Стремительные взлёты в судьбе этого человека поражают воображение. Может, он любимчик судьбы? Трудно сказать. Ведь наряду со взлётами столь же скорыми были и падения, из которых, однако, он с честью выбирался. Так кто же он, обер-полицмейстер Москвы Фёдор Эртель?

Фёдор Фёдорович Эртель родился 12 января 1767 года в прусском городе Лабиау (ныне Полесск Калининградской области России). Его отец был поручиком драгунского полка, а мать — племянницей знаменитого в Пруссии шефа чёрных гусар Вильгельма Себастьяна фон Беллинга.

Начальное образование Эртель получил в Смоленском кадетском корпусе, по окончании которого в возрасте 11-ти лет юноша был направлен юнкером в Прусскую армию, в Саксонский полк Цастрова. Благодаря счастливой случайности он попал в роту капитана Брошитедта, человека безмерно доброго, сумевшего скрасить мальчику неприглядную суровую обстановку тогдашней военной службы.

В 1784 году Эртель был произведён в прапорщики и переведён в роту майора Штоллебена, расквартированную в соседнем городе. Но случилось так, что полная материальная необеспеченность заставила прапорщика выйти в отставку. О своём решении 17-летний Фёдор не известил отца. Просто продал своё скудное имущество и отправился в Россию, где надеялся сделать карьеру.

По дороге в Санкт-Петербург, в городе Либаве, соотечественник Эртеля майор Шиц дал ему рекомендательное письмо к влиятельному при Российском императорском дворе полковнику Христофору Ивановичу Бенкендорфу. Заручившись этим письмом, Фёдор Эртель прибыл в Санкт-Петербург и на приёме у полковника встретился с наследником престола Цесаревичем и Великим Князем Павлом Петровичем, которому сумел понравиться, да так, что был немедленно назначен в состав Собственных Его Высочества Гатчинских войск с зачислением прапорщиком в 1-й флотский батальон. Это было 31 марта 1785 года. Буквально через год — 1 мая 1786 года — Фёдор Эртель был пожалован в подпоручики, а 1 января 1788 года — уже в поручики. Первым его сражением стал бой у деревни Кайпийаса в 1788 году.

13 июня того же года юный поручик под начальством капитана Слизко участвовал в сражении против шведов в Финском заливе, недалеко от города Фридрихсгама Выборгского наместничества Российской империи.

В 1789 году Эртель, памятуя о хорошем к нему расположении наследника престола, просит того разрешить ему служить волонтёром в войсках под командованием принца Карла Генриха Нассау-Зигена, ожидавшего приказа к началу военных действий.

Ему идут навстречу и поручают канонерскую лодку № 75 (парусно-гребное судно с несколькими пушками). На ней Эртель в ночь с 3 на 4 августа 1789 года участвует в морском бою близ Фридрихсгама, а 13 августа — в генеральном сражении у Роченсальма, где после трёхчасового боя Фёдор Эртель овладевает шведской галерой, вооружённой тремя пушками, и захватывает в плен трёх офицеров и 85 нижних чинов.

На другой день при высадке на берег Финляндии он полонил ещё одного офицера и 235 нижних чинов, за что был пожалован в капитаны. Но не успел он надеть новые знаки различия, как представился другой случай проявить свою доблесть. Через неделю, 21 августа, Эртель вновь оказался на неприятельском берегу с десантными войсками и, командуя отрядом, со знаменем в руках первым взошёл на две шведские батареи, за что получил звание секунд-майора (такой же геройский поступок 8 лет спустя совершит на Аркольском мосту молодой Наполеон Бонапарт). Буквально через два дня, едва получив новое офицерское звание, Фёдор Эртель в морском бою был ранен пулей в голову и лишился правого глаза.

Как ни парадоксально звучит, но эта рана, возможно, спасла капитану жизнь, так как во втором Роченсальмском сражении 28 июня 1790 года русский гребной флот потерпел фиаско и практически весь был уничтожен.

Командиры в самых лестных выражениях аттестовали храбрость Эртеля принцу Нассау-Зигену, который лично велел составить ему записку о действиях храбреца в Финляндии и письменно рекомендовал доблестного капитана графу Безбородко. Благодаря этой рекомендации Фёдор Фёдорович получил чин премьер-майора и пожизненный пенсион в 400 рублей. 3 октября 1789 года, выписавшись из госпиталя, Эртель вышел в отставку.

В 1791 году случилась трагедия — пожар уничтожил всё состояние премьер-майора. Это несчастье принудило его вновь идти служить, но уже по гражданской части. Фёдор Фёдорович пришёл заседателем в Ямбургский уездный суд. И сидеть бы ему в канцелярии остаток жизни, разбирая различные земельные и семейные тяжбы, не помоги ему прежний благодетель Великий Князь Павел. Прошло два года. Павел Петрович, желая ввести в состав Гатчинских войск гренадёрский батальон, вспомнил об Эртеле и поручил ему формирование подразделения. Он вновь принят на военную службу майором лейб-гренадёрского полка, с зачислением в 1-й флотский батальон.

