Роман Думбадзе

В детстве многих людей моего поколения на книжной полке стояла повесть «Я, бабушка, Илико и Илларион». За тонким лирическим юмором Нодара Думбадзе среди философских вопросов, поднимаемых автором, таился главный — за что гибнут люди? Мой собеседник старший оперуполномоченный по особо важным делам 1-го отдела МУРа Алексей ЛАВРИНЕНКО признался, что тоже читал эту книгу в юности. Но ему и его товарищам пришлось отвечать на вопрос, куда более прозаический: «Кто убийца?»

Когда 21 мая 2012 года в Москве был убит генерал Роман Думбадзе, целый ряд изданий поспешил осветить это резонансное событие. Но ни одно из них (и факт этот поистине удивителен), то ли из-за короткой памяти задействованного журналистского корпуса, то ли в силу ограниченности общего культурного уровня, не провело простой аналогии между личностью убитого и знаменитым «солнечным» автором. А между тем именно в семье писателя и родился в 1964 году Роман Думбадзе.

Избрав военную карьеру, молодой офицер служил в Германии, затем в Сибири, а после распада Союза, уже в начале 90-х годов, был командующим расквартированной в Аджарии 25-й мотострелковой бригадой Минобороны Грузии. В 1998 году указом Президента Грузии Эдуарда Шеварднадзе ему было присвоено звание генерал-майора.

Последовавшие затем социальные бури привели к радикальному размежеванию политических сил. Весной 2004 года, во время обострения отношений между властями Грузии и лидером Аджарской Автономной Республики Асланом Абашидзе, генерал заявил о неподчинении президенту Михаилу Саакашвили. Грузия объявила Думбадзе в международный розыск как «изменника, отказавшегося выполнять приказы верховного главнокомандующего». Генералу были предъявлены обвинения в создании незаконных вооружённых формирований, хотя ничего подобного он не создавал, — как командовал военным гарнизоном Аджарии, так и продолжал им командовать. В мае 2004 года, после смены власти в Аджарии, в то время как все остальные «оппозиционеры» присягнули на верность новому режиму, принципиальный генерал добровольно сдался правоохранительным органам Грузии и затем был приговорён к многолетнему тюремному сроку.

Как известно, во время вооружённого конфликта 2008 года первыми на территорию Южной Осетии вступили, а в последующем и захватили город Гори подразделения генерал-майора Вячеслава Борисова, заместителя командующего ВДВ. Именно Борисов, будучи другом Романа Думбадзе, настоял, чтобы во время обмена военнопленными в их число с грузинской стороны был включен и генерал Думбадзе. Причём в силу значительной разницы в количестве военнопленных произошло это на той стадии обмена, когда грузинской стороне уже нечего (а точнее, некого) было нам предложить. Тогда-то россияне и затребовали Думбадзе.

Романа Нодаровича привезли в Москву. Нельзя сказать, чтобы здесь он оказался обласкан официальными властями. Тем не менее столичной мэрией ему была выделена квартира, где он и проживал вместе с супругой и сыном. Аслан Абашидзе, находящийся здесь же, в Москве, и оценивший верность соратника, помогал ему на бытовом уровне и, занимаясь хозяйственной деятельностью, иногда задействовал в решении собственных бизнес-интересов. Думбадзе поддерживал тёплые отношения с представителями грузинской диаспоры, тем более что среди них большинство являлись его единомышленниками. Вместе с тем стоит подчеркнуть, что к какому бы то ни было криминалу Думбадзе отношения не имел, вёл достаточно скромный образ жизни и тяготился лишь тем, что его организаторские способности оставались нереализованными в достаточной степени.

Жил Роман Думбадзе открыто, ни от кого не таясь… До поры до времени. Потому что примерно за год до описываемых событий ситуация изменилась. Дело в том, что Думбадзе выступил с довольно резкой критикой режима в Грузии, текстуально воспроизведённой рядом газет у него на родине. Там это вызвало неоднозначную реакцию, после чего Роман Нодарович поделился с друзьями мрачной информацией, что по его душу с юга «выехали». Но подробности и источники своих сведений не раскрывал.

Обо всём этом мне рассказал Алексей Лавриненко. Именно он со своим старшим напарником Денисом Филатовым в тот роковой для Думбадзе майский день был направлен на «огнестрел» по Рублёвскому шоссе, дом 30, корпус 1. Труп генерала с семью ранениями, часть из которых оказались смертельными, лежал около дома поблизости от его квартирного адреса. Многообещающая угроза Михаила Саакашвили: «До тех пор, пока я президент, никогда не помилую этого изменника, имя которого должно внушать ужас потомкам», — в основе своей сбылась. Но муровцам не было дела до большой политики, они приступили к своей работе.

Начали отрабатывать жилой сектор, стали собирать информацию с камер видеонаблюдения. Розыскная собака след вроде бы взяла, но тот оборвался буквально у соседнего дома. Поскольку трагедия произошла ясным днём, были и свидетели. Особенно ярким было свидетельство одного молодого парня, о личности которого — чуть ниже.

Суммарная картина, воспроизведённая сыщиками на основе множества показаний, выглядела следующим образом. В те роковые минуты параллельно маршруту Думбадзе, практически по тротуару, вдоль дороги-дублёра Рублёвки от дома номер 32 в сторону дома номер 30 медленно ехал мотоцикл чёрного цвета, на котором помимо водителя находился ещё один пассажир. Пассажир, спешившись, приблизился к Думбадзе, в то время как водитель, заехав вперёд, ждал его на небольшом расстоянии. Подошедший к Думбадзе внезапно произвёл смертельные выстрелы, подбежал к напарнику, прыгнул в седло, и мотоцикл рванул с места.

