Кажется, из всех советских фильмов только в одном — «Ошибка резидента» — нам продемонстрировали, как работает полиграф (его там назвали детектором лжи). Именно там советскому разведчику не столько демонстрировали это ужасное вражеское изделие, действующее, конечно же, во вред нашим полезным планам, сколько советовали, как этому коварному изделию Запада противостоять. Авторы сценария посоветовали использовать старинное русское оружие, против которого никакое западное зло не устоит — напиться, и тогда детектор лжи враньё «не покажет». Что наш герой и сотворил с отчаянным русским удовольствием под тяжкий вздох и возглас: «А, была не была!»

Напомнили мы эту историю подполковнику полиции Оксане Самарской, которая уже  шесть лет занимается проведением экспертиз с применением полиграфа в ЭКЦ по Южному округу. Смеялась она от души. Потом заглянула в свой книжный шкаф и достала книгу не детективных авторов, а весьма солидных профи, которые как раз и занимаются тем, что борются против полиграфа, и пояснила:

— Вот эти ребята делают многое для того, чтобы победить мою службу. Я их трудами очень интересуюсь. Но они почему-то водку накануне испытаний на полиграфе не пьют.

И поведала: есть специалисты, которые делают полиграфы, а есть их антиподы. И те и другие — весьма солидные учёные, мастера уникальные. Это как в компьютерном мире: одни ведут разработки новых машин, а другие, хакеры, взламывают коды.

— А вы к кому себя относите? — спрашиваем Оксану Константиновну.

Она смеётся: между двух огней и даже к следственным работникам себя отнести не рискует. Её поле деятельности особое — психология.

Оксана Константиновна, окончив факультет психологии МГУ им. Ломоносова, 12 лет работала в кадрах УВД Южного округа, а затем перешла по той же специальности в отделение воспитательной работы. И всё же хотелось более оперативной работы, тесно связанной с криминалистикой, Это и привело в Экспертно-криминалистический центр в 2007 году на должность эксперта-полиграфолога. Оксана Самарская шутит: эту должность под меня сделали. Нам же ситуация представляется таким образом: сошлись воедино три знаковые величины — стремление руководства УВД создать у себя новый научно-технический центр с более развитой инфраструктурой, в том числе и полиграфом, в облаках витало модное слово «полиграф», а перед начальством стояла прекрасно подготовленная, владеющая своей особой специальностью Оксана Самарская. Офицеру-психологу пришлось на некоторое время уехать в далёкий город Краснодар, где в Кубанском государственном технологическом университете  готовили на  факультете информационной безопасности  специалистов для новой техники.

…Проходим в кабинет, где стоит кресло с широкими подлокотниками. Вот оно, то самое таинственное кресло. Сажусь и закрываю глаза. Сейчас ко мне подключат проводки и по ним потекут таинственные сигналы на экран, где пока ещё не пульсируют, но  замерли в виде горбатых бугристых волн амплитуды импульсов.

— Эй, откройте глаза, — смеётся Оксана Константиновна и переглядывается с экспертом старшим лейтенантом Александрой Голубенко. — Вы что думаете, я вам здесь сейчас вашу жизнь от рождения и до последнего денька расскажу? Не дождётесь: надо целую историю на тесты расписать, а это не меньше трёх суток займёт. Лучше идите и работайте.

Пришлось подняться из удобного кресла и печально взирать на кучку свернувшихся клубком змей-проводков и белую коробку полиграфа. А о чём же он мог поведать, раскрыватель наших секретов?

— Без приложения человека этот умник особого ума не приложит, — попеняла своего «сослуживца» товарищ подполковник и привела примеры.

Оказывается, ей приходился немало поломать голову, чтобы заставить его думать. Эта белая коробочка сама ничего не делает, пока её не заставишь работать.

— Следователь приносит материалы уголовного дела, и мы вместе нарабатываем комплекс вопросов к подозреваемому в преступлении. Это называется тестом. Что это значит? Вопрос в лоб задавать нельзя — подготовленный или настроенный именно на такой вопрос преступник сконцентрируется и сделает всё, чтобы прибор показал его невиновность. Значит, надо создать тестовое поле, показывающее его нервозность именно к данному вопросу. Например, нас интересует, совершил ли Иванов кражу 5-го числа на Тверской улице? В тесте ставится пять вопросов: был ли Иванов 1-го числа на улице Щорса, 2-го числа на улице Гримау, 3-го числа на улице Цветочной, 4-го числа на улице Вагоностроительной, 5-го числа на Тверской улице. Техника обязательно покажет его нервозность именно на пятом адресе. Это неминуемо. Но нам необходимо одно доказательство проверить другим. И нужно этот тест подкрепить другим. Например, опросить вора, какого цвета была вещь? Была ли она чемоданом или узлом и т.п.

