Среди материалов Музея органов внутренних дел Культурного центра ГУ МВД России по г. Москве большое место занимает раздел, посвящённый работе уголовного розыска — легендарной службе, рождённой в самый трудный период Гражданской войны. Проверенный временем коллектив МУРа спустя два десятилетия после той войны встретил вместе со всей страной новое испытание – нашествие фашистских орд. И уже осенью 1941 года с честью выдержал этот экзамен, пресекая деятельность уголовной среды и вражеской агентуры. Среди тех, кто находился тогда в осаждённой столице, был и оперуполномоченный Константин Гребнев, прошедший путь в МУРе от рядового сотрудника до руководителя  МУРа в 1952—53 годах. Ниже — несколько эпизодов из его биографии.

 

СВЕТ НА ЧЕРДАКЕ

Москва вскоре после первых налётов вражеской авиации резко изменила своё лицо. Появились военные патрули, на перекрёстках вместе с сотрудницами ОРУД теперь дежурили парные наряды красноармейцев, во дворах вечерами стояли на посту жители-добровольцы, приготовив заранее багры, вёдра с водой, специальные щипцы для охвата зажигательных бомб, а повсюду стали как грибы после дождя возникать песочницы. Вот только дети в них не играли – из горок добровольцы брали песок, чтобы засыпать бомбу.

Москвичи настолько осознали опасность происходящего, что, обнаружив распространителя панических слухов или подозрительного человека, немедленно окружали его и сами отконвоировали на ближайшие посты милиции, военных патрулей. И всё же, несмотря на столь  активную позицию жителей, их высокую бдительность, врагу удалось создать в городе сеть своей агентуры, которая ежесуточно ночами наводила вражескую авиацию на укрытые военные и другие важные объекты. Кто они, эти агенты, почему вдруг советские люди становились пособниками врага? Ответы  на эти вопросы очень скоро стали находить сотрудники МУРа в ходе ночных рейдов… по чердакам. В одну из оперативных групп был тогда включён и молодой оперативный работник Константин Гребнев. Он уже имел опыт розыска опасных уголовных элементов, однако то, с чем столкнулся  осенью 1941 года, было неожиданным.

Их оперативная группа, состоявшая из сотрудников МУРа и постовых милиционеров, совершала обход Ростовских переулков. Рядом Москва-река, набережная, поблизости несколько важных предприятий и военных учреждений. Небольшой отрядик двигался  тихо, внимательно всматриваясь в кромешную темень старых дворов. Наступила полночь, а с ней в небе возник натужный гул моторов — на Москву двигалась армада вражеских бомбардировщиков под прикрытием истребителей.

— Свет, свет гасите, — истошным голосом закричал на жильцов одного из домов дежурный доброволец, и мгновение спустя чернота ночи покрыла кварталы. Только в небе стали метаться белые лучи прожекторов, вылавливая тени вражеских стервятников. Муровцы отошли в сквер — оттуда лучше просматривался квартал. Вдруг один из милиционеров ухватил Гребнева за рукав: на чердаке пятиэтажного дома кто-то  светил фонариком в небо. С короткими перерывами сигналы пульсировали, и оперативник понял: это сигналы лётчикам. А луч вдруг сместил направление и резко указал на корпуса военного учреждения. Всё ясно — на крыше находился враг. Милиционеры кинулись в подъезд и, уже поднимаясь наверх, столкнулись с бежавшим на чердак стариком-добровольцев.

— Скорее туда. Он может перебежать на соседнюю крышу, — успел произнести старик и опустился на ступеньки: лицо посерело, глаза закрылись. Ухватился рукой за сердце и уже шепотом произнёс: — Схватите эту сволочь, товарищи.

На чердаке, казалось, никого нет. Но пройдя несколько шагов, милиционеры услышали в нескольких метрах от себя шум — их противник  метался, размахивая фонариком. Услышав позади себя шорохи, резко обернулся, разглядел людей в форме и метнулся по чердаку в дальний конец. Успел выбраться через слуховое окно на крышу, но тут его схватили. Ещё мгновение назад резкий и быстрый, незнакомец, оказавшись схваченным, обессилел, будто проколотая шина. Даже не мог говорить. Двое милиционеров крепко держали его, а оперативники обшарили чердак в поисках улик. Их нашли сразу. В небольшом чемодане оказались сигнальные ракеты, несколько тысяч советских рублей и инвалюта.

Первый блицдопрос ничего не дал, пришлось незнакомца везти в дежурную часть. Позднее выяснилось — фашисты использовали этого человека в своих целях, заверяя, что за рвение тот и деньгами будет снабжён, и свою родню на оккупированной территории спасёт. И этот тип согласился, подставив под бомбовые удары целые районы Москвы.

Были и другие ему подобные типы. Одни спасали шкуру, изменив Родине и сдавшись добровольно в плен, где и были завербованы абвером, другие, клиентура МУРа, никак не считая себя связанными с бедами своего народа, пришли в услужение гитлеровцам и с радостью кинулись на лёгкую  наживу — шальные деньги за подачу сигналов бомбовозам.

