— Лейтенант, отдай ключи!

— Владимир Семёнович, вам надо отдохнуть, поспать, а потом садиться за руль!

— Значит, ключ от моего «Мерседеса» ты мне не отдаёшь?

— Пока не отдам.

— Ах так! Ну тогда я буду петь!

Владимир Высоцкий открыл дверцу автомобиля, достал гитару и уселся на капот своего «Мерседеса» цвета «голубой металлик». Кстати, это был первый «Мерседес», появившийся в картотеке ГАИ Краснопресненского отделения ГУВД Москвы.

Бард, не обращая внимания на пешеходов, которых в тот сентябрьский вечер на улице Воровского (сейчас ей вернули прежнее название — Поварская) было предостаточно, своим хриплым, хорошо узнаваемым голосом громко запел: «В жёлтой жаркой Африке, / В центральной её части, / Как-то вдруг вне графика / Случилося несчастье. /Слон сказал, не разобрав: / «Видно быть потопу!..» / В общем, так: один Жираф / Влюбился в Антилопу. / Поднялся галдёж и лай, / И только старый Попугай / Громко крикнул из ветвей: / «Жираф большой — ему видней!»

Эта песня называется «Что случилось в Африке», и, наверное, совсем не случайно на неё пал выбор народного любимца: вышеозначенные события проходили у посольства самой большой в то время африканской страны — Судана, занимающего дом № 9 (городскую усадьбу Казакова — Дункер — Цетлина) по той же улице. Возле него на посту стоял сотрудник Отдела по охране иностранных дипломатических представительств в Москве лейтенант милиции Олег Притыченко, который и вёл диалог с бардом.

Как здесь оказался Владимир Семёнович? Дело в том, что рядом, чуть наискосок через улицу, возвышался дом № 20 (доходный дом адвоката Иосифа Кальмеера), в мансарде которого в те годы располагалась мастерская Бориса Мессерера — известного театрального художника и, что немаловажно, мужа знаменитой поэтессы Беллы Ахмадулиной.

Этому дому Белла Ахатовна даже посвятила строки: «Был дом на Поварской / (теперь зовут иначе)… / День-деньской, / ночь напролёт я влюблена была — / в кого? во что? / В тот дом на Поварской…»

В гости к этим гостеприимным людям постоянно приходили представители творческой интеллигенции — Булат Окуджава, Андрей Вознесенский, Майя Плисецкая, Венедикт Ерофеев, Фазиль Искандер, Эдуард Стрельцов и многие другие. Они практически все приходили, а Владимир Высоцкий приезжал — на том самом «Мерседесе» цвета «голубой металлик».

Но даже в те благословенные годы в центре Москвы припарковаться было большой проблемой. Поэтому он подъезжал буквально к границе поста, виновато улыбаясь, вручал офицеру милиции ключи, сообщал, что в кабине лежат несколько кассет с новыми песнями: «Послушай, товарищ, и дай оценку». Сам же поднимался на мансарду, а лейтенант продолжал службу, наслаждаясь звучащими через открытое окно песнями.

Конечно, с мансарды народный любимец спускался не всегда чистый как стёклышко. В таком виде садиться за руль нельзя. Лейтенант милиции, как бы ни рычал и ни ругался Высоцкий, ключи ему в таком случае не отдавал. Он знал, что у барда есть удивительная особенность: его организм восстанавливался после часа-двух сна. Поэтому требовал садиться или ложиться в машину, поспать, привести себя в порядок, а потом отправляться в путь. Выдвигать столь жёсткие требования к народному любимцу давала право не только правоохранительная должность. Его ещё об этом просила жена Высоцкого Марина Влади. Она узнала имя лейтенанта и, можно сказать, что не только просила, а требовала: «Олег, не пускайте в таком виде его за руль».

Обычно бард подчинялся этим просьбам. Но в тот раз, видимо, угостился как-то по-другому, чего-то заартачился, достал гитару и стал концертировать на капоте. Его песни привлекли внимание, вскоре у посольства Судана стала собираться толпа ценителей таланта Высоцкого. Она резко увеличилась, после того как завершился рабочий день у работников Верховного Суда СССР, размещавшегося в доме № 15. Люди, вышедшие из огромного шестиэтажного здания на углу с Большим Ржевским переулком, естественно, присоединились к зрителям. Толпа росла, что, видимо, каким-то невероятным образом стало известно в отделе. Неожиданно в будке зазвонил телефон, руководитель строго спросил: «Что там за люди у посольства?»