— А как вообще ведутся ваши опросы задержанных лиц? Вы их наводите на разговор, раскручиваете, предлагаете сигареты?

Оксана Константиновна напоминает, что только если опрашиваемый даст письменное согласие, его опросят на полиграфе. Заметьте, типичная формулировка «подвергнут допросу на технике» здесь звучит явно неуместно, грубо. Только по желанию, безо всякого «подвергнут».  Даже слово «допрос» в данном случае настораживает.

Почему же люди соглашаются на разговор под технику? Одни идут на это из любопытства, другие…

— Знаете, я заметила, как преступник, на котором висело серьёзное преступление, тяготился полиграфом, мучился, страдал и по окончании допроса сбросил его как оковы и облегченно вздохнул. А потом он разговаривал со мной так, будто у него разболтался язык, и его понесло, понесло… Безостановочно.

Подготовительная часть обычно строится на собеседовании и диалоге, когда идёт знакомство психолога-криминалиста с будущим, скажем так, пациентом. И не обязательно им должен быть преступник. Им выступает и потерпевший, и свидетель, и любой другой участник судебного процесса.

Работа с прибором — это хитроумная и сложная жизнь психолога и машины, когда все импульсы и индикаторы живут вместе с экспертом.  Самарская показала их нам на спящем экране и спросила, видим ли мы в них некое отличие. Но для нас, непосвящённых, их яркость и насыщенность оказались таинством за семью печатями. Она же читала их так же легко, как учёные послания иных миров. А нам поведала любопытную историю.

— Даже подготовившись к работе на полиграфе по определённому делу, не знаешь, сколько времени потратишь на него — то ли час, то ли 8—9 часов. Как пойдёт. Однажды разговаривала с женщиной, которая по материалам явно проходила как квартирная мошенница. В процессе опроса становилось очевидным — явно хитрит, увиливает. Но ломается, изворачивается и… плачет. Да в чём же дело? Беседую, выявляю несогласованности, уточняю. Оказывается, её руководитель, мошенник каких поискать, ввёл эту женщину в процесс продажи квартиры старика, а того сплавил в далёкие края. Квартиру сбыли молодой женщине, та быстро сделала евроремонт и продала жильё другому лицу. Тут выявляется бывший хозяин, проявляются несогласованности в продажах, другие нарушения, и виновным лицом, естественно,  оказывается моя опрашиваемая — мошенница. А вот её шеф чист как стёклышко. Он ведь только советовал. Хотя во всех механизмах сделок крутились крупные суммы, в итоге потери в деньгах оказались не только у жертвы-старика, но и у мошенницы.

В другом случае сотрудники уголовного розыска и следователь искали преступников, которые ограбили крупную базу, а единственной свидетельницей оказалась юная жертва. Она  страдала, её все жалели, понимая, сколь велика потеря в деньгах. Но вот несчастная прошла проверку на полиграфе, и картина стала меняться — техника упорно утверждала: молодая жертва откровенно лжёт по всем вопросам. Составили тест, изменив ряд вопросов, и стало очевидно, что перед следствием откровенная воровка, умышленно совершившая хищение, чтобы вывести себя из-под удара и избежать ответственности.

— Оксана Константиновна, безусловно, вы патриот и пропагандист полиграфа, но всё же, скажите, положа руку на сердце, можно ли доверять ему сегодня так же, как протоколу следствия, как нашему глазу, наконец.

— Спор о полиграфе идёт давно. Однозначного ответа пока никто не даёт. Но ведь сотню лет назад никто не мог поверить и инфракрасному лучу. А теперь без него никакая экспертиза не делается. Мы уже одной ногой ступили в то время, когда полиграф стал осязаемой реальностью. Пора понять, что это уже не будущее, а настоящее.

Сергей КОРКИН,
фото Натальи МАЛЬЦЕВОЙ