В лаборатории майора полиции Марии ДАНИЛОВОЙ на вас пристально взирают лица тех, с кем бы вам не захотелось столкнуться в тёмном переулке. Помыслы у них явно злодейские! К счастью, здесь они следят за вами со стендов и экранов мониторов. Это — лаборатория фотокомпозиционных портретов.

— В органы внутренних дел я пришла по стопам мама и папы, которые работают на Петровке, 38, в Управлении связи. Училась я в Московском университете МВД России имени Кикотя. В школе мечтала об уголовном розыске, но пошла всё-таки на эксперта-криминалиста. Ни капельки не пожалела и поняла, что мне это куда ближе.

В чём заключается моя работа? Когда заявитель приходит после происшествия, то первая задача — привести его в нормальное психологическое состояние. В состоянии аффекта он ничего не вспомнит. Нападавший был большой, высокий — всё. Нам нужно успокоить гражданина, чтобы «достать» из его головы подробности. Для этого мы создаем комфортные условия, возвращаем его в равновесие.

Есть интересная специфика. Если мы составляем портрет вместе с ребёнком, то, так как они маленького роста, все объекты им кажутся намного больше, чем они есть на самом деле. «Какие были глаза?» — «Такие глаза были большие!» Это нужно учитывать.

А пожилые люди в первую очередь вспоминают, что человек был хорошим, добродушным, милым, отзывчивым, и неважно, что это злоумышленник, накануне их ограбивший. Зато, когда начинаешь их расспрашивать подробнее, оказывается, что они помнят очень много деталей. Потому что они очень скрупулёзно рассматривают черты лица.

— Сколько времени уходит на составление одного портрета?

— От часа до двух. Многое зависит от времени контакта с подозреваемым. Если человек видел его 5-10 минут, ему надо потрудиться, чтобы вспомнить какие-то черты лица, но если более, если он общался со злоумышленником, тогда, скорее всего, хорошо запомнил его.

Лицо составляется по отдельным чертам: глаза, уши, брови, борода разной конфигурации. Постоянно идут правки: это немножко не так, это не подходит.

— Бывает так, что в начале один портрет, а в конце — совсем другой.

— Бывает. Потому что гражданин, когда приходит, пытается рассказать все черты, которые бросились ему в глаза. Мы с ходу пытаемся всё это набросить, визуализировать. Когда он видит получающийся портрет, он понимает, что какие-то детали были другими: брови выше, уголки рта опущенные. Процесс устранения недостатков и достижения всё большей схожести идёт до самого конца.

— Часами приходилось сидеть над портретом?

— Нет, такого ещё не было — два часа самое долгое. Это был непростой случай. Человека на улице избили и отобрали деньги. Контакт длился пару минут. К тому же побили его довольно сильно, так что гражданин пришёл к нам, испытывая стресс и боясь рассказывать детали. Но я вижу, что он многое помнит, только передать картинку не может. Был момент, что он воскликнул: «Ничего не получается, ничего не помню! Всё, заканчиваем!» Я ему сказала: «Стоп! Выдыхаем. Ничего страшного, всё получится. Не переживайте, всё уже позади». Он взял себя в руки и постепенно стал втягиваться в процесс составления портрета. Под конец корректировал даже мельчайшие детали: «А ещё морщину добавьте. И родинка у него была». То есть стал вспоминать мелочи, которые при таком коротком контакте трудно запомнить.

— Узнаёте, когда по составленному вами портрету задерживают подозреваемого?

— Да, у нас хорошая обратная связь. Бывает и так, что после составления портрета я просматриваю более ранние карточки и понимаю, что это тот же человек, который совершил преступление неделей раньше. Сразу набираешь отдел и делишься информацией. Иногда это помогает сотрудникам на земле гораздо быстрее выйти на подозреваемого.

Денис КРЮЧКОВ, фото Александра КУДРЯВЦЕВА