Заслуженный артист РСФСР Юрий Алексеевич Григорьев был верным другом столичной милиции, активно участвовал в работе первого состава Общественного совета при ГУВД Москвы. Он ушёл из жизни 23 октября этого года. Его памяти редакция посвящает публикацию, увидевшую свет на страницах «Петровки, 38» двадцать лет назад.

В 1952 году Юрий закончил семилетку и мама отдала его на курсы фотографов-ретушёров. Жили в доме, который стоял у железнодорожного вокзала. Из распахнутого окна открывался вид на рельсы, платформы и столбы с динамиками. Станция жила повседневными заботами и беспрерывно звенела переездами, скрипела вагонами, хрипела голосами диспетчеров, нёсшимися со столбов по душному воздуху. Пребывание в атмосфере этой какофонии с самого рождения сказалось на Юрии совсем неожиданным образом.

— Я часто брал работу на дом, — рассказывает Юрий Алексеевич. — И как-то, сидя над негативом, процитировал объявление из дребезжащего динамика: «Внимание, граждане... поезд номер 51 прибывает ко второй...» На что тут же отреагировал дедушка, который сказал: «Глянь, 51-й всегда опаздывал на три часа, а сегодня на два часа раньше пришёл». Он не поверил, что объявление произнёс я. А когда повторил, он покатился со смеху.

Таким образом, назойливые звуки внешней среды не остались без внимания пытливого слуха мальчика. Впоследствии, как ни старался Юрий посвятить себя фотографии, судьба всё же привела его в цех артистов.

Фотографией Юрий занимался в салоне при бакинском Доме офицеров авиации. В середине пятидесятых годов лётчики усиленно осваивали первые реактивные самолёты и, к сожалению, нередко разбивались. Григорьев снимал проходившие в Доме офицеров печальные церемонии прощания. И как-то, когда зал опустел, вышел на сцену и перед включённым микрофоном «изобразил» голосом шум морского прибоя, ветра. И вдруг из темноты услышал: «А ещё можешь что-нибудь?» Это был начальник Дома офицеров. Проявившему себя Григорьеву ничего не оставалось, как принять предложение участвовать в самодеятельности клуба имени Дзержинского.

— Я очень увлёкся звукоподражанием, — говорит Юрий Алексеевич. — Пару месяцев даже работал в Грозненской филармонии, вёл программу. Тогда мне актёрская жизнь совершенно не понравилась: вечно не хватало денег, не давали суточные, не платили за концерты. И я вернулся опять к занятию фотографией.

В 1957 году в Москве проходил Всемирный фестиваль молодёжи и студентов. В Баку также состоялись мероприятия. И за свои опыты с подражанием звуков я получил звание Лауреата республиканского конкурса. В газете обо мне появилась заметка. Кто-то её прочитал, через кого-то меня нашли и пригласили поехать в оркестр в Сухуми. Год я работал там конферансье. Но в декабре 1958 года на сцену вышли двое военных и сказали, что я скрываюсь от срочной службы в армии. Несмотря на то, что в семье я был одним кормильцем, меня забрали служить.

Отслужив три года в армии, Григорьев возвращался в родной Баку с твёрдым намерением прильнуть к видоискателю своего фотоаппарата. На него не подействовала даже телеграмма из Сухуми, в которой звукоимитатора снова приглашали в оркестр работать. Но Юрий так и не загорелся желанием стать артистом. Однако однажды в салоне фотографии (всё при том же Доме офицеров) появился Муслим Магомаев. «Бросай ты свою фотографию, — сразу заявил он. — Приходи к нам в ансамбль войск ПВО».

— Три дня я метался в сомнениях, — вспоминает Юрий Алексеевич. — Всё решилось, когда появился человек и сказал: «Хочешь заработать 25 рублей?». 25 рублей — это были для меня сумасшедшие деньги. Жили мы не богато. Я согласился. И вот уже выступаю от лица самодеятельности машиностроительного завода на концерте, посвящённом съезду коммунистической партии Азербайджана. Тогда второй секретарь компартии республики спросил, откуда этот имитатор, мол, раньше его не было видно, давайте пошлём его на заключительный концерт, посвящённый съезду партии.

В очень торжественной обстановке концерт состоялся в Бакинском оперном театре. Можно сказать, в жизни Григорьева партийный съезд сыграл видную роль. Григорьева заметили в Баку, как Муслима Магомаева в Москве. Последний выступил в тот же знаменательный для обоих артистов 1961 год в Кремлёвском дворце по случаю съезда компартии СССР.

— Магомаева послали туда вместо кого-то, — говорит Юрий Алексеевич. — Он, если так можно выразиться, взлетел после московского концерта, а я — после бакинского. На этом концерте была и моя будущая жена. Потом она рассказывала, что моё выступление очень повеселило народ. Меня вызывали на бис много раз.

