1906 год, Москва. Пошёл второй год Первой русской революции. Поначалу многим казалось, что после прошлогодних декабрьских беспорядков бунтовщики в Белокаменной угомонятся, буза стихнет, революция выдохнется. Куда там!

Разошёлся-разгулялся не на шутку московский люд, повсюду разговоры о политике, о свободах, граждане требуют перемен, высказывают демократические пожелания, по городу ходят самые невероятные слухи. А ещё под бунтовской завесой в бурный рост пошла разная уголовщина. Все главные темы года — как специально на подбор для газеты «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции». Да уж, всего такого «жареного» в тот год было с избытком.

ВЕЛИКОЕ ПРЕОБРАЗОВАНИЕ

Много интересного было в те дни. В официальной части газета регулярно знакомила читателей с важными событиями текущего момента, в том числе и с новостями об учреждении первой Госдумы и о выборах в неё депутатов. В опубликованном в «Ведомостях московского градоначальства и столичной полиции» 25 февраля Высочайшем манифесте Николай II назвал создание Думы «великим преобразованием в государственном строе дорогого отечества». В тексте манифеста были и такие непривычные для народа строки: «Законодательные предположения, не принятые Государственным Советом или Государственной Думой, признаются отклонёнными». Выходит, царь делится властью? Чудеса!

В те дни в газете московской полиции появляются даже такие заметки, которые в другие времена были бы просто немыслимы. Объяснение простое: в условиях революционных угроз все старались идти в ногу с нарождающейся демократией. Например, в номере газеты от 21 апреля имеется сообщение: «Центральный комитет Партии народной свободы вносит на обсуждение общеимперского съезда для представления от имени партии в Государственную Думу законопроекты о свободе союзов, собраний, печати, упразднении института земских начальников и амнистии». Или взять подробнейшее сообщение газеты о крупнейшей студенческой сходке в Московском университете. Детально расписано, кто что говорил, какие требования выдвигались. И только во второй части статьи — «ай-яй-яй» от представителей власти: «В коридорах продавались карточки политических преступников, разные брошюры и журналы, иногда даже нелегального содержания, наконец, в аудиториях устраивались платные лекции и рефераты с обращением выручки на революционные цели».

На появление на политическом горизонте страны Госдумы возлагались огромные надежды. Вышел также и высочайший указ, в котором сообщалось о наказаниях чинящим препятствия на выборах в Думу: «Виновный в воспрепятствовании избирателю или выборщику угрозой, насилием над личностью, злоупотреблением властью или отлучением от общения свободно осуществлять право выборов в Государственный Совет или в Государственную Думу наказывается заключением в тюрьме от четырёх до восьми месяцев». Правда, первая Госдума просуществует всего несколько месяцев и будет распущена, но вначале-то на неё все так уповали… И многое виделось гражданам в розовом цвете: мол, дождались, теперь, брат, всё изменится, всё поправится, время-то какое наступает!..

ТРИ ВЫСТРЕЛА В ГОРОДОВОГО

И пустилась Москва во все тяжкие. Так уж всегда бывает, наблюдения точные: в любой переходный период криминал корыстно пользуется благоприятным для него моментом. Посыл такой: революция всё спишет. Так было и тогда, в 1906-м. Круги революционной активности пошли по городам и весям вперемешку с разбоями и грабежами. Ох, не напрасно в Москве уже несколько лет перед революцией полиция наказывала незаконных владельцев оружия. Но, видно, не всех успела наказать. В годы революционных метаний неожиданно выяснилось, что оружия на руках у москвичей великое множество. И потому, как следствие, чуть ли не в каждом номере газеты «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» стали появляться заметки из криминальной хроники о разбойниках и налётчиках: «18 мая, в 11 часов 10 минут утра, в доме Щетинина, в Домбровском переулке неизвестными лицами в количестве шести человек произведено вооружённое нападение на казённую винную лавку за № 100. Из лавки похищены деньги около 100 рублей. Когда неизвестные оставили лавку, продавщица, выбежав на улицу, заявила о нападении городовому 1 участка Пресненской части Штыканову. Последний преследовал злоумышленников, причём один из них произвёл в Штыканова три выстрела из револьвера и убил городового. Неизвестные скрылись по направлению к станции Кунцево Московско-Брестской железной дороги».

Кроме обычных разбойников в городе бесчинствовали и непосредственно революционеры, нападая на полицейских: «30 минувшего июня, в 11 час. дня четверо неизвестных лиц на Александровской улице, в районе Мариинского участка, намереваясь снять рабочих, подошли вооружённые револьверами к булочному заведению Добычина, причём один из них направил револьвер в стоявшего на посту городового Майорова; заметив это, другой городовой Яцкевич выстрелил в неизвестных, после чего они, отстреливаясь, бросились бежать, причём один из них произвёл четыре выстрела в ночного сторожа Василия Герасимова. Последний, не растерявшись и сбив кирпичом стрелявшего с ног, задержал его, а городовым Яцкевичем был задержан другой участник».