Этих оперативные группы отлавливали постоянно на кладбищах —Пятницком, Ваганьковском, некоторых других, а ещё в глухих уголках Сокольнического и Измайловского парков, откуда лучи света и ракеты направлялись в районы военных заводов в Перово, Текстильщиках, Семеновском. Многих сигнальщиков удалось отловить опергруппам, в которые входил и Константин Гребнев.

 

«ПОПРЫГУНЧИКИ»

Если спросите самых старых москвичей, а таких уже почти и не осталось, то они непременно припомнят, что на заре революции метались по ночам на кладбищах некие уголовники в белых балахонах, которые либо передвигались на ходулях, либо прыгали как лягушки на специальных пружинах, наводя ужас на запоздалых прохожих. А утром находили на улицах ограбленные трупы, раздетые донага. У всех погибших был разрыв сердца и вытаращенные от ужаса глаза.

— Ну, вспомнил легенды 1920 года? — усмехнулся начальник МУРа старший майор милиции Рудин, предлагая Гребневу ознакомиться со срочными материалами. — Смотри-ка, опять объявились. Откуда эту нечисть принесло из могилы да сюда? И ведь грабят опять, как и их предшественники тех лет в районе кладбищ и в глухих уголках парков. Надо срочно  их выявить. И вот ещё что: хоть я и не верю в эту чушь с ходулями и «лягушками», но грабители такие были и их отлавливали тогда чекисты и первые муровцы. Найди кого-нибудь из стариков, посоветуйся, может, подскажут, как действовать.

Опергруппу составили быстро — время заставило: неизвестные грабители совершали налёты на прохожих в Сокольниках, в Черкизове и Марьиной роще. По предложению начальника МУРа, группу обеспечили автоматами ППШ — фронтовым оружием, редким даже на передовой. Дали всего лишь на десять дней, пока проводилась операция. Метод был один — устанавливались засады, а приманкой становился кто-либо из оперативников, одиноко проходивший глухими тропками парка. Но удача пока розыскникам не светила.

Перенесли работу в жилой массив Марьиной рощи. В те годы она ещё не была столь широко заселена и представляла скорее большую деревню из множества бараков и деревянных строений. Вот между ними и двигался запоздалый прохожий с чемоданом, когда его окружили  странные белые привидения. Они стали свистеть, и мужчина кинулся прочь. Но не особенно спешил – ноги едва передвигались. Зато ночные разбойники настигли быстро — на ногах у них грохотали железные пружины. Даже сотрудник, игравший роль жертвы, был шокирован — на него налетели некие белые балахоны, а на лицах, невероятно белых, сверкали фосфором глаза. Тут и подоспела помощь: страшные фигуры были окружены, спелёнаты и погружены в подоспевший грузовик. Дальше — работа следователя.

К этому следует добавить: больше никогда «попрыгунчики» не появлялись на разбойном поле, однако слава о них, как и о «Чёрной кошке», передавалась из уст в уста десятилетиями.

 

«ЧИСТИТЕ ГОРОД ОТ НЕЧИСТИ!»

19 октября 1941 года в Москве было введено осадное положение. А накануне из столицы потянулись на старое Владимирское шоссе густые потоки жителей, не желавших оставаться под игом врага. Москва заметно опустела, и только военные и милицейские патрули несли свою вахту, а по ночам в их  ряды активно включался весь гарнизон пожарной охраны — приходилось тушить город в период бомбёжек. На октябрь выпало самое трудное испытание — начались на фоне паники грабежи магазинов, некоторые директора заводов увозили с собой зарплату рабочих,  в мутной воде слухов и растерянности активно действовали преступники, грабившие квартиры ушедших на фронт или убывших в эвакуацию москвичей.

Муровцы в эти дни боролись и с уголовщиной, и с пожарами. Боевые награды «За боевые заслуги» получили тогда двое — Сергей Бурцев и Константин Медведев. Исключительное мужество этих сотрудников при спасении людей из огня — только  крупица общего героизма. Но каждый считал, что, находясь в тылу, обязан передать фронту всё без остатка. И собирали деньги на танковую колонну «Дзержинец»,  пополнили за счёт милиционеров Истребительный мотострелковый полк УНКВД г. Москвы, десятки разведывательно-диверсионных отрядов и групп ушли в тыл врага. Их костяк составляли сотрудники МУРа и НКВД. А небольшая группа муровцев оставалась на своих местах: приказом наркома им категорически запрещено было даже подавать рапорты о направлении «в окопы».

— Ваш фронт здесь, — резко и жёстко сказал тогда всесильный нарком НКВД. — Увижу рапорт, отправлю куда Макар телят не гонял за пособничество врагу. Чистите город от нечисти.

 

Сергей КОРКИН,

Людмила КАМИНСКАЯ