Утром я проснулся от стука в дверь. «Вас просят приехать в дирекцию Азгосэстрады», — заявил мне мужчина. Я был очень удивлён. Оказалось, что концерт транслировался по телевидению. Когда директор меня увидел, он спросил: «Почему вас все знают, а я нет?» Кто меня знает? Я только из армии неделю назад демобилизовался. Он говорит: «Будете у нас работать в филармонии в ансамбле «Мы из Баку». И в течение пяти минут у меня в трудовой книжке появилась новая запись.

В этом ансамбле Григорьев выступал много лет. Был конферансье, работал в паре. Однажды на гастролях встретился с джаз-оркестром Олега Лундстрема. А в 1970 году по его приглашению приехал в Москву, в оркестр, с которым связал шесть лет своей жизни. Наконец однажды знаменитый Борис Брунов заметил, что пора звукоимитатору перейти в Москонцерт.

— У тебя двое детей и жена, сказал мне Брунов, — вспоминает Юрий Алексеевич. — А в оркестре я получал небольшой оклад. И привёл меня в октябре 1976 года в Москонцерт буквально за руку. И вот уже 22 года я в этой организации. Не стал бизнесменом, не вкладывал в бизнес деньги. Всё это время я никогда не жил бедно, но и не был богатым. Что добывал, вкладывал в необходимое. Какое-то время был помешан на книгах. Теперь раздаю их.

Фотография для Григорьева не стала делом жизни — просто хобби. Без фотоаппарата, видеокамеры он никуда не ходит. Остались «миллион» ванночек для проявки фотобумаги, объективов и принадлежностей, которые артист намерен передать в детский дом. Раньше он сделал это с тысячью томами книг из своей библиотеки вместе со шкафами.

Никто не заставлял Григорьева заниматься благотворительностью. Около полутора лет по приглашению Иосифа Кобзона он участвует в работе Общественного совета ГУВД Москвы. Дважды за это время организовал поездки детей сотрудников милиции на отдых за рубеж. В Италии и Турции бесплатно побывали около сотни ребятишек.

— Есть концерт — работаю, нет — помогаю детям, — говорит Юрий Алексеевич. — Я по характеру лёгкий на подъем. Отрабатываю шефские концерты все 27 лет, которые в Москве. Никогда не отказывал. Однажды на гастролях Иосиф Кобзон предложил войти в Совет (мы вместе давно работаем). Я согласился. Никакого героизма в моих акциях нет. Денег я вкладываю мало. Например, всего около тысячи долларов в последний раз. Но мне на душе легче, я получаю от этого удовольствие. В этом году удалось найти ещё одного мецената, который помогает организовать благотворительные акции. Я — бакинец, у меня очень много друзей. Мои соотечественники часто идут мне навстречу. Особенно в таких делах, когда речь идёт о помощи сиротам.

После перехода в Москонцерт Григорьев работал на всех основных эстрадных площадках страны. Как-то руководитель ансамбля «Поющие сердца» сказал, что его звукоимитационные номера достойны звучать по всему миру. Артист отправился в Германию, в объёме, нужном для номера, выучил немецкий язык. Имел там огромный успех. Потом — французский, английский. Были поездки в Африку, Азию. Его номера звучали на 20 языках мира в 80 странах.

— Наверное, я был обласкан судьбой, — соглашается заслуженный артист РСФСР. — Многие мечтали в Москву переехать. Через полтора года после прихода в оркестр Лундстрема я уже был москвичом. Благодарен за то, что имею. 26 июня исполнится 35 лет, как мы вместе с моей супругой. У нас двое детей, двое внуков.

Своему искусству Григорьев обучался у жизни. Филологическое образование получил в Бакинском университете. С огромным удовольствием шесть лет учился в ГИТИСе. Ничего экстерном не сдавал, потому что учиться было «безумно интересно». Причём закончил институт в 1989 году, когда артисту исполнилось 52 года. Всегда читал — «тогда телевидение над нами не довлело так сильно». С гастролей из Монголии привозил жене в подарок книжки — Хемингуэя невозможно было найти в СССР, зато он продавался в магазинчиках при воинских гарнизонах. Правда, стоила книга непомерно дорого.

— Конечно, моя душа тяготеет к русской культуре, — говорит Юрий Алексеевич. — По-другому не может быть. В Баку была и русская культура, и азербайджанская. Я вырос в этой среде. Сегодня, бывая на гастролях за рубежом, ко мне нередко подходят бакинцы. Они жутко скучают по родине. Но я говорю: ребята, всё же сегодняшний Баку не тот, что прежний.

На Кавказе, где покоятся мои мама и бабушка, я был в прошлом году — проходили Дни культуры России в Азербайджане. К сожалению, только через 25 лет мы повторили эту культурную акцию. Последние Дни культуры России там были аж в 1972 году. Но, видно, жизнь так устроена, что желания редко совпадают с возможностями. Приходится считаться с реальностью. Вот, например, идёте вы по улице, видите красавицу. Вам хочется с ней познакомиться, но она уже не для вас...

Алексей ГОЛОЛОБОВ,
фото из открытых источников