Пока лейтенант милиции объяснял ситуацию, случилось то, что должно было произойти: усталость сморила певца, он аккуратно положил гитару на переднее сидение, а сам лёг на заднее и быстро уснул. Когда лейтенант милиции, подогретый полученным по телефону выговором, подошёл к «Мерседесу», виновник ажиотажа мирно посапывал, а толпа его обожателей уже рассеялась.

Олег Притыченко родился на востоке Беларуси — в деревне Новая Зеньковина Кормянского района Гомельской области. Родился в простой, трудовой семье. Отец Владимир Павлович работал водителем, а мама Татьяна Семёновна — санитаркой в больнице. Места эти лесные, партизанские, боевые. Деревню фашисты в годы войны буквально смели с лица земли, но её восстановили. Правда, уже в наши времена она попала в зону переселения в связи с Чернобыльской катастрофой.

Шесть представителей семьи служили офицерами, один из них был лётчиком. А если учесть, что недалеко стоял аэродром, с которого постоянно взлетали самолеты, то вполне естественно, что юный Олег захотел связать свою судьбу с военной службой. Он готовился, занимался в местном аэроклубе и даже поступил в знаменитое Качинское высшее военное авиационное ордена Ленина Краснознамённое училище лётчиков имени А.Ф. Мясникова. Казалось бы, вот оно — небо!

Но судьба распорядилась так, что Олег вынужденно возвратился домой и вскоре был призван на военную службу в пограничные войска КГБ СССР. Направили его на контрольно-пропускной пункт Рени, располагавшийся в Ренийском морском торговом порту на левом берегу Дуная. Это важный узел Одесской области, где тесно переплетается работа речного, морского, автомобильного и железнодорожного транспорта.

Потом его перевели в Великие Мосты — небольшой городок Львовской области, где, как шутили пограничники, находилась «школа инструкторов хвостов». В Великих Мостах тогда готовили для пограничных войск специалистов по применению служебных собак для поиска людей, оружия и боеприпасов, взрывчатых и наркотических веществ. В школе сержантского состава Олег стал проводником восточноевропейской овчарки с американским именем Джуди — умной, немного игривой, но в тоже время очень серьёзной собаки. 

О её надёжности можно было судить по такому факту. Джуди была натренирована на поиск людей — тех, кто мог воспользоваться для побега за границу или для проникновения в СССР через порт Рени. В частности, она обследовала баржи, которые в огромном количестве проходили по Дунаю. Во время одной из проверок собака несколько раз села на контейнер, сигнализируя, что в нём находится человек. Вскрыли контейнер и с удивлением обнаружили в нём рабочие рукавицы, которые забыл грузчик! Надо было понимать, что собакам приходилось работать на баржах с углём, из-за чего страдало их обоняние, но Джуди не подводила и в таких условиях.

Два года пролетели мгновенно. Прощание с Джуди — такой удар по сердцу и чувствам как пограничника, так и собаки. Слёз оба не стеснялись.

Ехать домой в Белоруссию старшина Притыченко решил через Москву. На Киевском вокзале столицы стал в очередь в воинскую кассу. Неожиданно к нему подошёл парень: «Привет, погранец, служить хочешь?» «Где?» — поинтересовался наш герой. «В Москве». — «А кем?» — «Пограничником». — «Шутишь?»

Оказалось, что пограничная линия в столице СССР имелась и проходила она у сотен иностранных посольств, которые располагались в центре города. Оказалось также, что охранять её очень непросто, как и на Дунае, а в чём-то даже и труднее. Так Олег стал сотрудником Отдела по охране иностранных дипломатических представительств в Москве. О некоторых моментах его службы читатели уже знают.

После восьми лет службы в отделе Притыченко был переведён в 149-е отделение милиции инспектором в паспортный стол. Потом была служба в дежурной части этого же подразделения. Казалось бы, щадящий график: сутки-трое, но выматывала эта работа, как никакая другая.

В те перестроечные годы как раз был подписан известный указ о борьбе с алкоголизмом. За сутки в «дежурку» привозили свыше ста человек, «замеченных в употреблении». Надо было пять раз переписать установочные данные на каждого задержанного. А ещё прибывали люди по другим причинам, их также надо было принять. С учётом того, что службу нёс один сотрудник, на него падали такие нагрузки, что к концу смены он уже был как зомбированный. О том, что за сутки не находилось времени перекусить и полчаса отдохнуть, упоминать излишне. Сколько сотрудниками дежурной части было заработано инфарктов, инсультов и язв желудка!..