Москва. 1906 год

Подстраиваясь под веяния времени, обыкновенные бандиты нередко «косили» под революционеров: «7 июня, в 8 часов утра в парадный подъезд дома Балашевой в Ермолаевском переулке явились четверо вооружённых револьверами молодых людей, которые заявили швейцару Андрею Анисимову, что по постановлению революционного комитета он должен быть арестован, причём завязали ему руки и рот и повели по лестнице вверх. У дверей квартиры статского советника Михаила Михайловича Петрова, проживающего ныне на даче, неизвестные взломали замок и ввели Анисимова в комнаты, откуда похитили железный несгораемый шкаф и скрылись».

В тот год полиция пачками задерживала граждан с незаконно имевшимися у них револьверами и боеприпасами. И в отличие от предыдущих лет, наказания за владение такими «игрушками» было гораздо строже, чем ранее. Если раньше просто выписывали небольшой штраф, то теперь — арест, время-то суровое, не до церемоний: «Задержанные сего-же 15 июня: студент Московского университета Николай Гаврилов Красев и московская мещанка Красносельской слободы Александра Сергеева Мусатова за хранение огнестрельных припасов подвергаются на основании обвинительного постановления московского генерал-губернатора аресту при полиции в течение 2 месяцев, считая срок со дня их задержания».

БЫТЬ ПО СЕМУ

Второй год революции вынудил московскую полицию действовать более решительно, проводить профилактику беспорядков и укреплять свои ряды. Горячая пора, московским властям медлить было нельзя. До чего дошло: революционеры хотели убить самого московского генерал-губернатора. В номере газеты от 25 апреля появилось сообщение: «23 апреля в начале первого часа дня при возвращении из Успенского собора около дома генерал-губернатора на Тверской улице неизвестным человеком, одетым в форму лейтенанта флота, брошена под коляску московского генерал-губернатора генерал-адъютанта Фёдора Васильевича Дубасова бомба. Фёдор Васильевич получил лёгкое оглушение, ссадину и ушиб над правым глазом, ушиб обеих ног, ссадины на них и небольшую рану на левой голени». Губернатор выжил, а ехавший в той же коляске корнет граф Коновницын был убит. Погиб также и сам бомбометатель.

С учётом сложной ситуации в городе решением императора был увеличен штатный состав московских городовых, на это были выделены дополнительные средства. Однако панацеей это не стало — небывалый размах беспорядков в разных частях города вынудил проводить реорганизации полицейских рядов, менять районы обслуживания полицейских частей, обращать особое внимание на наиболее беспокойные места в городе, направляя туда усиленные наряды. Таков один из приказов по московскому градоначальству и столичной полиции: «На 5-е мая 1906 года. № 125. В виду большого скопления публики на городских бульварах признаю необходимым впредь до особого распоряжения назначать ежедневно на Никитский, Пречистенский, Тверской, Страстной, Петровский, Цветной, Неглинный, Рождественский, Сретенский, Патриарший, Чистопрудный и Яузский бульвары, в Нарышкинский сквер и в Екатерининский парк особый нижеуказанный наряд из околоточных надзирателей и городовых от полицейского резерва для усиления на этих бульварах надзора за порядком со стороны чинов местных участков. Наряду этому вменяется в обязанность в течение всего указанного времени обходить вверенные его охранению районы, прекращать все возникающие беспорядки, лиц же, которые откажутся исполнять законные требования полиции и будут замечены в нарушении общественной тишины или каких-либо других проступках, а также нищих, разных торговцев и проституток, назойливо пристающих к мужчинам, отправлять в местные участковые управления для привлечения их к законной ответственности».

В целях удержания ситуации в рамках стабильности и благочиния Госсовет издал высочайшее повеление «Об установлении уголовной ответственности за распространение ложных сведений о деятельности правительственных установлений и должностных лиц». Согласно повелению, виновных в публичном разглашении или распространении заведомо ложных данных о деятельности правительственного установления или должностного лица, войска или воинской части сведений, возбуждающих в населении враждебное к ним отношение, пообещали наказывать заключением в тюрьму от 2 до 8 месяцев, или аресту не свыше трёх месяцев, или денежному взысканию не свыше трёхсот рублей. А что делать? Следовало брать ситуацию под контроль.

И наконец, ещё одно событие, которое напрямую касается 1-го специального полка ГУ МВД России по городу Москве. Принято считать, что его история начинается с 1918 года, с момента создания конного дивизиона. Но было бы неверно забывать предысторию. По справедливости, законным прародителем 1-го специального полка по праву следует считать подразделение московской конно-полицейской стражи, появившееся в Белокаменной как раз во время той самой Первой русской революции. 13 августа 1906 года в газете «Ведомости московского градоначальства и столичной полиции» был опубликован приказ по московскому градоначальству и столичной полиции № 225: «Высочайше утверждённое мнение Государственного совета об учреждении в составе московской полиции конно-полицейской стражи. Его императорское величество воспоследовавшее мнение в Чрезвычайном общем собрании Государственного Совета, об учреждении в составе московской полиции конно-полицейской стражи высочайше утвердить соизволил и повелел исполнить. Подписал: председатель Государственного Совета граф Сольский». По утверждённому штату в составе московской конно-полицейской стражи было определено: городовых (2 разряда) — 150, писцов (каптенармусов) — 3, конюхов — 30. На тексте этого документа Николай II собственноручно начертал: «Быть по сему».

Александр ДАНИЛКИН, фото автора и из открытых источников