30 января 1796 года Фёдор Фёдорович по состоянию здоровья был отстранён от службы и по ходатайству Великого Князя определён прокурором в Выборгский магистрат.

После воцарения на престоле Павла I военная карьера Эртеля пошла вверх. 12 ноября 1796 года он вновь был зачислен майором в лейб-гренадёрский полк для обучения личного состава новым экзерцициям и манёврам, существовавшим до того в Гатчинских войсках. Исполнив поручение в самое короткое время, он в наилучшем виде представил полк на Высочайший смотр и был награждён орденом святой Анны III степени на шпагу. Вскоре Фёдор Эртель по высочайшему повелению был командирован для инспекторского смотра в Сибирскую инспекцию. Быстро и качественно выполнив возложенное на него поручение, майор вернулся в Санкт-Петербург и 26 февраля 1797 года был произведён в подполковники, а через год — в полковники. 5 марта того же года он был переведён в лейб-гвардии Преображенский полк, где государь поручил ему формирование нового батальона. По представлении полка на Высочайший смотр государь собственноручно возложил на Эртеля орден святой Анны II степени и пожаловал ему 500 душ в Подольской губернии.

10 декабря 1798 года Фёдор Фёдорович Эртель был произведён в генерал-майоры и назначен московским обер-полицмейстером с дозволением носить Преображенский мундир. В этой должности он пробыл два года, но за столь сравнительно небольшой срок внушил к себе страх у жителей Первопрестольной своей строгостью. Особенно невзлюбила его молодёжь, жаловавшаяся на крутость правительства и обер-полицмейстера, строго преследовавшего ношение платья и треугольных шляп. По отзывам генерал-лейтенанта, сенатора и русского военного писателя Александра Ивановича Михайловского-Данилевского, это был жестокий начальник полиции. Однако судья, просветитель и литератор Иван Александрович Второв в своих записках отзывается об Эртеле как о человеке благоразумном, никогда не выходившем за границы благопристойности и исполнявшем свои обязанности по совести. Но, пожалуй, наиболее точную и яркую характеристику он получил в известных «Воспоминаниях» Филиппа Филипповича Вигеля: «Между гатчинскими офицерами был пруссак Эртель, которого сама природа сделала начальником полиции: он был весь составлен из капральской точности и полицейских хитростей… Эртель был человек живой, весёлый, деятельный. В нём была врождённая страсть настигать и хватать разбойников и плутов, столь же сильная, как в кошке ловить крыс и мышей. Никакой вор, никакое воровство не могли от него укрыться… на пожарах пламень как будто гаснул от его приближения».

Как говорилось ранее, император Павел I очень любил Эртеля и постоянно удостаивал его своим монаршим вниманием. Царь назначил его командором ордена святого Иоанна Иерусалимского и пожаловал ему орден святой Анны I степени.

Быть бы со временем Фёдору Фёдоровичу не меньше чем министром внутренних дел, но дворцовый переворот и убийство императора Павла I привели к его немедленной отставке. Как отмечали современники, в Москве по этому поводу наблюдалось нечто вроде всенародного ликования…

Когда на престол взошёл Александр I, Фёдор Эртель, к радости многих, боявшихся его строгости, был замещён на должности московского обер-полицмейстера Павлом Никитовичем Кавериным.

Покинув Москву, бывший начальник полиции поселился в пожалованном ему имении, но спустя 10 месяцев (17 марта 1802 года) вновь был принят на службу и назначен шефом Бутырского мушкетёрского полка, за отличное состояние которого в августе того же года был награждён благоволительным рескриптом.

7 сентября 1802 года Эртеля назначили Санкт-Петербургским обер-полицмейстером с причислением к армии. Занимая в течение шести лет эту должность, Фёдор Фёдорович провёл реформу полицейского дела в столице и получил за заслуги на этом поприще алмазный знак ордена святой Анны I степени и святого Владимира III степени, бриллиантовый перстень и 6000 рублей.

Однако жизнь генерала не была совсем уж безоблачной. Обосновавшись в Санкт-Петербурге и начав там строительство нового дома, Фёдор Фёдорович наделал столько долгов, что в конце концов был объявлен банкротом. По этой или по каким-то другим причинам он попросился на строевую должность в армию, и просьба его была удовлетворена. Однако при приёме дел новым обер-полицмейстером генерал-лейтенантом Александром Дмитриевичем Балашовым вдруг выяснилось, что «…не сдано им в ведомство моё никакой суммы денежной… Нижние чины не получали за несколько лет иные амуниции, другие жалованья; лошадей пожарных и драгунских недоставало 119». Мало того, по ревизии вскрылось, что бывший полицмейстер «…взял сам собою из общих управских сумм более 76 тысяч рублей на употребление по полиции». Для рассмотрения всех этих претензий был учреждён особый комитет, но каким-то образом Фёдор Фёдорович сумел повлиять на рассмотрение дела и был «в том Всемилостивейше прощён из уважения к его службе».

