженная рыба, — поясняет нам молодой работник цеха, в резиновых шлепанцах на босу ногу с явными признаками грибкового заболевания на ногтях. — Мы ее размораживаем, потом коптим…
Надо отметить, что через несколько минут, отдав свои документы для проверки представителям миграционной службы, рабочие цеха осваиваются и начинают общаться с нами, уже не шарахаясь от камер.
— А где же холодильники для хранения?
— А чего ее хранить в холодильнике?! Она же копченая, вяленая… — отвечает работник.
Обойдя второе здание, обнаруживаем грубо сколоченную лестницу, ведущую на второй этаж. Поднимаемся по ее шатким ступеням и попадаем в полутемный длинный коридор, с множеством закрытых на висячие замки дверей. Тут же располагаются что-то типа кухни с холодильником и двумя маленькими электроплитами, туалет, а вот ванная комната отсутствует…
Дверь одной из комнат открыта. Заходим и застаем там молодых мужчину и женщину. На полу разостлана постель, в углу телевизор, оголенный провод которого без вилки, напрямую вставлен в розетку… На вбитых в стену гвоздях висит одежда, на полу несколько пар обуви. Все это не оставляет сомнения, что люди здесь живут постоянно. Но Фира — так представился нам хозяин — утверждает обратное, явно выгораживая своих работодателей:
— Нет. Здесь мы только отдыхаем, а для жилья снимаем квартиру…
— А сколько получаешь?
— Шесть тысяч с месяц.
Заметьте — этой суммы, по его утверждению, хватает и на безбедную жизнь, и на оплату московской квартиры. Вы верите? Я — нет.
— А как работаете, сменами?
— Не-е, как захочу… Ну а так, с восьми до шести. Вот вы приехали, я еще на работу не ходил, спал.
Конечно же он лжет, чтобы выгородить хозяина и не лишиться этой такой нужной для него работы. Это мое предположение подтверждает и его подруга:
— Можете называть меня Зоей, так будет по вашему, — говорит она мне. — Мы едем к вам, в Россию, потому что у вас хорошо, есть работа… Зарабатываем, отвозим деньги своим на родину. Их нужно кормить. Поэтому постоянно сюда кто-то приезжает, кто-то уезжает.
Когда я, вместе с коллегами с телевидения, уже покидала стены этого «общежития», Фира не выдержал и поинтересовался:
— А когда нас будут по телевизору показывать?
Услышав ответ, заволновался, мол, надо не пропустить, посмотреть. Что ж, слава, никому не чужда.
А впрочем, чем виноваты эти люди, которых нищета гонит из своих домов в Россию, где они соглашаются на любые условия и любую работу. Ничем. Их жизнь заставляет.
— Иностранные граждане, работающие на этом производстве, на данный момент предоставили нам все необходимые документы. Все они — приезжие из Узбекистана и Таджикистана, — пояснил старший инспектор отдела УФМС России по городу Москве в Южном административном округе майор милиции Руслан Ярондаев. — Сейчас осуществляется проверка подлинности этих документов. Хозяева уже извещены о проводимой здесь проверке, и мы ждем их появления.
Да, вопросов к организаторам этого «производства» у сотрудников милиции возникло множество. Вот только те так и не пожелали в этот день появиться на данном объекте. Ох, как не хочется им встречаться с представителями
милицейских и миграционной служб. Но придется и встречаться, и отвечать по закону.
В ходе оперативно-профилактических мероприятий подобные цеха постоянно выявляют сотрудники милиции. Их закрывают, к хозяевам принимаются меры, а они вновь возникают, как грибы после дождя.
Почему? Да потому что оборотистым, не испытывающим мук совести людям, просто жизненно необходимо быстро набить свои карманы звонкой монетой. А для этого нет лучше способа, как при минимуме затрат получить максимум дохода. А значит, им выгодно нанимать на работу иностранцев, согласных на любые условия проживания, и никого из них не заботит, что москвичи, купившие эту продукцию, окажутся на больничных койках.
Татьяна СМИРНОВА,
фото автора