Через четыре года Притыченко был переведён на должность участкового. Участок ему достался на улице Панфилова. Конечно, на новом месте работалось спокойнее, но публика в районе очень специфическая — сюда переселялся народ из снискавшей в Москве криминальную славу Марьиной Рощи. Работы было много, причём большое внимание уделялось профилактике, которая в СССР была «главной дисциплиной». Шесть лет прошли как один день.

Деятельность и хозяйственность Притыченко заметило и оценило руководство вновь созданного УВД по СЗАО Москвы. Тогда как раз встал вопрос о строительстве здания для отдела МВД России по району Южное Тушино. Вот Олега Владимировича и «нагрузили» — назначили ответственным за стройку этого важного объекта.

Надо заметить, что УВД по СЗАО выступало пионером в создании новых, уже российских органов правопорядка в Москве. Местные реформы находились в центре внимания как руководителей города, так и всех начальников подразделений главка. Поэтому доклады о готовности объекта проходили каждый день на самом высоком уровне. И вдруг гром средь ясного неба — стройка остановлена. Как? Почему? Кто?

Крупный московский строительный начальник прибыл разбираться. С ним — немалое количество тыловых руководителей из главка. На месте пред ясны очи предстал виновник — в рабочей одежде без знаков различия и в кирзовых сапогах. 

Крупные руководители взялись за ответственного серьёзно, и, вполне возможно, Притыченко получил бы выговор, как когда-то за Высоцкого, а может, и более строгий, но, к счастью, представитель мэрии Иван Иванович Мороз вслушался в его резоны. Как бывший работник дежурной части, Притыченко объяснил несоответствия проекта здания некоторым требованиям законов и инструкций. В частности, дежурный сотрудник не имеет права покидать дежурную часть круглые сутки. А в проекте туалет, комнаты приёма пищи и отдыха предусмотрены в другом месте. «И вот ещё», — продолжил Олег Владимирович свои возражения, но был остановлен Иваном Ивановичем. Тот позвал начальника стройки и, показывая на Притыченко, сказал: «Все требования этого человека надо обязательно учесть!» Пожал руку и уехал. Ещё удалось под хорошее настроение начальства обставить отдел новой мебелью и новыми компьютерами.

Ныне современное трёхэтажное здание Отдела МВД России по району Южное Тушино удобно для службы и внешне радует глаз. В том заслуга и нашего героя.

Далее был непродолжительный период службы командиром роты, позже заместителем начальника отдела МВД России по району Северное Тушино и уход на пенсию. Казалось бы, вот он долгожданный отдых — где там удочка, домино и шахматы? Но Олег Владимирович пошёл по другому пути.

Он возглавил Московскую общественную организацию работников правоохранительных органов и военнослужащих, членами которой являлись свыше 6 тысяч человек, прошедших службу в армии и органах правопорядка. Эти люди своё свободное время уделяли благотворительной деятельности. Так, благодаря им было проведено 116 концертов в различных госпиталях, воинских частях, подразделениях милиции, причём это были выступления лучших артистов и певцов.

Особый общественный резонанс приобрела поисковая работа, возглавляемая членами этой общественной организации. Они организовали военно-патриотический поисковый центр «Обелиск», бойцы которого провели много раскопок и исследований на благословенной смоленской земле, где ещё, к сожалению, так много незахороненных защитников Отечества. Они сумели разыскать свыше полутора тысяч погибших командиров и красноармейцев, их усилиями создан мемориальный центр в деревне Петушки Гагаринского района.

Эта работа была высоко оценена руководством нашего ведомства. Лично Олег Владимирович был отмечен тогдашним министром внутренних дел страны генералом армии Рашидом Нургалиевым, что позволило подполковнику милиции Притыченко с юмором заметить, что основные награды от родного ведомства он получил, когда из него ушёл.

— Что главное в жизни? — спросил я его.

Он перечислил всех «трёх слонов», на которых покоится наше мужское самосознание: построить дом, родить сына, посадить дерево. Потом вслух ответил:

— Дом, пусть и небольшой, но есть. Есть также сын и дочь — подполковники, продолжающие службу, деревья также посажены.

Подумал немного и добавил:

— Самое главное в жизни — это, наверное, сама жизнь.

Мы уже стали прощаться, и Олег Владимирович высказал пожелание:

— Пиши без пафоса, не терплю я этого!

Кажется, я так и сделал…

Владимир ГАЛАЙКО,
фото из архива Олега ПРИТЫЧЕНКО