29 марта 1808 года Эртель был уволен с должности обер-полицмейстера и назначен состоять в свите государя. В 1810 году он был определён генерал-квартирмейстером в Молдавскую армию под предводительством графа Николая Каменского. Вскоре за доблесть, проявленную в боях со шведами, и за удачное исполнение возложенных на него поручений Фёдор Фёдорович был награждён орденом святого Владимира II степени, а также произведён 17 февраля 1811 года в генерал-лейтенанты. Почти одновременно он был командирован по высочайшему повелению в западные губернии для установления причин происходивших там волнений, за что был пожалован 25 000 рублями. 12 октября того же года Эртель был назначен дивизионным начальником рекрутского депо 2-й линии, а 22 ноября — командиром 2-го резервного корпуса.

Фёдор Фёдорович принимал участие и в Отечественной войне 1812 года, причём ему поручены были войска отдельного корпуса, расположенного около Мозыря. До августа военных действий не было, но и в этот промежуток времени Эртель сумел оказать важные услуги, подавив польское восстание в Минской губернии. Рескриптом от 1 сентября 1812 года император Александр выразил ему благодарность и предписал «по прибытии Дунайской армии на театр военных действий поступить под начальство адмирала Павла Васильевича Чичагова, а до тех же пор действовать по своему усмотрению, не удаляясь, однако, от Мозыря».

Тогда же Эртель выступил под Глуском и под Пинском против австрийского генерала Мора, где захватил 80 пленных, а затем после упорного сопротивления овладел главными неприятельскими запасами. За успешные действия император Александр I наградил Фёдора Фёдоровича орденом святого Георгия III степени. В октябре по приказанию адмирала Чичагова Эртелю надлежало идти из Мозыря через Игумень на соединение с Дунайской армией, но веские причины задержали Фёдора Фёдоровича вплоть до ледохода на реке Припяти. Недовольный бездействием Эртеля, Чичагов отказал ему в начальствовании над корпусом, заместил его генералом Тучковым и нарядил над ним следствие. Император Александр І по своему благодушию простил Эртеля, прекратил следствие и 10 декабря назначил его военным генерал-полицмейстером всех действующих армий на правах отдельного корпусного командира. Это звание сохранилось за Фёдором Эртелем на всё время заграничных войн до второго Парижского мира в 1815 году.

В течение достопамятных трёх лет, от января 1813 по октябрь 1815 года, Эртель был неустанным блюстителем порядка в армиях и на путях сообщения. Свято исполняя волю государя, он был покровителем безоружных жителей в местах, где проходили сражения. Каждый обиженный прибегал к генерал-полицмейстеру и находил в нём утешителя не только на словах, но и на деле. Справедлив и неумолим бывал Эртель в деле розыска виновных и строго наказывал притеснителей. Не уходили от него и лазутчики, подсылаемые Наполеоном в союзные армии. Во время заграничных походов под руководством генерала были схвачены и преданы суду 150 французских шпионов. Никакие их хитрости и проделки не ускользали от Фёдора Фёдоровича. Особенно Эртель прославился в период похода во Францию, где враждебно расположенные к российской армии жители захватывали наши обозы. Обычно генерал-полицмейстер в таких случаях лично являлся на место происшествия. Его энергия так страшила французов, что они стали бояться даже его имени.

За удачные действия против Наполеона, двинувшегося 10 марта 1814 года, после сражения при Арси-сюр-Обе, в тыл нашей армии Эртель был награждён Александровской лентой.

По возвращении в Россию Фёдор Фёдорович по состоянию здоровья был уволен в бессрочный отпуск с сохранением всего получаемого им содержания. В 1818 году он отправился на Кавказ, на Балдонские воды для лечения, но эта поездка мало облегчила его болезнь, и 21 октября 1821 года Фёдор Эртель подал рапорт на увольнение с должности генерал-полицеймейстера 1-й армии. Когда продолжительный отдых восстановил его силы, он в 1823 году был вновь назначен на прежнюю должность с оставлением в свите государя. 12 декабря того же года Эртель был пожалован в генералы от инфантерии. В 1824 году, исполняя в Киеве возложенные на него поручения государя, Фёдор Фёдорович захворал лихорадкой и, невзирая на запрещения врачей, отправился в Могилёв, чтобы дать отчёт об исполнении поручения. Он прибыл туда 4 апреля 1825 года в совершенно безнадёжном состоянии и утром 8 апреля скончался на 58-м году жизни.

Сергей ОСТАШЕВ, с использованием исторических источников. Портрет Фёдора Эртеля работы художника Джорджа Доу