Оба седока были экипированы в чёрное, в чёрных же шлемах. Зато визор (забрало на мотошлеме) у одного из них был поднят, у другого был прозрачный, что позволило свидетелям с уверенностью констатировать характерные кавказские черты лица преступников. Напомню, одно свидетельство было особо важным и вот почему. Тот самый ключевой очевидец убийства сам был мотоциклистом. По стечению обстоятельств он был на точно такой же модели мотоцикла — Honda X4, что и позволило ему великолепно запомнить встреченную пару. С близкого расстояния мотоциклист поприветствовал двухколёсных «собратьев», но ответной реакции не дождался. Зато рассмотрел всё в точности. Настолько, что, забегая вперёд, скажу: в итоге он опознал обоих.

После столь удачного найденного свидетеля произошёл ещё ряд знаковых событий. Впрочем, как вы знаете, удача не приходит к ленивым, а сыщики работали не покладая рук.

Уже имея в распоряжении информацию о модели транспортного средства преступников и ряд других важных добытых оперативно-розыскными мероприятиями сведений, муровцы объединили усилия с коллегами из области (мой собеседник особо выделяет роль старшего оперуполномоченного ОВД областного уголовного розыска Дениса Климова). Те как раз разрабатывали одну грузинскую (а точнее, менгрельскую) ОПГ, наводящую шорох в регионе.

Совместными усилиями мотоцикл установили. Как и его принадлежность — Александру Беришвили. Стали сканировать ближайшие связи мотоциклиста. Среди них идентифицировали и стрелявшего — Шоту Таругишвили. Версия сыщиков получила подтверждение.

Когда наёмники готовились к совершению преступления, то допустили ещё один прокол — приобретая «разовые» мобильные телефоны, оставили на камерах наблюдения салона связи свои изображения. Таким образом, в руках сыщиков оказались ещё и качественные цветные портреты подозреваемых. Но основным фактором успешности работы Лавриненко с коллегами я бы назвал владение муровцами тем искусством, которое кто-то другой считает морально устаревшим, — вытаптывание ногами сотен ступенек, ведущих к свидетелям. Честная «отработка жилого сектора» обычно и оказывается продуктивной. Ведь свидетельства очевидцев в деле стали ключевыми.

Сами исполнители убийства, будучи приезжими, членами подмосковной ОПГ, изначально не являлись. Зато их ближайшей связью в бандитской среде, человеком, осуществлявшим диспетчерские функции, был некто Торнике Квирикашвили по кличке Ребёнок. Этот самый «ребёнок» к тому времени был уже под плотным колпаком областных оперативников.

Оставалось установить лидера. Этнический менгрел Роман Белкания, фигурировавший в качестве ключевого звена преступной группы, в родной Коломне шифровался практически идеально и какое-то время ускользал из поля зрения сыщиков. Но — снова случайность, он злостно нарушил ПДД и вынужден был явиться на суд, рассматривавший вопрос о временном лишении нарушителя водительского удостоверения. Пасьянс со всеми «картами»-фигурантами сошёлся, произошёл захват.

Беришвили (водителя), задержанного по месту жительства в посёлке Беседы, было чем припугнуть и помимо факта его присутствия на месте преступления. В частности, при нём нашли оружие, правда, не то, что фигурировало в расстреле Думбадзе. Тот самый пистолет преступники скинули в реку, когда, удирая с Рублёвки в сторону Хорошёво-Мнёвников, неслись по речному мосту.

Оценив собственные незавидные перспективы, Беришвили начал «колоться», выторговывая себе изначальное «незнание», что его пассажир начнёт стрелять в жертву. Он сдал подельника.

Тот (Шота Таругишвили), в свою очередь, тоже оказался тёртым калачом и, понимая весомость улик против себя, пошёл на сделку со следствием. Он рассказал, как получал от Квирикашвили оружие, как совместно с ним вёл предварительную слежку за Думбадзе.

Самым упёртым оказался Белкания. Он замкнулся и показаний не давал. Если бы заговорил ещё и он, то, очевидно, последовал бы крупнейший международный скандал, поскольку предполагалось, что Белкания был замкнут на представителей грузинского руководства. Вознаграждение за убийство Думбадзе (200 тысяч долларов США) Белкании передавались использованными втёмную грузинскими коммерсантами.

Состоялся суд присяжных. Как «сделочник», стрелявший Таругишвили в нём не участвовал, а получил свои одиннадцать лет строгого режима особым порядком. Недоверчивые и сердобольные присяжные по факту убийства водителя-Беришвили оправдали, поверив в его предварительную неосведомленность о готовящемся убийстве. Впрочем, тот всё равно получил свой срок — за оружие.

Торнике Квирикашвили приговорили к семнадцати годам строгого режима. Суровее всего был наказан Белкания. Он был приговорён к двадцатипятилетнему сроку, первые десять лет которого должен провести в тюрьме, а затем — на зоне строгого режима.

Рассказ о раскрытии этого преступления важен ещё и потому, что в публикациях ряда СМИ, посвящённых описываемым событиям, царила большая путаница в именах, трактовках и даже фактах. А между тем достоверно изложены они лишь здесь и сейчас.

Закончу я словами знаменитого писателя — отца расстрелянного генерала: «Душа человека во сто крат тяжелее его тела. Она настолько тяжела, что один человек не в силах нести её. И потому мы, люди, пока живы, должны стараться помочь друг другу, обессмертить души друг друга: вы мою, я — другого, другой — третьего, и так далее до бесконечности... Дабы смерть человека не обрекала нас на одиночество в жизни...»

Алим ДЖИГАНШИН,

фото из оперативных источников и открытой печати