Среди московских обер-полицмейстеров встречались разные люди. Одни были яркими личностями, талантливыми администраторами, оставившими заметный след не только в истории Москвы, но и во всей России. Другие же промелькнули на столичном небосводе довольно быстро. К таким принадлежит статский советник Иван Давидович Поздняков, возглавлявший московскую полицию с 29 октября 1729 по 14 декабря 1731 года.

Иван Давидович начал «приказную службу» (современное толкование — государственную) в 1690 году, в Разрядном приказе. Надо сказать, что ему повезло — организация, в которой началась его карьера, была очень серьёзным учреждением. Разрядный приказ (он также назывался просто Разрядом или Большим Разрядом) в те давние годы был одним из двух, вместе с Поместным, самых главных учреждений России.

Разрядный приказ составлял как бы особое установление при высшем совете Русского царства — Царской думе. Важно также понимать, что в 1677 году было высочайше повелено: все без исключения распоряжения Разрядного приказа писать только указами, обычно это была прерогатива главы государства. Об уровне этой организации говорит тот факт, что в петровские времена её возглавлял Тихон Никитич Стрешнев — доверенное лицо императора и первый московский губернатор. Пётр, отправляясь в заграничное путешествие, вверил Тихону Никитичу вместе с князем Ромодановским управление страной.

До конца своего существования в 1711 году (утверждения Сената, взявшего на себя часть обязанность Разрядного приказа) эта организация собирала для Думы необходимую информацию, обнародовала распоряжения верховной власти.

Разрядный приказ делился на отделения, или столы, среди которых необходимо выделить Приказной, в котором делал карьеру Иван Давидович Поздняков. В Приказном столе была сосредоточена судебная деятельность в отношении служилых людей. Здесь же составляли и хранили списки опальных, ссыльных, тюремных сидельцев, ведалось состояние тюрем, выдача корма, тулупов для сидельцев; столу были подчинены тюремные сторожа. Важно знать, что Приказный стол исполнял и полицейские функции — через него осуществлялось опубликование указов о благочинии, поиск преступников по делам, производившимся в Разряде. В числе прочего в Приказный стол объезжими головами подавались «объезжие книги» — отчёты о полицейских дежурствах в разных районах Москвы. Видимо, это сыграло роль в дальнейшей карьере нашего героя.

Иван Давидович набирался опыта и успешно шагал по служебным ступеням. 17 марта 1711 года из старых подьячих Разрядного приказа был переведен на ту же должность в канцелярию Сената. 19 июля того же года уже был назначен ведать Приказным столом. 12 апреля 1712 произведен в дьяки, а 19 марта 1719 — в секретари. 19 февраля 1721 назначен обер-секретарём Сената.

Но тут у Позднякова случился сбой, он оказался жертвой вражды первых чиновников тогдашней России — известного дипломата, вице-канцлера, сенатора барона Петра Павловича Шафирова, с одной стороны, и князя генералиссимуса Александра Даниловича Меншикова и обер-прокурора сената Григория Григорьевича Скорнякова-Писарева — с другой. В этой борьбе проиграл Шафиров, которому среди прочего вменили в вину, что он незаконно протежировал своему брату члену Берг-коллегии Михаилу Павловичу Шафирову (Берг-коллегия ведала горным делом).

Для разбирательства был создан специальный Вышний суд, в состав которого вошли 10 человек: шесть высших военнослужащих, московский вице-губернатор и три сенатора. В ходе разбирательства выяснилось, что именно Поздняков виноват в том, что Михаил Павлович Шафиров получал вознаграждение, уже уволившись со службы, он выписал такой документ.

За причастность к оформлению противозаконного «приговора о жалованье М.П. Шафирову» Вышним судом 12 февраля 1723 Поздняков был приговорен к разжалованию в копиисты и штрафу в 300 рублей — огромной по тем временам сумме.

Прощение пришло не скоро — только 7 мая 1724 года Ивана Давидовича восстановили в чине, правда, двумя рангами ниже сенатского обер-секретаря. Ещё через год, 17 марта 1725 года, восстановили в чине обер-секретаря, но с запретом работать в Сенате. Позднякова назначили в Уложенную комиссию временного коллегиального органа, созданного для систематизации законов, вступивших в силу после принятия Соборного уложения 1649 года.

29 марта 1726 года в жизни нашего героя произошло важное событие — он был переведён, как сказали бы в наши дни, в аппарат, а тогда писали — «в канцелярию генерал-полицмейстера». Такая должность существовала только в Санкт-Петербурге — введена была указом Петра I от 27 мая (7 июня) 1718 года. И император лично участвовал в написании «Пунктов, данных Санкт-Петербургскому генерал-полицмейстеру».

Круг обязанностей этой организации был широк. Русской полиции вменялось в обязанность не только следить за порядком в Петербурге, полиция обладала полномочиями судебной инстанции и назначала наказания по уголовным делам. А ещё она надзирала за чистотой (кстати, эти обязанности за полицией сохранялись до самого её распада в феврале 1917 года). Служивые наказывали нерадивых, убирали мусор, мостили улицы… Стараниями правоохранителей были установлены первые фонари и скамейки для отдыха.

Генерал-полицмейстеру передавалась созданная ещё в 1715 году полицмейстерская канцелярия и армейский полк, все чины которого становились полицейскими служащими. Кроме того, для нас это имеет значение, генерал-полицмейстер осуществлял общероссийское руководство полицейскими отделениями крупных городов, включая Москву. Он подчинялся Правительствующему сенату и находился под постоянным контролем императора.

