С началом глобальных преобразований в системе Министерства внутренних дел всё чаще поднимается вопрос о повышении уровня профессиональной подготовки сотрудников полиции. Рассматриваются новые системы и методики профподготовки. В частности, высшим руководством министерства отмечалось, что в прошлом году была введена практика использования в системе подготовки патрульно-постовой службы знаний и умений сотрудников специальных подразделений. Несколько лет назад наша газета рассказывала об инновационной системе подготовки, внедрённой на базе ЦБиСП УВД по САО. Сегодня мы решили вернуться к этому вопросу и поговорить о работе центра, специфике его работы в настоящее время.

Наш визит в ЦБиСП совпал с началом пятидневных учебных сборов для сотрудников подразделений уголовного розыска округа. Тренировки проходили в жесточайшем режиме. Но это не была элементарная зубрёжка приёмов — перед введением каждого нового упражнения инструкторы подробно объясняли не только технику, но и логику того или иного действия.
— На базе центра проводится подготовка сотрудников ППС, ОВО, ДПС, УР, участковых. Мы учим их по программе «Действия в типовых экстремальных ситуациях». Она взята нами на вооружение ещё в 2000 году, в округе её утвердили в 2003 году, а в 2006-м одобрил в качестве эксперимента главк, — рассказал начальник Центра служебной и боевой подготовки УВД по САО г. Москвы подполковник Олег Потапенко. — Мы не даём специальную подготовку, наша задача научить сотрудника выживанию в экстремальной ситуации. Однако наша задача заключается не в рассматривании конкретных примеров, а в объяснении алгоритма действий. Можно рассмотреть 1000 случаев, и сотрудник сдаст по каждому из них экзамен. Но на территории он столкнется с 1001-й ситуацией, и растеряется, не будет знать, что ему делать. Наша цель — сформировать у сотрудника профессиональное решение, которое позволит ему выжить и в 1001-й раз. Мы должны научить человека принимать такое решение, которое будет и грамотным, и правомерным, и законным, и безопасным. То есть единственно верное. Впрочем, подробнее об этом вам может рассказать человек, который уже более 10 лет занимается этой программой, — старший инспектор центра капитан Евгений Тупичкин.
— Евгений Павлович, разве возможно научить человека принимать единственное верное решение?
— Да, и нет здесь ничего сверхъестественного. Правоохранительная деятельность состоит из множества позиций. В её основе лежит, естественно, правовая подготовленность, далее следует огневая, физическая, специальная подготовленность, знание боевых приёмов борьбы, профессионально-психологическая готовность. Проблема в том, что все эти пункты зачастую преподаются поэтапно, вне связи друг с другом. Но в реальной жизни ситуации просто не могут развиваться только в одной плоскости, они всегда находятся на стыке дисциплин. За основу подготовки сотрудников мы берём максимальную из всех возможных задач — силовое задержание вооружённого, сопротивляющегося преступника. То есть берём максимально сложную ситуацию, которая может привести к гибели сотрудника. Все остальные задачи, несвязанные с риском для жизни, он выполнит. Плохо ли, хорошо ли, но справится. А здесь главное — не только выполнить задачу, но и остаться в живых. Если получится и то и другое — это признак высокого профессионального класса.
— Но невозможно научить всему и сразу…
— Есть определенные этапы обучения, построенные на законах физики, свойствах физиологии, человеческих рефлексах, реакции организма на внешние раздражители. Процесс обучения у нас длится пять дней. За это время можно дать базовые алгоритмы: обращение с огнестрельным оружием (скоростное извлечение, перемещение, устранение задержек), взаимодействие с напарником, вхождение в здание, силовое задержание. Все эти алгоритмы в процессе ежедневных самостоятельных тренингов и «обкатки» на практике врастают в сотрудников, становятся устойчивыми профессиональными рефлексами.
— На какой базе разрабатываются эти алгоритмы?
— К нам на семинары приезжают сотрудники спецподразделений всей России — где они только не воевали, кого только не задерживали. Все элементы, из которых складываются алгоритмы силового задержания, взяты из реальной жизни. Например, мы провели анализ двух тысяч уголовных дел, возбуждённых против сотрудников по причине неправомерного применения оружия. Мы детально изучали: где, как, в какой ситуации было применение. Наша цель — сделать так, чтобы сотрудник получал премию за задержание, а не срок.
— Евгений Павлович, но ведь правила применения оружия чёрным по белому прописаны в Законе «О полиции»…
— Я вам приведу один пример. В Старопетровском переулке несколько лет назад сотрудники ППС, проходившие ранее подготовку на безе нашего центра, попали в жестокую переделку. Дело было летом, примерно в полдень, рядом с Академией предпринимательства и права. К патрульным обратилась женщина. Она пожаловалась, что какой-то не вполне адекватный мужчина пристаёт к прохожим. Сотрудники подошли к нему с целью проверки документов. Тот спокойно согласился, полез в карман за паспортом, но выхватил сапожный нож и стал наносить удары. Причём бил профессионально, технично, с таким остервенением, что в мгновение стандартные бронежилеты пришли в негодность. У одного патрульного была рассечена голова, да так, что кровь залила лицо, а его напарник получил удар в шею. Чудом не была задета сонная артерия, нож прошёл в 0,3 сантиметрах от неё. Всё это происходит на глазах у примерно 100 человек. Согласно инструкции, оружие применять нельзя. Что делать? Погибать? Вы поймите: это я вам сейчас так обстоятельно и подробно рассказываю, а там всё происходило в считанные секунды.
Но бойцы сумели принять в тяжелейшей ситуации единственно правильное решение. Им необходимо было применить табельное оружие. Хотя бы ради того, чтобы нападавший не разрезал их на куски на глазах у толпы народа, чтобы не кинулся потом ещё на кого-нибудь. Выхватывая оружие, милиционер командует: «Всем лечь на землю!» Люди подчинились, попадали на асфальт. А кровь-то у патрульного всё хлестала и хлестала, постоянно заливая лицо… Я вам честно скажу, это ситуация наивысшего экстрима, когда у тебя тяжелейшее ранение и когда ты практически ничего не видишь. Но парень, перед тем как сделать первый прицельный выстрел, сумел грамотно оценить обстановку, просчитал алгоритм «людей и машин на линии огня нет». Он стреляет в бедро, пуля проходит навылет, но противник не останавливается, снова кидается. Второй прицельный выстрел — в брюшную полость. Тяжелейшее ранение! Противник спрятался за металлический столб, но остаётся на ногах. Переместившись и просчитав возможные рикошеты, милиционер снова открывает стрельбу. Когда патроны кончились, сотрудник стал перезаряжать пистолет, преступник снова побежал в его сторону. Когда он был уже рядом, второй патрульный произвёл три выстрела в голову нападавшего.
100 человек были свидетелями этого инцидента. Прокуратурой две недели решался вопрос о правомерном применении оружия. Это достаточно тонкий момент. А при нынешней правовой незащищённости сотрудников он становится зыбким.
— Но, к счастью, такие истории не типичны для нашей действительности…
— Да, это так. Но всё-таки случаются. Когда ребята рассказывали подробности, то вспомнили, что ситуация-то поначалу не предвещала ничего экстремального. Они за тот день уже раз пятнадцать проверили документы. И дежурили они в тот день в бронезащите, на палящем солнце. Монотонность, жара — это главные расслабляющие факторы. А тут раз — и произошла ситуация, в которой потребовался максимальный уровень боевой подготовки. И они не только выжили, но и остались на свободе только благодаря срабатыванию профессионального рефлекса, выработанного постоянными тренингами, в том числе и самостоятельными.
— К вам сотрудники приходят на пять дней. За это время возможно хоть чему-нибудь научить?
— Чему-то можно… Главное, чтобы эти занятия не были для сотрудника «разовой акцией». Например, мы разработали специальные методички. Первый, начальный уровень — выработка навыков скоростного извлечения оружия из кобуры и приведение его в боевую готовность. Кажется, примитив. Но если сотрудник в экстремальной ситуации будет растерянно искать пистолет у себя на поясе, а потом нервно пытаться открыть кобуру, то велика вероятность, что он пострадает при первой же серьёзной стычке. Ну а если личный состав будет тренироваться перед каждым выходом на смену, допустим, в течение пяти минут на каждом разводе, то очень скоро образуется устойчивый навык. Нами разработана система оценок. Для того чтобы выполнить задание на «отлично», первый прицельный выстрел должен произойти через 1,5—2 секунды. Многие сетуют на то, что наша штатная кобура неудобная. Но другой-то не будет, и именно с этим снаряжением сотрудникам нужно будет выходить на улицы. Так нужно просто научиться работать с ним, довести свои действия до автоматизма.
Второй этап нашей подготовки — безопасное обращение с оружием, тактика перемещения, хват пистолета, исключающий возможность его забора. Третий этап — использование оружия в качестве подручного средства, без выстрела. Пистолет весит 810 граммов, и если грамотно с ним обращаться, то выстрел может и не понадобиться.
 Если сотрудник отработает все эти навыки до автоматизма, то на последующих тренажах можно уже будет к ним не возвращаться, а переходить на более серьёзный уровень. И конечная цель всей этой монотонной, ежедневной работы — остаться в живых и выполнить задачу.

Елена ДЕМИДЕНКО,
фото Кристины АРТЕМЬЕВОЙ