Должность генерал-полицмейстера с 1722 года относилась к 5-му классу табели о рангах, которому соответствовал чин Статского советника. Статский советник занимал промежуточное положение между чинами полковника и генерал-майора.

Столь важный пост император доверил своему любимцу графу Антону Мануиловичу Девиеру. Антон Мануилович еще в 1697 году (юнга голландского флота) был привезён Петром I в Россию, в которую он влюбился и которой, как и многие уроженцы Западной Европы, служил верой и правдой. Царь 3 (14) августа 1711 года пожаловал Девиера и ещё одного своего любимца — Павла Ивановича Ягужинского (первого в русской истории генерал-прокурора, славившегося честностью и неподкупностью) специально учреждённым для них чином генерал-адъютанта. 21 мая 1725 года в числе первых в России пожалован в кавалеры ордена Святого Александра Невского. 8 февраля 1726 года Девиер стал сенатором. В октябре 1726 года возведён в графское достоинство.

Как мы помним, Иван Давидович Поздняков пострадал от конфликта между важными лицами государства, в частности, от князя Александра Даниловича Меншикова. Видимо, наш герой сделал правильные выводы из той истории, так как в результате ещё одной схватки между Меншиковым и своим начальником Девиером он уже оказался в выигрыше.

Антон Девиер был влюблён в старшую сестру Меншикова — Анну Даниловну. Князь же Девиера не мог терпеть, и, когда тот попросил руки его сестры (а Анна уже ждала первенца), сильно разозлился и избил Девиера. Тот пожаловался царю, и Пётр приказал Меншикову отдать сестру. Свадьба состоялась в июле 1712 года.

Казалось бы, она должна была примирить мужчин, но вражда между ними не потухла. В 1727 году, уже после смерти Петра, когда Девиер активно выступил против намерений Меншикова выдать свою дочь Марию за наследника престола Петра Алексеевича, князь воспылал ненавистью к своему зятю и приказал взять его под караул. Девиер был обвинён в различных тяжёлых преступлениях, лишён дворянства и титула, чинов, имений, бит кнутом и сослан в Сибирь.

Двенадцать лет провёл Девиер в Жигановском зимовье в 800 верстах от Якутска. Только 1 декабря 1741 года последовал указ императрицы Елизаветы Петровны об освобождении первого генерал-полицмейстера из ссылки «с отпущением вины». Выражаясь современным языком, это была полная реабилитация. Девиеру возвратили ордена, графский титул, поместье, его произвели в генерал-аншефы, а 17 декабря 1744 года был вновь назначен генерал-полицмейстером Санкт-Петербурга. Однако преклонный возраст и тяжелые испытания дали знать о себе многочисленными болезнями. 24 июня (5 июля) 1745 года Девиер скончался и был похоронен на Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры.

…Но вернемся к нашему герою. Именно он в апреле 1727 года, после ареста и осуждения Антона Мануиловича, был назначен исполнять обязанности генерал-полицмейстера Северной столицы. На этой должности он показал себя неплохо, и, когда потребовалось вдохнуть «новую жизнь» в московскую полицию, — выбор пал на Ивана Давидовича. 29 октября 1729 года его назначили московским обер-полицмейстером. На этом посту он сменил первого начальника столичной полиции — Максима Тимофеевича Грекова, у которого были проблемы с законом: того дважды за шесть лет пребывания в должности «привлекали к следствию».

Иван Давидович поселился на Тверском бульваре в доме, специально отведённом для обер-полицмейстров. Он, как и его предшественник, отвечал за спокойствие и порядок в городе, возглавлял пожарную охрану, «надзирал» за торговлей, городским благоустройством и санитарным состоянием Москвы, следил за соблюдением законов и предписаний высших и центральных учреждений, выполнением решений судебных органов. Служба столичной полиции вообще тогда только выстраивалась по-настоящему.

В целях усиления надзора за населением создавался аппарат, подчинённый обер-полицмейстеру. В слободах избирались старосты, ведавшие отдельными улицами, и десятские, отвечавшие за каждые 10 домов своей улицы. Ответственным за слободу являлся прикреплённый к ней офицер. Предписывалось на концах улиц иметь подъёмные рогатки и у них караул из обывателей. Домовладельцы обязаны были доносить полиции о вновь прибывающих. Особое внимание обращалось на беглых крестьян, солдат и матросов. Пойманных в первый раз предполагалось «бить нещадно батожьем» и возвращать хозяевам. Пойманных вторично, «бив на площади кнутом, посылать на каторжную работу», а молодых — на Суконный двор и прочие мануфактуры.

Исполнительным органом обер-полицмейстера являлась московская полицмейстерская канцелярия. Кстати, как и другие его коллеги, Иван Давидович был независим от московского губернатора и подчинялся генерал-полицмейстеру, находящемуся в Санкт-Петербурге. По вопросам, требующим оперативного решения, он мог обращаться в московскую контору Сената.

Но пробыл Иван Поздняков в должности совсем недолго. Уже 14 декабря 1731 года его опыт, честность и деятельность были востребованы в Ревизион-конторе Сената, куда его назначили главным судьёй. Пост был высоким и ответственным. Ревизион-контора являлась центральным государственным учреждением Российской империи, осуществлявшим контрольно-счётные функции в отношении государственных финансов России. Если искать аналог в нашей современной жизни, то, видимо, её можно сравнить со Счетной палатой.

К сожалению, установить другие этапы жизненного пути статского сенатора Позднякова не удалось.

Владимир ГАЛАЙКО,
литография Игнатия Щедровского
«Дворник и полицейский»